Болото - Андрей Пинаев

   ...Когда я открыл глаза, было светло. Я лежал на койке лазарета; повернув голову, я увидел Толика и Лизу, которая смывала кровь с его лица. Увидев, что я очнулся, она приложила палец к губам:

   -Тихо. Не говори ничего.

   Однако я разлепил пересохшие губы и спросил, превозмогая боль в сорванных голосовых связках:

   -Ты в порядке?

   -Я? А мне-то что сделается? Это вам, дуракам, неймется.

   -Почему перестал работать реактор?

   Лиза странно посмотрела на меня, затем подошла к шкафчику и вынула шприц и блестящую ампулу. Она подошла ко мне и, воткнув иглу в сгиб локтя, сказала:

   -Реактор не переставал работать ни на минуту. Ты спи, не волнуйся ни о чем...

   Лиза вышла, а я сполз с койки и принялся тормошить Толика.

   -Мммм?

   -Толик... это что, правда было? Или приглючилось мне?

   Невнятным из-за начинающего действовать снотворного голосом Толик ответил:

   -Правда. Я тоже был там.

   -А... потом, в конце, что было?

   Толик стремительно засыпал, но даже немалая доза лекарств не могла скрыть страх в его голосе:

   -Пришел мальчик с собакой... и Пылающий бежал от него.

   Самое противное время года на Болоте - осень. Туман становится особенно густым, чахлые болотные деревья, и летом-то не особенно красивые, сбрасывают желтую листву и становятся совершенно уродливы.

   Жизнь текла своим чередом. Мы ходили в походы, время от времени дрались с крысами, ловили странных зверей для Борецкого и копили деньги на билеты. В лидеры уверенно выбилась ячейка "Алые": практически каждый поход они приносили добычи на две-три тысячи. Артем из второй северной ячейки как-то посетовал:

   -Вроде те же города грабим, а приносим всего ничего... и патронов они почти не тратят. Заговоренные они, что ли?

   После нашего заточения в карцере целый месяц мы с Толиком будили ребят криками по ночам. О происшедшем мы не рассказывали, на все вопросы Толик отвечал, мрачно глядя под ноги:

   -А чего там рассказывать... глюки были, от этого гудения.

   Я же и вовсе молчал. Осень на Болоте вгоняла меня в тоску, и я все чаще искал уединения. Даже Лиза покинула мои мысли, и я перестал ее навещать. Стремясь хоть как-то развеять эту черную тоску и заодно подзаработать, в перерывах между походами я за умеренную плату помогал девчонкам с кухни, мыл полы и вместе с завхозом разгребал барахло на складе. Ребята видели, что со мною творится неладное, но были уверены, что я тоскую по Марине. Это было не так; я почти не знал ее, а в шестнадцать лет память милосердна и недолго держит подобные воспоминания. Иногда я доставал ее подарок, брелок в виде медвежонка, и честно пытался вызвать в себе скорбь, но увы, безуспешно.

   Приближалась годовщина нашего пребывания в Лагере, и ребята решили по этому поводу устроить небольшое мероприятие. Весь Лагерь оживился, закипела работа: в "Кафе" притащили несколько длинных столов со склада, сталкеры таскали с Болота орехи и редкие плоды, а девчонки с кухни еще за два дня до "мероприятия" начали готовить "Нечто Особенное". Даже я расшевелился, и однажды вечером постучал в комнату Лизы.

   -Лиза, привет...

   -Надо же, кто пожаловал! Ну заходи.

   Вообще-то нам, "лагерным", не полагалось бывать в комнатах взрослых, не полагалось даже заходить в этот сектор Лагеря, но у нас на это смотрели сквозь пальцы, и в комнате Лизы я был не первый раз. Сразу было видно, что комната принадлежит медику: стены и пол сияли стерильной чистотой, во всем чувствовалась лаконичность - начиная от скромной кровати, застеленной цветным покрывалом, до единственного цветка перед экраном, имитирующем окно. Сейчас "Окно" было выключено, но обычно "за ним" был сад.

   -Отлично выглядишь.

   Лиза и правда выглядела намного лучше, чем во время нашей последней встречи. Бесследно исчезли серые тени под глазами, губы вновь приобрели естественный цвет, и даже наметился легкий загар - словно она пару недель провела под солнцем, хоть я и знал, что она уже год не выходила из-под земли.

   -А у нас тут что-то вроде праздника намечается.

   -Это по какому поводу?

   -Год уже как здесь. Ну, я вот подумал... не хочешь пойти? Со мной...

   Лиза шевельнула бровью:

   -О... неужели это официальное приглашение на свидание?

   -Ага! - засмеялся я.

   -Ну, тогда ты должен кое-что знать... я ведь недавно замуж вышла.

   На мою голову словно вылили ведро холодной воды.

   -Когда ты успела? - спросил я, пытаясь сохранить улыбку. - ты же все время была здесь!

   -Ну, все таки двадцать второй век... по интернету. Там же и познакомилась... он хороший человек. Вот через месяц кончится стажировка, встретимся.

   -Рад за тебя! - сказал я совершенно искренне. Я действительно был за нее рад. - но ты все равно приходи, будет весело. Девчонки что-то "Этакое" хотят приготовить.

   -Ладно, приду. С тебя угощение!

   Я поднялся наверх и вышел на площадку. Туман сегодня был особенно густым, казалось, можно разбежаться - и увязнуть в нем, как в вате. Даже вышка, где дежурил сердитый и вечно обиженный на жизнь охранник по имени Влад, была скрыта. Неожиданно мне пришло в голову, что я могу выйти из лагеря незамеченным. Я подошел к западным воротам, тем самым, через которые когда-то ушел, впав в депрессию, Антон, парнишка из северный ячейки "Гидра". Конечно, я не собирался повторять его судьбу; мне просто хотелось побыть одному. На площадке лениво перекидывали мяч девушки с кухни. Я дождался, пока они увлекутся игрой и забудут обо мне, бесшумно повернул задвижку и выскользнул за ограду.

   -Я только чуть-чуть отойду... еще пару шагов... - уговаривал я свою совесть, а ноги несли меня все дальше. Я остановился, только когда о Лагере напоминало лишь слабое пятно прожектора в тумане. Сидя на камне, я выкурил одну за другой несколько сигарет и вдруг услышал в тумане голоса: вероятно, возвращались "Пираты". Я подумал - не скрыться ли мне от них? Но, поразмыслив, не стал: Вовка, командир "Пиратов", был нормальный парень, доносить на меня он бы не стал.

   Голоса приблизились, и я с большим неудовольствием различил голос Женьки. Было совершенно непонятно, почему они возвращались так быстро (ведь ушли они лишь вчера), да еще и с западной стороны, но об этом следовало подумать позже: попасться в лапы "Алым" за территорией лагеря мне совсем не улыбалось. Я тихо встал и поспешно направился туда, где тускло светил сквозь туман прожектор, но на моем пути вырос Борька с пистолетом-пулеметом наперевес. Он весело ухмыльнулся:

   -Смотри-ка... точно как он говорил! Ребята! Он здесь!

   "Алые" окружили меня, я стоял не двигаясь. Я ничего не понимал.

   Подошел совершенно спокойный Женька и, ничего не говоря, ударил меня рукояткой пистолета-пулемета в висок. Я вскрикнул и упал; тут же мои руки опутала тонкая капроновая веревка, меня рывком поставили на ноги и куда-то повели в обход Лагеря. Я дернулся было, но получил чувствительный удар под ребра и счел за лучшее молчать. Вскоре в тумане нарисовался столь знакомый мне затопленный дом; меня втолкнули в покосившуюся дверь, еще пару раз приложили рукоятью и привязали к торчащему из стены огрызку трубы.

   -Какого хрена?! - наконец решил я подать голос. - думаешь, наши не поймут? Вас порвут на фиг!

   Женька подошел ко мне; я подумал, что он вновь ударит меня и инстинктивно съежился. Но Женька не стал меня бить; его лицо выражало абсолютное умиротворение. Он сказал дружелюбно, словно обращаясь к давнему другу:

   -Однажды мы остановились на ночлег и поздно ночью, когда выходят призраки, мы увидели приближающийся огонек. Это был ОН. Мы очень испугались и забаррикадировали дверь, но ОН просто прошел сквозь нее. Мы пытались бежать, но ОН догнал нас...

   У меня перехватило дыхание.

   -О ком ты?

   Женька снисходительно улыбнулся:

   -ОН, Пылающий. Он точно такой, как о нем рассказывал дядька Петро. сначала мы его боялись, но потом перестали; он приносил нам подарки... много золота... благодаря ему мы провели в городе целых четыре недели. А взамен он просил такую малость...

   Женька показал мне свою левую руку; в лагере он ходил в черной водолазке с длинными рукавами, и теперь я понял, почему: рука от запястья до локтя была исчеркана тонкими порезами, как старыми, затянувшимися, так и совсем свежими.

   -Ты... кровь ему давал?! - перед моими глазами вновь возникла страшная опаленная улыбка.

   -Да... Но он просил все больше, и мы уже не могли столько дать... и тогда он сказал... что если мы приведем ему человека, он даст нам намного больше, чем мы получали прежде... он даст нам нечто особенное... только ему нужно набраться сил, а для этого нужна кровь... и он спросил меня... есть ли человек, которому я желаю смерти?

   Женька засмеялся: