Разногласия и борьба или Шестерки, валеты, тузы - Александр Кустарев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да? — поинтересовалась графиня, одновременно поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, как бы давая понять, что эта деталь представляется ей второстепенной. Увидев кого-то, она сделала приветственный жест рукой и вновь повернулась к Привалову. А вы кто Свистунову, собственно, будете, спросила она.
Привалов мысленно поморщился. Грамматика графини резанула его своей простоватостью и бесцеремонностью. Он чуть было не съязвил, но вовремя удержался. Вместо того он вежливо и аккуратно доложил, что имеет честь происходить прямо от родной сестры покойного классика и является его внучатым племянником, родство не самое непосредственное, но и нельзя сказать чтобы дальнее. Но если и вы с ним в родстве, то мы с вами должны быть тоже родственниками, хотя бы номинально, с энтузиазмом добавил он.
Номинально, символически, ласково сказала графиня, и было никак невозможно понять, то ли она считает, что это символическое родство льстит ей, то ли думает, что оно должно льстить Привалову.
Графиня между тем продолжала. Да, символически и притом с неожиданной стороны. Не знаю, известно ли вам, а, впрочем, Соломон Израилевич Копытман…
Да, да, обрадованно сказал Привалов, довольный, что не нужно больше скрывать свою связь с Копытманом и вместе с тем несколько удивленный тем, что Гвоздецкая в курсе его переговоров со старым щелкопером. Да, да, он мне рассказывал.
Вы ничего раньше не знали о Гвоздецком, спросила осторожно Гвоздецкая.
Очень, очень неопределенно, решил подпустить туману Привалов. Среди моих документов есть такие, в которых содержатся некоторые указания. Но вы знаете — это чрезвычайно темная история. Ваш покойный муж, я имею в виду графа, был как будто бы братом Свистунова по отцу. Это можно заключить из некоторых моих документов.
Из моих документов, твердо сказала Гвоздецкая, это вытекает с полной ясностью.
Конечно, конечно, заторопился Привалов, однако, знаете ли, все это достаточно темно тем не менее. Необходима тщательная проверка.
Оба собеседника, не сговариваясь, посмотрели на третьего. Академик стоял, вытянув шею и раскрыв рот. Он ловил каждое слово, и было ясно, что ему тут нечего делать. Все это его не касалось. Пока что отношение Свистунова к Гвоздецкому было чисто семейным делом и обсуждать его при посторонних не надлежало ни в коем случае. Родственники поняли это одновременно и, не сговариваясь, прекратили разговор.
Молчание неприлично затягивалось. Академик умирал от любопытства и не хотел уходить. Привалов же решил, что разговор кончать рано. Он использовал возникшую паузу, чтобы обдумать дальнейшую стратегию хотя бы на сегодняшний вечер. Стихийно возникшая у него идея набросить тень на плетень и дать понять старухе, что участие Гвоздецких в биографии Свистунова, быть может, окажется мифом, понравилась ему самому. В конце концов, думал он, все это ни к чему меня не обязывает. Он вспомнил, что в первый момент знакомства Гвоздецкая посмотрела на него с каким-то неожиданным страхом, и мысль его увлеченно заработала. Может быть, и в самом деле, подумал он, чем черт не шутит. Хотя вряд ли, конечно, судя по всему, дело верное. Но если есть хоть малейшая возможность подвергнуть сомнению подлинность факта, то надо это использовать. Даже если это не так, надо их пугать, пугать. Они должны понять, что без меня им все равно с этим делом не справиться. Сегодня я должен заронить в нее сомнения. Бьюсь об заклад, в архивах она ничего не смыслит.
Графиня, вероятно, не думала ни о чем. Она стояла как ни в чем не бывало и улыбалась с наглым любопытством, всем видом изображая, что просто интересуется, который из двух мужчин дрогнет и ретируется первым. Первым не выдержал академик. Завидев в прихожей какую-то юбку, он сделал вид, что очень, очень заинтригован и, извинившись кивком головы, поспешил удалиться. Привалов и графиня остались вдвоем.
Нам плохо здесь разговаривать, сказала Гвоздецкая, народу много. Квартиры такие тесные. Идемте со мной. Она повернулась и пошла. Привалов пошел за ней.
Сюда, сказала графиня, и они вошли в ванную. Привалову не в первый раз приходилось беседовать в ванной. Даже и выпивать приходилось. Все квартирный голод. В каких только помещениях не ютится теперь интеллигенция. Что поделаешь: любишь гостей — умей крутиться. Народ не очень по поводу тесноты переживал. Неудобно, конечно, но зато сколько шутить по этому поводу можно. Конечно, будет совсем неплохо, когда всем интеллигентным людям добавят по комнате, но что мы будем делать без великой легенды о тесноте. Интеллектуальная жизнь потускнеет. Интеллигентным людям не о чем будет поговорить. Пропадут они в своих апартаментах.
Такой речью встретил в ванной разбитной молодой человек с капитанской трубкой в зубах. Прошу вас обратить внимание, что квартира Бэллы Моисеевны может считаться образцовым салоном, потому что ванная здесь отдельная. Мой салон не может конкурировать, не может. Но я вас покидаю, продолжал молодой сатирик, в этой будке двум парам не уместиться. Идем, Светланочка. И он энергично удалился, увлекая хихикавшую Светланочку за собой. Теперь-то уж Привалов и графиня остались совершенно одни.
Не скрою, начал мягким голосом Привалов, обнаружение второй половины свистуновской семьи — во всех отношениях вызовет страшную бурю. Мы, я имею в виду себя и вас, должны эту бурю контролировать. Ни в коем случае нельзя гнаться за дешевой сенсацией. Ваш архив нужно исследовать квалифицированно и капитально. Прежде всего я хотел бы знать, есть ли письменные свидетельства родства Гвоздецкого и Свистунова, то есть, проще говоря, того факта, что старший граф был отцом поэта.
Мой покойный муж и Свистунов, спокойно отвечала графиня, упоминают этот факт неоднократно.
Что значит упоминают, качал входить в раж Привалов, что значит упоминают. Они, что, прямо говорят об этом?
Прежде всего они часто называют друг друга братьями. В одном письме мой муж подробно рассказывает Свистунову о его настоящем отце. Всю историю его отношений с этой Ойзерман. Графиня произнесла «этой Ойзерман», как и полагается настоящей графине. Привалова это потешило так, что он чуть было не засмеялся, но взял себя в руки и только подумал: сама ты Ойзерман, хотя и Герцог.
Вслух же он продолжал наседать. Вы поймите, Бэлла Моисеевна, эта Ойзерман не состояла в браке с Гвоздецким. Свистунов, если и был сыном Гвоздецкого, то незаконным. Как вы понимаете, документальные свидетельства в таких случаях невозможны. В конце концов мы никогда не сможем добыть на этот счет документального доказательства в буквальном смысле. То, что мы знаем, навсегда останется для нас информацией с чьих-то слов. Разумеется,
