Черные викинги - Макс Роуд

— Скажите, господа, — Анна обращалась ко всем одновременно, — а где же находится куратор Швеции, уважаемый Мойла? Я понимаю, что при всей его занятости не всегда есть возможность встретиться с тем или иным желающим, но Армор обязательно спросит о нём, а я не буду знать, что ответить.

На некоторое время в зале повисло молчание. От Масси, внимательно наблюдавшего за присутствующими, не ускользнула реакция некоторых из них, которые при имени Мойлы изменились в лице или просто поморщились. Было понятно, что вопрос задел их за живое, но это было именно то, зачем Анна и Масси были посланы на встречу, так что тему все равно было необходимо раскрывать. Видя, что все продолжают молчать, Анна, с отлично наигранным удивлением, обернулась на Милна, а затем, пожав плечами вновь обратилась к залу:

— Я что-то не так спросила, господа? Или у вас есть какие-то проблемы? Поделитесь ими, прошу вас! Армор затем и прибывает к вам, чтобы решать накопившиеся проблемы, а Мойла — его старый знакомый, и если что-то произошло, он должен об этом знать заранее.

— Куратор давно забросил заниматься делами! — спокойно сидевший, до этого, толстый орк Джусс Барбин Пенто, вдруг решительно встал. — Я очень рад, что сегодня этот вопрос наконец-то оказался поднят. Конечно, не наше дело обсуждать действия куратора, он несет ответственность перед гораздо более высокими чинами, но все равно — происходящее поистине возмутительно!

— Что вы имеете ввиду, почтенный друг? — Милн тоже встал со своего места. — Мойла имеет право действовать по собственному усмотрению, и возможно, не зная тайной подоплеки дела, мы можем сделать скоропалительные выводы.

— У вас что-то произошло? — Масси удивленно поднял вверх брови. — Вот вам и спокойная Швеция!

— Да как сказать…, - Милн замялся. — Дело в том, что куратор последнее время не появляется среди нас, а это многим не нравится.

— Ничего себе, не нравится! — Пенто потряс в воздухе руками. — Он общается только с людьми и совершенно нас игнорирует! Это очень обидно и несправедливо…я считаю.

— Расскажите поподробнее, пожалуйста, — Анна мило улыбнулась. — В общении с людьми нет большого греха.

— Вот пусть он расскажет! — орк кивнул на главного вервольфа. — Оттомарагантольсфен Цвиккунрод знает о деле лучше всех. Он был последний, кто видел куратора, а было это, между прочим, два месяца назад!

Вервольф вопросительно глянул на Милна:

— А, рассказывай! — Милн махнул рукой, и, потерев лоб, вновь сел на диван. — Какая разница, всё равно скоро всё открылось бы!

— Рассказывайте, прошу вас! — Анна снова улыбнулась.

Вервольф немного посопел, а затем согласно кивнул и начал говорить. Из-за особенности строения его пасти, голос звучал глухо, слова перемежались рычанием, но всем всё было понятно.

— Мойла влюбился в обычную женщину, — Оттомарагантольсфен Цвиккунрод не стал затягивать с главным. — Когда я видел его последний раз, он весь преобразился, стал спокойным, но задумчивым. Девушке этой лет двадцать пять, не больше, и мне показалось, что она имеет на куратора немалое влияние. Многим за последний год уже не нравилось, что куратор создал вокруг себя группу людей и пользуется их услугами, обходя своих естественных товарищей. Они зовут себя Черными викингами и находятся под покровительством Мойлы, мудрость и опыт которого позволяет им обделывать самые грязные дела. По сути, это жестокие беспринципные убийцы, цели которых известны, пожалуй, кроме них самих, одному лишь куратору…. а может быть, и ему одному только.

Вервольф замолчал, а затем, фыркнув, снова сел в свое кресло.

— Это все? — спросил Масси.

Тот только кивнул.

— А где сейчас находится Мойла?

В ответ сзади раздался голос Милна:

— Этого никто не знает. Его дом пуст, а перед своим исчезновением он написал по почте, что на три месяца передает свои полномочия мне.

— Якшаться с людьми, это одно, а подменять ими своих товарищей, совсем другое, — крикнул со своего места Пенто. — Любовь-любовью, а дело есть дело! Людей нельзя вводить так близко к нашему миру, это просто опасно.

— Мойла прячется в какой-то пещере, — тихо сказал один из людей-вампиров, тощий старик в классическом двубортном костюме. — Несомненно, что всё, что происходит, происходит именно из-за этой женщины. Можно только гадать о причинах, побудивших старого вампира к таким действиям, но только два чувства, любовь или страх, способны так изменить жизнь. Я думаю, что он использует людей в своих целях, а зная Мойлу, могу сказать, что их конец абсолютно предсказуем.

— Вас зовут Линус Серквист, простите? — спросила Анна.

— Зертвист.

— Простите, чуть-чуть ошиблась. Скажите, господин Зертвист, а может ли куратор вести какую-то свою хитрую игру?

— Всё может быть, сударыня. Но повторюсь, такое резкое изменение стиля жизни происходит только при появлении сильнейших чувств. Если лорд захочет встретиться с Мойлой, но не сможет, то для Мойлы это грозит серьезными неприятностями, а если Мойле на все неприятности наплевать, значит у него теперь есть нечто, что важнее всего остального.

— Вероятно. Ладно, давайте оставим эту тему в покое. Пусть господин Армор сам решит, стоит ли ему принимать во внимание вопрос по Мойле, но мы вас услышали и всё доведем до его сведения. Что еще вас тревожит или волнует?

Несмотря на заданный вопрос, на некоторое время в зале воцарилась тишина. Видимо, непонятная ситуация с куратором зацепила каждого из присутствующих и разговор несколько выбил их из колеи. Кто-то тихо перешептывался со своими соседями, кто-то задумчиво смотрел перед собой, но не было ни одного вампира, который проявлял равнодушие. В среде этих созданий не так и часто случались подобные события, и понять, почему старый заслуженный вампир, имевший в своей жизни всё, вдруг резко изменился, им было непросто. Конечно, никто из присутствующих, кроме Анны и Масси, не знал, что время Мойлы на земле подходило к концу, как не знали они и подлинной сути вопроса, но по их реакции можно было судить, насколько оправданы были опасения Высших относительно неизбежного резонанса, который вызовет это дело, дойди оно до остальных вампиров.

Впрочем, молчание продлилось недолго. Анне и Масси пришлось проявить немалое терпение, выслушивая пожелания присутствующих, и только к семи часам утра им удалось закончить разговор. Масси деловито записывал все в свою записную книжку, и под конец, с многозначительным видом, поднял ее над головой:

— Друзья, дорогие мои сородичи! Ни один из волнующих вас вопросов не пропадет втуне и сразу по прибытии господина тертона я передам ему этот блокнот. Вероятно, скоро нам предстоит еще одна встреча, и я не сомневаюсь, что к этому моменту часть из обсуждаемого здесь, будет решена. Мы благодарны вам за сегодняшний разговор, а теперь, позвольте распрощаться. Многим из вас необходим дневной отдых, а остальных зовут к себе неотложные дела. Спасибо, и до встречи!

— До встречи, господа! — порядком утомившаяся Анна еще нашла в себе силы улыбнуться. — Присоединяюсь ко всему сказанному и, в свою очередь, желаю вам удачи и поменьше волнений. До свидания!

Глава 18. Первый шведский прием Генриха Холлистока

Ночная тьма еще не успела полностью рассеяться, когда Холлисток был уже на ногах. Сегодня ему предстоял очень непростой день, к которому было необходимо как следует подготовиться. Генрих не сомневался, что уже скоро появятся первые посетители (схема их привлечения была четко отработана в течении столетий, и в желающих никогда не было недостатка), но на этот раз ему предстоял настоящий марафон, требующий максимальной самоотдачи. Обычное ведение клиентских дел, размеренное и плавное, не подходило для нынешней ситуации, которая диктовала напор и натиск, столь не свойственный его холодному и расчетливому уму. Вопросы предстояло решать быстро и решительно, не оглядываясь на возможные последствия и презирая любые сложности. Запланированное путешествие в царство Хель также не являлось простой прогулкой, и Холлисток даже чувствовал некоторое волнение, сложное, но, впрочем, легко объяснимое. С хозяйкой Хельхейма его издавна связывали весьма непростые отношения, и она, одна из самых могущественных обитательниц всех миров, имела на него немалое влияние. Только он один знал Хель с той стороны, которая являлась великой тайной для обитателей всех пяти миров. Одно её имя наводило ужас на абсолютное большинство живущих, а облик великой богини, в котором она представала в их сознании, заставлял дрожать не только людей, но и внеземных сущностей, ад для которых также никто не отменял. Только Высшие, тертоны и некоторые лорды, знали истинную сущность Хель, и лишь Генрих Холлисток, могучий тертон, восьмой лорд всех тридцати вампирских легионов, знал Хель как обычную женщину, в которую она превращалась в его присутствии. Их связь длилась с того самого момента, когда он, окрепнув и возмужав, совершил первое путешествие по четырем потусторонним мирам, а попав в ад, еще не скоро захотел выбраться наружу. Истинная красота богини, неожиданно открывшаяся перед молодым тертоном, была настолько ослепительна, а общие чувства оказались настолько сильны, что прошел не один десяток земных лет, прежде чем они нашли в себе силы расстаться. Армора ждала земная жизнь, а Хель, его прекрасная звезда, осталась в Хельхейме, олицетворением которого она являлась. Их встречи стали редки, но оттого не стали менее прекрасны и эмоционально насыщенны, хотя своеобразная служебная необходимость не позволяла видеться слишком часто. Путешествие к ней требовало от Армора максимального напряжения сил и настолько высасывало изнутри, что потом, уже Генриху Холлистоку, требовался не только длительный отдых, но и многие литры человеческой крови, восстанавливающие опустошенные резервы организма. Хель забирала его без остатка, с ненасытной жадностью беря себе то, чего оказывалась лишена многие и многие годы, но, надо отдать ей должное, не позволяла себе ни слова упрека, даже зная, что Армор тоже пользуется ей в своих целях. В конце концов, оба всегда получали желаемое и расставались вполне довольные друг другом, чтобы когда-нибудь обязательно встретиться вновь.