По чужим правилам игры. Одиссея российского врача в Америке - Гуглин, Майя
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Промежуточная посадка в Шенноне. Ирландия. Вышли в аэропорт. Первый кусок иностранной земли. Неуловимо меняется толпа. Появились чернокожие, смуглые (пока немного). Появились хасиды: черная одежда, черные шляпы. Первый капиталистический магазин, цены в ирландских фунтах. Хожу, смотрю, спрашиваю, что сколько стоит в долларах: пробую свой английский. Вроде понимают. Мой советский английский… в нашей специализированной школе с углубленным изучением английского была одна учительница, которая один раз в жизни на одну неделю ездила в Англию. Она считалась непререкаемым авторитетом не только среди школьников, но и учителей. Как же, разговаривала с истинными носителями языка! Ни фильмов, ни телевидения, ни книг по-английски не было – железный занавес. И ничего, научили…
Летим дальше. А день длинный-длинный: мы летим за солнцем и оно все время стоит в зените. Под нами облака, потом Атлантический океан, потом кто-то закричал, как матрос на корабле Колумба: «Земля!» и это была уже Америка. Сели в Вашингтоне. Летели 13 часов, а солнце по-прежнему высоко. Жара. Толпа еще пестрее, теперь добрая половина – черные. Теперб надо следить за собой, чтобы не сказать «негры». По-русски- нормальное слово, а здесь – оскорбление – надо говорить «черные», а еще лучше «афроамериканцы».
Взяли чемоданы, пошли. Кругом стоят тележки – для багажа. Может повезем на тележке? Ничего, донесем, русские женщины могут все! А чемоданы тяжелые, в них подарки: бутылки, коробки конфет. Смотрим: мы единственные, кто тащит багаж в руках, у всех или тележки, или чемоданы на колесиках. Одумались, нагрузили тележку, повезли.
Нас сопровождал Ховард, мой кливлендский благодетель. Он приезжал в Волгоград по делам общества, и летел с нами из Москвы одним рейсом. Прямо в аэропорту он взял машину напрокат. Нас привезли на стоянку в микроавтобусе, наша машина уже стояла с открытым багажником и ключем в зажигании. Час езды до другого аэропорта. Первая американская дорога (потом они были каждый день, все одинаковые). Отличия от наших: не пахнет выхлопными газами, тихо, дорога гладкая, машина наглухо закрыта, работает кондиционер, все машины едут в одну сторону в три ряда, навстречу – другие три ряда. И система указателей единая по всей стране, очень удобная, в ней начинаешь ориентироваться через несколько часов.
Новый аэропорт, новый самолет. Время в полете – час. И снова: апельсиновый сок, орешки, кола. При посадке – никаких паспортов, при получении багажа – никакого контроля. А солнце только начинает садиться. Прилетели, встретились с семьей, где нам предстояло жить две недели, приехали к ним в Оберлин – городок в часе езды от Кливленда. И наконец наступила ночь.
Дом в котором мы жили, снаружи не производил никакого впечатления – одноэтажный, длинный, из досок. Как только заходишь внутрь возникает ощущение ты попал в роман Голсуорси. Простор – комната огромная – ковровое покрытие, что-то на стенах, дерево, шелковые занавески, жалюзи. И ощущение чистоты и хорошего вкуса. Хозяева – пожилая пара, Марджори и Флойд, им лет по 70, у них четверо детей и семь внуков, все живут далеко. Поэтому они продали свой большой дом, и купили этот скромный – на двоих. В доме три спальни, три ванных комнаты, и огромная гостиная, в одном из концов которой стоит обеденный стол. Дальше – плавный переход в кухню. Под всем этим – такой же площади подвал, там тоже спальня, ванна, тренажеры, компьютер.
На кухне микроволновая печь, электрическая плита, посудомоечная машина. Я как-то спросила хозяйку, сколько времени она моет посуду. Она ответила, что не знает: они её включают, и идут спать, а машина сама как все сделает, выключается. Её – машины – проблемы. Спальня – это спальня. Использовать ее, как у нас, в качестве жилой комнаты или для приема гостей невозможно. Там две кровати, в которых спят или читают перед сном, шкаф для одежды, полки с книгами. В гостинной тоже достаточно чопорно – на диване можно сидеть, но не валяться. Хозяева наши – дальние потомки англичан, у Флойда в роду были еще немцы. К нам они выходили только в той одежде и обуви, в которых можно выйти на улицу. В доме никто не переобувается, не вытирает ноги, когда заходят с улицы, и все время чисто. Потом я выяснила, что пылесосят они раз в неделю.
Сад – это подстриженный газон, редкие грядки с цветами, одна – с клубникой. Кормушки для птиц, из которых едят и белки, и отдельная – для бабочек.
В первое же утро – это было воскресенье – хозяева сказали, что идут (точнее едут, хотя и пешком там не больше пяти минут) в церковь. Кто хочет, может с ними. Я ожидала активности моих спутниц. В Москве они всячески демонстрировали – мне? друг другу? – свою религиозность. У Красной площади стоит новенькая церковь. После получения американских виз они дружно направились туда.
– Майя, ты подожди нас на улице, нам надо помолиться.
Подразумевается – ты не наша. Покрыли головы платочками – иначе грех – пошли, купили карманные молитвенники, помолились, вышли удовлетворенные. Давно ли партийные билеты попрятали? Так же дружно крестились в самолете и перед взлетом, и перед посадкой. Но тут вдруг сказали, что они другой веры, очень устали и не пойдут. Я, на всякий случай предупредила хозяев: не религиозна и вообще – нехристь. На них это никакого впечатления не произвело. Поехали мы втроем.
В церкви было неожиданно весело. Служба начинается с объявлений – какое общество, где и когда собирается. Приглашают желающих на выпуск воскресной школы: дети будут поздравлять своих учителей. По причине летних отпусков несколько следующих богослужений будут проводиться вместе с методистской церковью. Потом вышел священник – молодой, интеллигентный, на костылях. Мне на ухо объясняют: играл в волейбол, порвал связку. Прочитал проповедь. Прихожане попели гимны. В Волгограде я одно время работала переводчицей в американской миссии Церкви Христа, так что процедура была знакомой. Потом всех пригласили во двор церкви на пикник. Пастор появился уже в шортах и майке. На длинных столах разложили тарелки с кушаньями, пластмассовые одноразовые вилки, ложки. Каждый что-то приготовил дома и принес.
После церкви осматриваем город. Двести тысяч жителей, несколько административных зданий и
