Как Ворон луну украл - Гарт Стайн

К Фассбиндеру Дженна пошла потому, что нуждалась в наркотиках. Представляете, ходит она к специалисту, психотерапевту, милому такому человеку, и видит в нем… Боба Ньюхарта[13]. У него даже внешность была, как у Боба Ньюхарта. Но зачем, спрашивается, поступать в особое заведение и учиться разговаривать с людьми об их заморочках, чтобы потом просто выписывать лекарства?

Однажды Дженна призналась врачу, что постоянно просыпается посреди ночи, примерно в одно и то же время — где-то в час. И идет в спальню Бобби. Роберт из-за этого страшно злится, и поэтому нужно какое-нибудь успокоительное, а лучше снотворное. Рецепт доктор не выписал, зато прочел целую лекцию о пользе стаканчика теплого молока на ночь. Дженна ответила, дескать, народная медицина тут бессильна. Тогда же и получила направление к психофармакологу.

Тот прописал валиум, десять таблеток по два миллиграмма. И предупредил: повторно по тому же рецепту лекарство не выдадут. Якобы валиум — на строгом учете, он может вызвать сильную зависимость. Когда лекарство закончилось, Дженна приехала за новым рецептом, спросив заодно: нельзя сразу прописать большее количество? Ей, видите, проблемно каждый раз мотаться к доктору в офис (за десять миль от дома). Доктор ответил отказом, дескать, можно выписывать лишь по десять пилюль, чтобы у пациента не развилось привыкание.

Случилось как-то Дженне проговориться о своей проблеме подруге Ким. Та рассмеялась и дала Дженне коричневый пузырек, внутри которого лежало пятьсот пилюль по десять миллиграммов. Ну почему Дженна всегда узнает о дури последней? Свой первый косяк она выкурила только в колледже. Она всю жизнь будто не успевает к раздаче вкусняшек. Или к раздаче бяки, это как посмотреть. Ким посоветовала обратиться к понимающему специалисту. Понимающему… Так Дженна и оказалась в кабинете Фассбиндера.

Фассбиндер, этот весельчак, словно бы сразу просек тему. Перво-наперво спросил у Дженны: есть ли проблемы со сном? Ну как вам сказать, доктор… Да, определенно, проблемы со сном наблюдаются. Услышав ответ, Фассбиндер на месте выписал здоровенный рецепт на валиум.

Дженна прямо-таки влюбилась в валиум, ей больше нравилось, как он выглядит, чем как действует. Милые такие таблеточки с тиснением в виде буквы V, похожие на конфетные браслеты из детства. Три цвета: один как мел — девственно бел, второй с желтинкой — как лимон с кислинкой, и еще голубой — как небо над головой. Так и хотелось нанизать таблетки на ниточку и носить на шее, мол, взгляните, какое чудесное ожерелье!

А как волшебно действуют эти пилюли, когда запиваешь их шардоне! Дженна и сегодня, бывает, тоскует по этой нечестивой смеси. Да, Дженна верит: смесь вина и валиума — действительно пагубна. Убедили ее в этом сотни и тысячи часов у другого специалиста. Он успешно промыл мозги плохой девочке Дженне. И все же, все же… Иногда жутко хочется мгновенного наслаждения. Дженна словно утратила что-то: невинность ли, чувство вины? Нечто явно осталось в недосягаемом прошлом.

Фассбиндер дал Дженне то, чего она хотела, — подотчетный препарат четвертой категории. Он выписывал его, как конфеты — за хорошее поведение. Свинья такая. Но свинья, у которой был доступ к необходимому, а у Дженны имелось то, чего не хватало Фассбиндеру. Так обе стороны молча согласились играть по правилам. Фассбиндер хотел грязи; исповеди пациенток его возбуждали. Он требовал говорить о своих пошлых снах, хотел знать, как часто и в каких позах Дженна с Робертом занимаются сексом. При этом Дженна отчетливо сознавала: жизнь идет под откос, полным ходом. Она потеряла единственного ребенка, опустилась. Следовало обратиться к реальному специалисту за реальной помощью, не гробить свой мозг и душу по прихоти шарлатана. Дженна разуверилась в терапии. Она вообще во всем разуверилась. Для нее не стало Бога, и рядом не оказалось Вергилия, чтобы вывести ее к свету. Дженна, спотыкаясь и падая, шла прямиком в преисподнюю.

Перед тем как она отправилась на первый прием к Фассбиндеру, Ким предупредила:

— Он попросит сесть, где тебе удобно. Выбирай кушетку.

— Отлично. Мне еще и спать с ним?

— Нет, нет, просто ему нравится, когда девочки… э-э… не сопротивляются лечению.

И вот приходит Дженна к Фассбиндеру, он приглашает садиться, где удобно, и Дженна видит: ее проверяют. В кабинете стул с прямой спинкой перед столом самого доктора, раскладное кресло «Лэй-зи-бой» у книжного шкафа, диванчик на двоих у стены и кушетка «Барселона».

У Дженны моментально щелкнуло в голове: герр Фассбиндер. В смысле, Мис ван дер Роэ[14], «Баухауз». Все встало на свои места.

Дженна носила майки и короткие юбки, а доктору нравилось, когда она снимала туфли, но… только если на ней носки. Фассбиндер обожал, когда Дженна собирала волосы на затылке, чтобы шея оставалась открыта. Обожал, когда она пила много воды и во время приема бегала по нужде. Он еще говорил:

— Конечно, конечно, не стесняйтесь. Мой туалет — в вашем распоряжении.

Какая гадость!

Фассбиндер стоял под дверью и слушал, как Дженна писает. Дженна, выходя из уборной, с омерзением замечала, как оттопырена у него ширинка шерстяных слаксов. (Скорей бы кто-нибудь сдал этого извращенца. Ах нет, погодите, Дженна сама его и сдала.) Она презирала себя за слабость, но у Фассбиндера имелись волшебные таблетки. Герр Фассбиндер и «Кендалл Джексон» полностью овладели ею. Поработили. Дженна на все готова была ради них, темными ночами она тайно выбиралась на кухню: доставала из-за кулинарных горшочков бутылку из-под яблочного сока со сцеженным в нее вином. Жалкий набор клише. Ну прямо мать Юджина О’Нила, что ждет в ночи, когда прозвучит туманный горн. Или Мэри под морфием — бродит по сцене, произносит монолог из конца пьесы «Долгий день уходит в ночь», рассуждая о том, как некогда красивы были ее руки. (Дженна выступала с этим монологом в идиотском школьном конкурсе театрального искусства.)

За спиной среди деревьев раздался шорох, и Дженна обернулась. Отец учил: лучший способ разглядеть врага в кустах — высматривать не тело, а движение. И вот Дженна, напрягая глаза, ждала, что кто-то шевельнется в зарослях. Встать с камня и пойти навстречу неизвестному она боялась. Шуршит скорей всего енот или птица. Или еще какое лесное животное. Вроде не страшно, но лес… от него мурашки по коже. Дженна сразу вспомнила «Волшебника страны Оз», жуткие говорящие деревья, которые хватали людей.

Так никого и не заметив, Дженна вновь обратила взор на город далеко внизу. Вверх она поднималась целых сорок пять минут. (Не каких-нибудь пятнадцать, как говорил Удивительный Человек-игольница.) Горели натертые ноги в новых, еще не разношенных ботинках. Сорок пять минут подъема в гору. Это сколько Дженне спускаться? Если бегом? Средняя скорость ходьбы — четыре мили в час; значит, Дженна преодолела три мили. Если бежишь со скоростью десять миль в час, то… Погодите, ей ведь надо под гору. Выходит, скорость составит двенадцать миль в час. Три мили Дженна покроет за пятнадцать минут. По грубым прикидкам. Можно смело минусовать еще некоторое время, потому что в гору поднимаешься отнюдь не со скоростью четыре мили в час. В общем, до города Дженна добежит довольно быстро.

Хр-русть! Дженна аж подпрыгнула. Это уже не животное наступило на ветку. Кто-то крупнее, человек, например. Убийца, что сместился чуть в сторону, желая получше разглядеть жертву. И его выдала ветка, сломавшаяся под подошвой тяжелых ботинок. Воображение тут же подкинуло образ здоровенного лесоруба: рыжая шерсть на груди растет аж до самого лица, где мешается с рыжей же бороденью; грязный джинсовый комбинезон; красная фланелевая рубашка, в руке — охотничий нож с зазубренным лезвием (таким кость перепилить — как нечего делать).

Дженна сидит на камне посреди опушки, и маньяк ее не достанет. Опушка словно окружена силовым полем, и в его пределах Дженне ничто не грозит. Вот убийца и ждет, когда жертва окажется на его территории. В его власти. Чего ему надо? Секса? Крови? Может, если Дженна позволит себя изнасиловать, ее пощадят? Если к тебе крадется убийца, то почему не бежишь? Даже если тебя догонят и убьют, то стоит хотя бы попытаться. Дженна знала ответ: всегда есть надежда, что вот сейчас невидимый наблюдатель покажется и позволит тебе уйти. Мохнатый лесоруб не выдержит и промолвит: «Сам не знаю, зачем мне твоя жизнь. Уходи давай быстрее!» Такое случается лишь в кино, но ты веришь в подобное счастье. В доброту человеческой души. Веришь до тех пор, пока лезвие ножа не вскроет тебе сонную артерию. Пока жизнь не утечет из тебя вместе с кровью в землю. Боли ты не почувствуешь. Только взглянешь изумленно на убийцу, как бы спрашивая: за что? за что? ну за что?! А в мозгу промелькнет мысль: «Черт, убил, сволочь!» Нет в человеке святого. Обескровленная, ты медленно рухнешь на землю, упокоишься сном мертвых деревьев. Станешь просто кучей удобрения, истлеешь и вернешься к истокам.