Российский колокол, 2015 № 3-4 - Журнал Российский колокол

– Фу, какой злой, мы же хотели просто поиграть!

Поиграть? После этого слова меня обычно начинали дёргать за хвост, уши, кидаться палками и всячески издеваться. Что значит поиграть? Помучить? Тогда я против! Играйте сами с собой, если уж так хочется насилия. Меня в детстве достаточно помучили в клетке. Я, знаете ли, устал от этого. И теперь на каждый пинок непроизвольно отвечаю лаем, а то и стараюсь укусить обидчика. Нет, конечно, детей хозяина я люблю и понимаю, но вот самого хозяина – нет. Он любит учить. Даст еды, объяснит, что от меня хочет, ткнув куда-нибудь мордой, и ждёт, когда я соображу, что надо делать. Всё бы ничего, в голове у меня не опилки, да вот только за каждое недопонимание – пинок под зад или лишение пайки. От горя поневоле начинаешь выть и напрашиваешься на очередной пинок. Незаслуженно, конечно. А по вечерам от бессилия подгибаются лапы, и я валюсь на чуть растаявший снег и чувствую, как слёзы начинают скатываться с глаз. Всё почти как и у людей. Главное тут, чтоб никто не увидел. Я ведь сторожевой пёс, а потому должен быть сильным. Сильные не плачут!

Совсем забыл про детей. Задумался малость. Со мной такое бывает в последнее время. Как только потерял свободу стал мечтать о том, чего лишился вместе с ней. Конечно, я потерял своё детство. Дети, дети, дети… Как им втолковать, что мне сейчас не до игр? У меня нет настроения, желания и всего остального. Паршивцы в предвкушении насилия потирают руки. Снова сверкнув в их сторону недружелюбным взглядом, гавкаю и угрожающе приближаюсь к ним.

– He-а, он сегодня не в настроении, пойдём в дом.

Надо же, угадали!

– А я хочу поиграть!

Смотрите, настырный какой. У меня антипатия на злость, я вообще по натуре добрый, ну если только доведут…

Приходится снова лаять. Вся надежда на хозяина или на его жену. Ну же, выйдите кто-нибудь, помогите мне! Мне не хватает рук, чтобы справиться с этими сорванцами, а лапы и зубы пускать в ход не хочется.

В дверях дома наконец-то появился хозяин. Слава полному желудку! В руках у него, правда, початая бутылка водки. Жаль, что не косточка. Впрочем, сегодня можно и напиться. Ровно три года прошло с тех пор, как я сбежал из клетки.

– О-о-о, сторожишь моих деточек? И правильно! Молодец, Полкан. У нас сегодня день рождения, гуляем. Полкан! Хочешь косточку?

Почувствовав в глазах хозяина излишнюю доброту, дважды гавкаю. Он уходит в дом и через минуту возвращается без бутылки. В руках покачивается барская кость.

– Лови!

Он бросает её прямо в будку. Я прыгаю от ворот в сторону своей будки и жадно хватаю кость зубами. Начинается славное пиршество. Дети, увидев меня за более важным делом, отходят к отцу.

– Пойдёмте, пойдёмте все в дом, скоро принесут торт!

Радостные возгласы детей прошивают пространство. Я остаюсь

один на один с костью. Хозяин меня редко гладит, но кормит отменно. Порой ночью становится так грустно, что начинаешь чесаться о забор. Не оттого, что на теле появились блохи, а оттого, что не хватает любви. Да, грустно всё это….Выплюнув обглоданную кость, я падаю на истлевшие доски и молча прислушиваюсь к радостным крикам, доносящимся из дома. И чего они там устроили? Орут как резаные. Психи хреновы. От волнения или оттого, что давно не мылся, зачесался правый бок. Ну вот, приехали. Приподняв зад, потёрся о будку. Сладко зевнул и, снова растянувшись, провалился в сладкую дрёму.

Мне снилось детство. Мне было меньше месяца. Молодой человек, которого многие называли почему-то «Дедушка», взял меня в свой дом. Поначалу я никак не мог привыкнуть к просторной трёхкомнатной квартире на пятом этаже многоэтажного дома. А потом освоился. С радостным лаем носился по комнатам и вместе с его мамой смотрел телевизор. В основном мне нравились телепередачи о животных или юмор. В последних люди так забавно кривлялись, что походили на малышей, у которых отобрали соску или утащили игрушечный автомобиль.

Потом меня научили стойко выносить водные процедуры и справлять нужду только на улице. «У нас дома и так неприятные запахи. Превратили квартиру в чёртов склад! Ну, куда нам столько еды? Мы что, готовимся к концу света?» – любила повторять его мама, уперев руки в бока. Её сын раньше занимался торговлей. Потом его бизнес прогорел. Магазин пришлось закрыть, а все остатки еды затащить в дом. По ночам мне нравилось подкрадываться к огромной куче провизии и вслушиваться в странные шорохи, доносящиеся из самого центра. Привидения там живут или обычные мыши – я не знал, но был твёрд в стремлении когда-нибудь во всём разобраться.

И вот, когда Максим ушёл на поиски новой работы, а тётя Наташа заперлась в зале, чтобы насладиться изощрёнными историями Малахова, я, виляя хвостом, уверенно направился в сторону лоджии. Сначала я, как обычно, прислушался, но, не услышав ничего подозрительного, принялся разгребать завалы. Чего здесь только не было: крупы, соки, чипсы, пиво, консервы, печенье, сушёная рыба, всяческие сладости… От разрозненных запахов мой нос превратился в наркомана, словившего кайф. Да, запахи были манящие и в то же время неизведанные. Они тянули и тянули меня в самую глубь припасов. Так, что там за большой коробкой? Да это же… И тут огромная куча продуктов покачнулась и медленно, но уверенно стала падать. Я вовремя отскочил в сторону и стал свидетелем того, как раскрываются от удара пакеты с мучными изделиями и сахаром, вываливается из банок консервированная селёдка, растекаются коробки лопнувшего сока… И пока я в замешательстве бегал вокруг, появилась тётя Наташа. Поджав уши, я был готов к худшему, но она просто схватила меня за шиворот и выкинула за дверь.

Там я с час, если не больше, скулил. А потом появился сосед с заспанной физиономией и забрал меня к себе. Дома у него стоял похожий кавардак. К тому же у него было очень грязно и воняло помоями. В огромных клетках прямо в зале, в нарушение всех санитарных норм, сидели животные. В основном тут были собаки и кошки. Из дальнего же угла, правда, изредка доносилось хрюканье. Поросёнок? Я подошёл к смердящей клетке и поздоровался лаем с розовым созданием, на мордочке которого царила неописуемая грусть.

– Эй, ты как? – спросил я его.

Поросёнок в ответ лишь невнятно что-то прохрюкал и уткнулся носом в грязные прутья клетки.

– Тебя вообще тут кормят или как?

– Пло-хо…

– Не понял?

– Пло-хо… – повторила худосочная сучка того же окраса, что ия – серого с чёрным вкраплением. И хотя моя порода никак не относилась к пуделям, я её почему-то принял за свою. Нет, слов как таковых в общепринятом смысле я не слышал. Только лай, но в моей голове он преображался в так называемую английскую речь. У них тоже одно слово могло много что значить. К примеру, их fack. Это могло значить и то, что всё, мол, хреново, и то, что голова болит, или, скажем, я удивлён и тому подобное. У нас же всё построено на однотипном гавканье. Только оно бывает протяжным и коротким. Короткое – это утвердительное, а длинное – отрицательное. Так вот, прежде чем гавкнуть, надо ещё прочувствовать то, что хочешь сказать, вложить в это душу, так сказать. А потом произнести. Обычно собаки понимают друг друга плохо. Это происходит от несвязного гавканья. Не хотят они чувствовать, и всё тут. Ну и шут с ними.

Короче, поросёнка я не понял, но пуделиха рассказала всё о его несладкой жизни, а заодно о своей и всех окружающих. Чрез пять минут я был готов уже с боем вырываться из «страшного места», как назвала его пуделиха, но было уже слишком поздно. Меня пинком загнали в клетку с незнакомой сукой и сказали зловещее fack. Что в данной ситуации я воспринял как призыв к размножению. Ну, что делать? Я зевнул и, поджав хвост, подошёл к сучке. На вид она была ничего – длинные стройные лапы, пушистый хвост, упитанная задница, да и мордашка тоже вроде бы ничего. Я обрадованно завилял хвостом и подошёл поближе. Через секунду получил смачную оплеуху. Но вскоре мы подружились и через неделю среди ночи устроили «затяжные качели». Так у меня появились новые братья. К сожалению, смешанной породы, но всё лучше, чем ничего. Самка оказалась девственницей. У неё, конечно, были возможности закрутить роман с другими собаками, но она решила спариваться только со мной, отдавая дань моим знатным корням и особому положению. А может, ей нравилось моё хозяйство? Кто его знает…

На рынок я попал примерно через год. Туда попадали все без исключения. Просто у моего нового хозяина была привычка периодически уходить в запой. Находясь под влиянием алкоголя, небритый черноволосый мужчина с загорелой кожей любил пинать ногами клетки и материться. Иногда приходили его черномазые дружки и в шутку предлагали трахнуть всем вместе бедного поросёнка. Последний от страха забивался в дальний угол и делал лужу. Впечатлительный. Так проходили дни и недели. Пока хозяин, наконец, не трезвел и не относил нас на рынок. Там и начиналось самое противное. Смотреть на страшных убогих людей, заглядывать им в глаза и мысленно спрашивать: ты мой новый хозяин, или ты? Неведение. Когда не знаешь, какому козлу ты достанешься, начинаешь терзаться бесконечными вопросами. В конечном счёте, они здорово угнетают.