Вакуум - Тася Кокемами
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ночью опять раздаётся вой.
– Это только для меня… – тихо шепчет Венера и лежит в темноте, вслушиваясь в протяжную мелодию, пытаясь понять её смысл.
Весь следующий день идёт дождь. Венера раздражительна, отвечает невпопад, ругается с Гулей из-за ерунды, они не разговаривают, дуются друг на друга.
К вечеру дождь утихает. Девочки мирятся и засыпают, крепко обнявшись.
Наутро спальный мешок Венеры пуст. Все её вещи, включая телефон – на месте. Сначала Гуля думает, что она ушла проветриться, “прочистить голову”, как любит говорить Венера, но её сердце сжимается в тоскливом предчувствии. Она сообщает о пропаже Венеры учителю.
Один из родителей-волонтёров оказывается опытным следопытом. Он просит всех оставаться на своих местах, берет с собой только Гулю, просит её держаться строго позади него, идёт к палатке девочек, находит свежие следы Венеры.
– Какое счастье, что ночью не было дождя! – говорит он.
Следы хорошо видны на размокшей почве. Они ведут его к дереву, на которое…
– На которое она залезала позавчера… – говорит Гуля и с надеждой смотрит наверх.
Но на дереве никого нет. Кроме муравьёв, которые ползают по его стволу туда-сюда. Возле дерева следы обрываются.
– Такого не может быть, не может быть… – бормочет родитель-волонтёр и кружит, как гончая, вокруг.
Он осматривает соседние кусты и тропинки – ничего. Ни сломанной веточки, ни единого отпечатка.
– Её похитил маньяк, утащили волки, разорвал медведь! – Гуля закрывает лицо руками.
– Тогда были бы следы другого человека, волков, или медведя, а их нет! – растерянно оглядывается родитель-волонтёр, и руки его дрожат. – Кроме Венеры этой ночью здесь были только два бурундука, три птицы и белка…
И он зачем-то повторяет ещё раз:
– Два бурундука, три птицы и белка…
– Венераааа!.. Венеееера!.. – раздаются голоса в лесу тут и там. Целый день её ищут, на место прибыла полиция.
Но всё безрезультатно – нет ни тела, ни следов, ни намёка на то, что на самом деле произошло.
Гуля плачет, долго и безутешно плачет. Она клянётся, что никогда не забудет подругу.
Родители Венеры моментально стареют, превращаясь из молодых ещё людей в печальные тени. Каждый год они приезжают в лес в тот самый день и сажают под тем самым деревом цветы.
– Я тогда не хотел, чтоб она ехала! – вспоминает отец и бьёт по стволу кулаком.
А мать вспоминает, как, через три дня после исчезновения, с телефона Венеры пришло сообщение: “Я в лесу, у меня всё нормально”, и гладит дерево, смотрит на его крону сквозь пелену слёз.
Много лет спустя старенькая Гуля, которая не спасла мир, но прожила полную, хорошую жизнь, выходит рано утром на балкон. Она замечает в небе яркую точку. Гуля вглядывается в неё, пока та ещё не исчезла в дневной синеве.
Откуда-то издалека доносится протяжный вой собаки.
Гуля понимающе улыбается и прижимает руки к груди.
– Это только для меня… – шепчет она. – Только для меня…
Глава вторая
Мне хочется записать услышанное. Но нечем и некуда. Кажется, я всё-таки умерла. А иначе как объяснить, что я плыву внутри ослепительно белого густого облака?
Совершенно неясно, как я в нём держусь. Надо отметить, что пока загробная жизнь кажется очень скучной. Я всё плыву и плыву, но ничего не происходит. Конечно, нельзя сбрасывать со счетов инопланетян, которые могли вмешаться в самый последний момент, и тогда сейчас начнётся что-то интересное.
“Это только для тебя…” – слышу я тихий шёпот где-то вдали.
Радостно устремляюсь ему навстречу! Постепенно облако начинает оживать – в нём появляются очертания комнаты. Сначала они мутные, но, по мере того как я двигаюсь вперёд, становятся всё ясней и ясней. Наконец, споткнувшись обо что-то, падаю и какое-то время лежу, растянувшись на очень красивом антикварном паркете.
Потом встаю, оглядываюсь назад – облако висит в обрамлении массивной золотой рамы, как картина. Картина занимает почти всю стену, от пола до потолка. Так… Где же я оказалась? Комната заставлена самыми разнообразными вещами. Некоторые из них выглядят старинными. Справа от меня зеркало. Подхожу к нему и вижу своё отражение – симпатичная сероглазая брюнетка лет сорока. Сорока?!
Воспоминание накатывает, как шторм. Когда мне было шестнадцать я, действительно, лежала вечером на холодной земле в кустах. Но я не умерла. И не исчезла. О случившемся я стараюсь не думать. У меня неплохо получается. И только весной, когда цветёт сирень, к горлу подкатывает комок и начинает болеть голова.
Значит, загробная жизнь и инопланетяне ни при чём. А во всём виноват новый музей, куда я пошла из чистого любопытства, – я просто упала и ударилась головой, когда перешагнула через золотую раму. Эта рама обрамляла огромную дыру в стене, в которой, как живой занавес, вился густой белый дым. Я ещё подумала: “Вот это концептуальное решение для входа!”
Ладно, раз уж я здесь оказалась, то рассмотрю всё как следует. Помнится, выставка называлась “Два слова о жизни Зины Носик”.
Я прохожу дальше и начинаю вертеть головой. Похоже, это необычная выставка – экспонаты не защищены стеклянными витринами. И среди них есть довольно странные: кресло с заляпанной жиром бархатной обивкой, японская ваза эпохи Мэйдзи, обрывок платья Йоко Оно, письменный стол предположительно из домика Чехова в Таганроге (на табличке так и сказано: “предположительно из домика Чехова в Таганроге”), нож для разделки мяса, скелетик крота, деревянная статуэтка, изрядно поношенные детские туфли… И много других, не очень связанных между собой, предметов. Есть даже книги – полное собрание сочинений Гоголя и Пушкина. Стопками они лежат на полу, совсем как у моих родителей в комнате.
Наконец, я готова перейти в следующий зал. Оглядываюсь в поисках дверного проёма и понимаю, что единственным намеком на дверь или даже окно является белое облако в золочёной раме.
Значит, я всё осмотрела и пора на выход. Так и неясно, что хотели сказать организаторы – никаких разъясняющих материалов я не нашла. Про жизнь Зины Носик мне ничего не известно, кроме слухов о том, как она погибла. Я окидываю комнату последним взглядом. С одной стороны, коллекция предметов являет собой полный хаос, а с другой – образует странную гармонию. Возможно, это о том, что наша жизнь – такого же рода коллекция.
Я хочу записать рассказ, который мне привиделся – недавно я опять начала писать, делать какие-то наброски, совсем как в юности, но понимаю, что сумки с блокнотом, куда я заношу возникшие идеи, нет. Видимо, она свалилась с плеча, когда я падала, где-то в облаке-дымовой завесе, а я так увлеклась происходящим, что совершенно про неё забыла. Перешагиваю через золочёную раму, теперь уже аккуратно. Интересно, как они добились такого эффекта? Дым настолько
