Белая тигрица - Елена Федина

Я медленно, на ватных ногах, подошел. Взял кубок. Он был пуст, зато рядом стоял сосуд, похожий на закупоренную бутылку. Она легко открылась, и в ней оказалась жидкость, похожая на вино. Я решил не испытывать судьбу и напиться из бассейна, благо, воды было вдоволь. А пока я размышлял над этим вопросом, передо мной выдвинулся узкий длинный ящик. Сам. Я уже попривык к сюрпризам и с каким-то веселым любопытством заглянул в него: что же еще предлагает мне живой зал. И обмер.

В ящике перекатывались по дну хрустальные шарики. Они были величиной с горошину. Их было много. Очень много. Полно! По тому, как небрежно они были ссыпаны в ящик, я понял, что для белых тигров это было чем-то обыкновенным. Они упивались этой гадостью ежедневно, между делом! Может, потому и вымерли?

Я думал, что откажусь от этого навсегда, как и от много другого. Но не вышло. Это хрустальное, голое и пустое наслаждение, которое не имело ничего общего с ни с любовью, ни со вдохновением, ни со свободой, снова лежало передо мной, невинно переливаясь крохотными гранями и поблескивая, как снег на солнце.

Я был поражен. Если бы там был один или несколько шариков, я бы нашел в себе силы и просто отвернулся. Но их было так много! Оглядываясь, словно меня мог кто-то видеть, я насыпал пригоршню в карман.

Стало душно. Руки вспотели. В зале был и другой выход, в унылую каменистую долину, я выбрался туда глотнуть свежего воздуха.

"Так вот откуда взялись эти горошины", — размышлял я, сидя на остывающем валуне, — "а меня уверяли, что их делают в Стеклянном городе! Нет, их никто уже не делает, они остались от белых тигров, от этих загадочных существ, которые ушли. Куда? Почему? Где вы, прекрасные белые тигры, всемогущие, ленивые, жадные до наслаждений? Вы имели, кажется, всё, не вставая с кресла, не шевеля даже пальцем, чего же вам не хватало?"

Была уже ночь, но такая лунная и звездная, что виден был каждый камень и каждый карликовый куст. И что-то поблескивало под ногами между камней, отражая звездный свет как осколки зеркала. Я наклонился, чтобы подобрать один осколок. Это был всё тот же хрустальный шарик, сияющий как маленькая упавшая звезда.

Я с усмешкой взглянул на небо, чтоб посмотреть: кто это свалился: Альтаир или Вега? Звезды оказались на месте, Лебедь летел, широко раскинув крылья и вытягивая длинную шею, и рыжий Арктур пас своего вола, и бледный Дракон по-прежнему выгибался между ковшей извилистой полоской, но с небом происходило что-то странное: в нем было две луны! Да-да, в этом небе было две полные, ореолом окруженные луны. И можно было сколько угодно протирать глаза и щипать себя за локоть, видение не проходило. Это был не сон, я стоял, смотрел на раздвоенную луну над черными пиками вершин, и глупо смеялся, потому что ничего другого мне уже не оставалось.

Вход обратно напоминал огромную каменную голову тигра с раскрытой пастью, оскал ее был страшный. Я покорно вошел в эту пасть, ничему уже не удивляясь и ничего не пытаясь понять. Я шел, и шаги мои гулко отдавались под выгнутым потолком длинного коридора, тускло освещенного непонятно каким способом. Всё было как во сне, и может, поэтому я так и не смог заснуть в огромном тигрином кресле, под звук льющейся в бассейн воды. Мы оба не спали: я и зал, который я разбудил.

>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>

>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>

— А Ольвин поехал тебя искать, — сказала Изольда, поспешно вытирая руки полотенцем, — господи, где ты был? Что случилось?

Голос у нее был совсем тихий и перепуганный. Она опять что-то готовила, волосы были убраны, рукава закатаны, талия обвязана передником с огромными карманами. Мне казалось, я знаю эту женщину сто лет, что она моя. Была, есть и будет во веки веков. И я давно, безумно давно, целые сутки ее не видел!

— Все нормально, — сказал я, — заблудился немного.

— Нормально! Мы не знали, что подумать…

— А где Нолли?

— Куда-то пошла. Кажется, опять к портнихе.

— Так мы одни?

— Мартин!

Она остановила меня осуждающим взглядом, щеки ее вспыхнули как георгины.

— Не бойся, — вздохнул я, — ничего не случится. Ты умрешь такой же непогрешимой, как твой брат.

Изольда поджала губы и отвернулась.

Я взял холодную котлету с булкой и поднялся к себе. Кровать была не убрана, Нолли не любила этого делать. Под кроватью лежала моя сумка, набитая деньгами, я высыпал в нее содержимое своих карманов и задвинул обратно. Я мог бы стать очень богатым, если б я таковым уже не был. Нарцисс сдержал свое слово: у меня было всё, всё, всё, всё! Кроме свободы.

Сначала я об этом не догадывался, я упивался своей властью, я был вполне согласен с теми, кто называл меня некоронованным королем Лесовии, нет, не королем шутов. Это были уже не шутки…

Нолли застала меня сидящим на полу возле кровати.

— Объявился!

— Не сердись, я просто заблудился в лесу.

— В лесу? Я думала, ты уже у своего Эриха.

— Ну что ты говоришь!

Она как стояла, так и села на пол у двери и заплакала.

— Нолли, ты что?

— Я думала, ты меня бросил…

— Иди сюда, не плачь… Не брошу я тебя, никогда не брошу.

— Нет, я с ума сойду!

"Это я с ума сойду!", — подумал я, прижимая ее к себе.

В который раз я пытался понять, как же это случилось? Как получилось, что я разрываюсь теперь на части и ничего не могу поделать? Какая-то злая шутка судьбы! Или просто та самая расплата?

Графиня Андорм никогда не жаловала меня особым вниманием, она очень редко бывала при дворе, так как муж ее был уже не в чести у Эриха. Не без моей, конечно, помощи. Я только заикнулся, что не выношу его общества, и этого было достаточно. Граф знал, что так оно и будет, он зашел ко мне потом и предупредил, что я плохо кончу.

Потом королева-мать взяла ее в свою свиту. Мы стали видеться почти каждый день, но Лючия Андорм была подчеркнуто холодна со мной. Однажды, во время какой-то пирушки, я подошел к ней и просто из нахального любопытства спросил:

— Графиня, вы сердитесь на меня за своего мужа?

— Я?! — она как-то растерялась, — с чего вы взяли?

— Наверное, показалось, — улыбнулся я и отошел.

В тот вечер мы больше не разговаривали, только переглядывались.

Утром Нарцисс притащился ко мне в спальню и капризно заявил, что все дворцовые шлюхи ему надоели, и хочется чего-то новенького. Например, Лючию Андорм. Кстати, она просто прелесть, а на графа уже плевать. Мне тоже было на графа плевать, но и мстить ему уже не хотелось. Я был удовлетворен.

— Как хочешь, — сказал я, — но, по-моему, она упряма и холодна как треска.