Окончательный диагноз - Чингиз Абдуллаев

– А почему вы ничего не сказали об этом следователям? – поинтересовался Дронго.

– Не знаю, – пожал плечами Сергей Романовский. – Они пришли рано утром, когда я работал в кабинете отца. И допрашивали меня скороговоркой, извиняясь, что вообще появились в нашем доме. Отец в это время был на работе, и они беседовали с ним по телефону. В общем, они не очень нас беспокоили и почти не задавали вопросов. Уточняли, что мы делали, кого могли видеть. Когда приходят люди в форме и задают дежурные казенные вопросы, не хочется отвечать. Лишние слова – лишние проблемы. Я отвечал достаточно односложно. И они почти сразу ушли. Потом я подумал, что нужно было рассказать об этой молодой женщине…

– И вы ничего больше не заметили? – задал очередной вопрос Дронго.

– Нет, ничего. Во всяком случае, никаких бандитов и воров я не видел. Иначе сразу бы обратил на них внимание и рассказал бы обо всем следователям прокуратуры.

– Вы были в спальне наверху, – продолжал Дронго. – И вы сказали, что оттуда можно было увидеть людей, выходивших из дома Глушкова.

– Да, – подтвердил Сергей Всеволодович, – ну и что?

– И больше вы никого не видели?

– Н-никого, – ответил он, запнувшись всего на долю секунды.

Человеку трудно врать, когда он хочет сделать это сознательно. Человеку трудно врать, когда он разговаривает с экспертом, специализирующимся на допросах свидетелей и подозреваемых. Романовский, моргнув, отвел глаза. Было заметно, что он начал волноваться.

– Когда вы легли спать? – уточнил Дронго.

– Часов в семь или около того. И проспал два часа.

– До девяти?

– Да.

– Вы давно работаете в Австрии?

– Шесть лет, а почему вас это интересует?

– И когда вы приехали в Москву?

– В среду. Я могу узнать, почему вы задаете мне такие странные вопросы?

– Разница во времени между Веной и Москвой составляет два часа, – объяснил Дронго. – Вы хотите сказать, что обычно ложитесь спать в пять часов вечера по венскому времени? Мне казалось, что у дипломатов более напряженный график. Или в тот день вы очень устали?

– Не пытайтесь поймать меня на противоречиях, – рассердился Романовский. – Я вам сказал, что спал. И ничего не видел. И женщину тоже не видел. Вероятно, она мне приснилась. Я ничего больше не знаю и не хочу с вами разговаривать. Если я вам понадоблюсь, можете вызвать меня официальной повесткой в прокуратуру или в суд.

– И вы тогда расскажете, что, кроме неизвестной женщины, видели и своего отца, выходящего из дома Глушкова? – неожиданно спросил Дронго.

Романовский замер. Помолчал. Затем сник, словно надувная игрушка, из которой выпустили воздух, но тут же взял себя в руки.

– Я ничего не видел, – твердо произнес он. – И не нужно блефовать. Вы ничего не знаете, поэтому решили взять меня на испуг. Старый трюк. Только у вас ничего не выйдет! Я ничего не видел и не слышал. И я могу лечь спать, когда мне хочется.

– У нас есть пленка, – пояснил Дронго, видя, как меняется в лице Потапов. Но он уже перестал обращать на него внимание.

– Какая пленка? – не понял Сергей Всеволодович.

– Одна из камер службы охраны была установлена рядом с дачей Глушкова, – пояснил Дронго. – На пленке зафиксированы все, кто подходил к дому погибшего. И среди людей, которые были там последними, – два известных вам человека…

Он замолчал. Потапов шумно вздохнул. Он уже понял, что Дронго идет ва-банк. Генерал подумал, что, кроме сегодняшнего вечера, у них остается лишь завтрашний день. И ничего больше. Послезавтра утром он должен будет написать прошение об отставке. Если ему, конечно, разрешат просто уйти…

– Последней из дома вышла известная вам молодая женщина, – Дронго внимательно следил за Романовским. – Но перед ней в доме был еще один гость. И вы его наверняка видели. И не могли не узнать. Сказать вам, кто это был?

– Не нужно, – глухо выдавил Сергей Романовский. – Я догадался.

– Вы его видели. Именно поэтому вы не стали ничего вспоминать, уважаемый Сергей Всеволодович. Вам не хотелось рассказывать о женщине, так как всплыл бы вопрос о другом человеке, который также входил в дом. Поэтому вы ничего не сказали следователям. А когда сегодня вы узнали от нас о пропаже монет, то поняли, как можно увязать убийство Глушкова с одним из его соседей, коллекционером. И сразу начали говорить о женщине, чтобы выгородить другого человека.

– Как вас зовут? – неприязненно прищурился Сергей Романовский. – Комиссар Мегрэ или Эркюль Пуаро? Может, вы Шерлок Холмс? Если вас послушать, то вы – самый умный человек на свете. Или вы, вместо того чтобы охранять чиновников, специализируетесь на расследованиях?

– Вот именно, – подтвердил, улыбнувшись, Дронго, – специализируюсь.

– Я забыл вам представить своего напарника, – заговорил вдруг Потапов с плохо скрываемым торжеством. – В службе охраны работаю только я. Перед вами эксперт-аналитик Дронго. Один из лучших экспертов в мире именно по расследованиям преступлений.

– Дронго? – изумленно пробормотал Сергей Всеволодович, поднимаясь с кресла. – Не может быть! Вы тот самый Дронго?

Глава 10

Наслаждаться подобной ситуацией можно лишь несколько секунд. Потом нужно вспомнить о работе. Дронго не любил и немного опасался собственной популярности. Широкая известность и слава, столь необходимые людям творческих профессий, деятелям шоу-бизнеса или мира искусства, были абсолютно противопоказаны людям его профессии. Он предпочитал, чтобы его не узнавали, хотя любому участнику его расследований трудно было забыть высокого широкоплечего мужчину с внешностью гладиатора, с большим лбом и проницательными насмешливыми глазами. Само имя «Дронго» становилось нарицательным, о нем узнавало все больше людей. Столь широкая известность иногда мешала ему в расследованиях.

– Меня обычно называют Дронго, – согласился он, метнув на Потапова страшный взгляд.

Генерал торжествовал. Он чувствовал, что взял реванш за рассказ Дронго об имевшейся в распоряжении службы охраны пленке.

– Я о вас слышал, – сразу сказал Сергей Всеволодович, – но мне казалось, что вы такой же фольклорный персонаж, как и остальные выдуманные герои литературных произведений. Я не предполагал, что смогу лично увидеть вас.

– Всё настоящее, – подтвердил Дронго, – ноги, руки, голова. Только не нужно преувеличивать. Я лишь обычный эксперт.

– И поэтому случайно приехали в Жуковку, – криво улыбнулся Романовский. – Напрасно вы ввязались в это дело, господин Дронго. В таких местах нельзя искать убийцу. Это очень опасно. Кроме того, неизбежен удар по самолюбию. Даже если вы сумеете вычислить убийцу, вам его не дадут арестовать. Этот трюковой номер не для вас. Лучше занимайтесь обычными уголовниками, там вы будете на высоте.

– Мне кажется, я не давал вам советы, как вы должны представлять свою страну в Австрии. Почему же вы считаете возможным давать советы мне? Или вы уже раскрыли не одно преступление?

– Вы правы, – усмехнулся Сергей Всеволодович. – Пусть каждый занимается своим делом.

Кто-то позвонил в дверь. Трое мужчин посмотрели друг на друга. Раздался еще один звонок. Романовский, усмехнувшись, пошел открывать. Через минуту они услышали его голос:

– Добрый вечер.

– Здравствуй, Сергей, – раздался уверенный голос вошедшего.

– Это его отец, – поднялся со своего места Потапов.

– Внутри вас сидит обычный чиновник-лизоблюд, – заметил Дронго. – Ну что вы дергаетесь! А если именно старший Романовский убил своего соседа и завладел его уникальной коллекцией? Среди коллекционеров попадаются невероятные типы. Это настоящие фанатики, готовые ради пополнения своей коллекции пойти даже на преступление…

– Только не говорите таких слов при нем! – Потапов от ужаса замахал руками. – И без ваших намеков, Дронго! Не забывайте, что он – заместитель министра иностранных дел, а не какой-нибудь урка. Постарайтесь быть максимально вежливым.

В комнату вошел мужчина. Он был среднего роста, с крупной лысой головой, таким же скошенным носом, как у Сергея, более крупными карими глазами и похожим упрямым подбородком. На нем был дорогой шерстяной костюм. Дронго прищурился. Шерсть с кашемиром. Наверное, «Балансиага». А вот галстук у вошедшего был не столь стильный. Похоже, он купил его в Италии, марка была неизвестная, хотя полосатый галстук на фоне светло-голубой рубашки смотрелся неплохо. Войдя в гостиную, он вопросительно взглянул на гостей. Дронго и Потапов поднялись с дивана. Романовский-старший коротко кивнул им, не протянув руки. Пройдя к креслу, где несколько минут назад сидел его сын, он сел на его место. Сын, заметив, что его место занято, усмехнулся и прошел ко второму креслу, стоящему с другой стороны дивана.

– Итак, – сказал Романовский, – как я догадался, вы решили еще раз нанести мне визит. Вас я знаю, Леонид Александрович, помню, когда вы еще работали в ФСБ. А вашего напарника вижу впервые.