Несколько жизней сексуальной кошки - Дмитрий Леонов

Ольга повернулась к Алле:

– У нас места в женских палатах есть? Сегодня кто-то выписывается?

– В четвёртой место освободилось. Свиридова. – коротко ответила Алла.

– Когда? – помрачнела Ольга.

– Четыре тридцать – сказала Алла. – Танечку жалко. Она со Свиридовой столько возилась, переживала…

– Да, всего 25 лет… – задумчиво сказала Ольга.

Танечка только окончила медицинский институт и проходила в отделении интернатуру. Русая коса и принципиальное неприятие брюк делали её похожей на тургеневских барышень. Этому также способствовала девичья наивность, немного странная для выпускницы медицинского института. Во всём этом было что-то необъяснимо трогательное.

Свиридова поступила три недели назад с повреждением шейных позвонков – неудачно прыгнула в воду. Прогноз был однозначный, вопрос только – когда. Но Танечка с энтузиазмом свежеиспечённого доктора взялась сделать невозможное. И что самое удивительное – у неё стало получаться. Свиридова пришла в сознание, стала узнавать Танечку, насколько это было возможно в её состоянии – фактически у неё двигались только глаза, речи не было. И вот наступила развязка. Ольга тряхнула головой, как бы приходя в себя:

– Вы там с Танечкой поосторожнее, если чего – меня зовите. У моих чего?

– Антипов из шестой напился с вечера и колобродил полночи.

– Этот, нарушенный? – серые глаза Ольги сузились от ярости. – Вот гавнюк! Двух дней не прошло, как очухался, и уже на приключения потянуло! Готовь его к выписке!

Она решительно повернулась в сторону шестой палаты. Алла торопливо позвала:

– Ольга Николаевна!

– Что ещё?

Алла провела рукой по пуговицам своего халата. Ольга недоумённо посмотрела на неё, потом опустила глаза на свою грудь, охнула и торопливо запахнула куртку – под курткой у неё был только кружевной бюстгальтер, которым она и светила перед пациентками последние десять минут. «Надо же – второпях забыла одеться» – про себя подумала Ольга. Она вспомнила институтское время. Однажды ранней весной они с девчонками праздновали в общежитии, кажется, 8 Марта. Праздник удался – на следующее утро еле встали. Когда уже приехали в институт и стали снимать пальто в гардеробе, выяснилось, что одна девка забыла одеть юбку. Пришлось ей возвращаться в общагу. Потом ещё долго ржали над этим случаем. Улыбаясь институтским воспоминаниям, Ольга подхватила свой шлем со стойки поста и пошла в ординаторскую: «Ничего, надену халат – никто ничего и не заметит. Переобуться ещё надо не забыть – на каблуках выгляжу солиднее». Халат у неё был особый – не обычный х/б, который желтеет через несколько стирок, и который замучаешься гладить. Свой халат Ольга купила в Париже, в магазине для взрослых, но выяснилось, что его можно использовать и по прямому назначению – мало того, что скроен по-человечески, так ещё и ткань хорошая, не желтеет и не мнётся. Ольга надела халат, сменила кроссовки на туфли, достала косметичку и подошла к зеркалу. Молодого доктора Константина Ивановича, пришедшего на работу в отделение всего два месяца назад, ещё не было.

Дверь распахнулась, и в ординаторскую вбежала Танечка – каблучки звонко стучали по полу, русая коса хлопала по спине, кулачками размазывала слёзы по щекам.

– Ольга Николаевна, она… она…

Ольга бросила косметичку на стол и обняла Танечку:

– Я знаю.

– Ну почему, почему?! – похоже, в коридоре Танечка сдерживалась изо всех сил, а сейчас дала волю слезам. – Ведь я всё делала правильно!

– Да, правильно – Ольга обнимала Танечку, которая от рыданий сотрясалась всем телом. Дитё ведь совсем. Неужели и она такая же была? – Ты сделала всё, что могла. Даже больше.

– Правда? – Танечка подняла на неё заплаканное лицо.

– Конечно! Ты молодец. Садись вот сюда. – Ольга усадила девушку в кресло, достала из своего стола бутылку с водой и блистер с таблетками. Она выковыряла таблетку из упаковки, подумала, достала вторую таблетку и протянула Танечке:

– На, выпей. Тебе ещё работать сегодня.

Продолжая всхлипывать, Танечка выпила таблетки. Ольга порылась у себя в ящике, достала пакетик с салфетками и протянула Танечке. В дверь ординаторской постучали:

– Можно?

В дверях стояла моложавая женщина с отсутствующим выражением лица, в одной руке она держала кожаную сумочку, другой прижимала к груди розовые тапочки. Ольга сразу узнала эти тапочки – они стояли под кроватью у Свиридовой, хотя было ясно, что они уже вряд ли ей понадобятся.

– Да, конечно – кивнула женщине Ольга и повернулась к Танечке: – Ну иди работай. И сопли подбери!

Продолжая тихонько всхлипывать, Танечка проскользнула в дверь мимо женщины. Та посмотрела ей вслед:

– У неё тоже кто-то умер?

– Да – коротко ответила Ольга, достала из стола бланк и придвинула историю болезни Свиридовой. – Посидите немного, я сейчас подготовлю документы.

Пока она писала, женщина молча сидела на стуле рядом. В таких ситуациях Ольга старалась вести себя как можно более официально – ей казалось, что если показать сочувствие, то родственники окончательно расклеятся, а им ещё много беготни предстоит. Она закончила заполнять бланк:

– Сейчас надо будет ещё печать поставить. Потом по этому в ЗАГСе получите справку о смерти. Пойдёмте.

Они вышли в коридор и подошли к сестринскому посту. Алла уже собиралась сдавать дежурство Люде.

– Алла, пойди печать поставь. И объясни, чего дальше делать – Ольга протянула ей бумаги и повернулась к Свиридовой-старшей: – Идите с Аллой, она вам всё скажет.

Алла и Свиридова-старшая ушли. Ольга оглянулась – Танечка сидела на диванчике за сестринским постом и молча смотрела в окно. Так, хорошо – таблетки подействовали. Перехватив её взгляд, Люда кивнула в сторону Танечки:

– Переживает.

– У меня когда первый больной умер, я ревела на всё отделение – отозвалась Ольга.

– Ну сейчас-то привыкли? – спросила Люда.

– К этому нельзя привыкнуть – покачала головой Ольга. И, заметив, что Танечка прислушивается к их разговору, продолжила: – Смерть требует уважения. Смерть – это таинство, как и рождение…

В отделении раздались уверенные хозяйские шаги, и перед сестринским постом остановился заведующий отделением, или, как все его называли за глаза – шеф.

– Доброе утро! – шеф поздоровался и уставился на Танечку. – Что случилось?

– Свиридова ночью умерла – ответила Ольга.

– Ага, вон оно как! Понятно – пробормотал шеф и громко сказал, обращаясь к Танечке: – Ну, с почином тебя, детка!

Шеф пошёл к себе в кабинет, а Ольга озадаченно посмотрела ему вслед. Когда хлопнула дверь его кабинета, она сказала Танечке:

– Поздравляю, шеф тебя признал.

– Детка – это значит признал? – хихикнула Люда.

– А ты помнишь, как шеф меня называл, когда я только в отделение пришла? – повернулась к ней Ольга. – Лялька! Лялька, сходи туда! Лялька, сделай то! Лялька, ты все лекции прогуливала, или через одну? И так почти год. А тут почти сразу – детка!

Она вспомнила, как шеф строил её, когда она пришла после института. Теперь-то она понимала, что он просто выбивал из неё остатки студенческой дури и безалаберности. Но тогда было обидно до слёз. И она отыгрывалась на медсёстрах, требуя от них строгого обращения на «вы» и по имени-отчеству. Конечно, со временем она поняла, что авторитет зарабатывается другими вещами, но тогда скандалы возникали частенько. Шефу приходилось вызывать её к себе в кабинет и наедине вправлять ей мозги. К счастью, ему это удалось, и уже через год она больше переживала из-за чисто профессиональных проблем, чем от недостаточно уважительного, как ей казалось, отношения медсестёр.

– А вы знаете, как шеф Константина Ивановича называет? – заулыбалась Люда.

– Как? – спросила Танечка. «Так, процесс пошёл. Отвлекается помаленьку» – обрадовалась Ольга.

– Пупс – громким шёпотом ответила Люда.

– Костик – одним словом – добавила Ольга. Она чувствовала себя старожилом отделения, практически второй после шефа.

Все засмеялись. Но Ольга обрадовалась преждевременно.

– Ну почему так несправедливо? – продолжала Танечка. – Ведь она такая молодая… Была. А другие вон хоть бы что! Ведь это несправедливо!

– Кстати о справедливости! – Ольга резко поднялась. – Люда, найди-ка мне историю Антипова!

Шестая палата была сразу напротив сестринского поста. Ольга коротко стукнула костяшками пальцев по деревянному косяку и, не дожидаясь ответа, распахнула дверь в палату:

– Доброе утро! Антипов где?

– Здравствуйте – мужики в палате натянули пододеяльники до подбородков. Ольга не раз замечала это: если мужики начинают реагировать на женщин – говорить комплименты, заигрывать, стесняться, да просто пытаться прикрыться одеялом, когда кто-то из женщин заходит в палату, то значит всё – пошли на поправку. Все обитатели палаты зашевелились, увидев её, только Антипов продолжал громко храпеть. Ольга решительно сдёрнула с него одеяло: