Навстречу звезде - Ярослав Игоревич Пилипенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я был огорчён. На гостиницу денег у меня не было. Ночевать на улице с собаками меня не радовало, а в зал ожидания без билета не пускали. Я вышел на улицу, сел на грязную скамейку. Надо было подумать, что делать дальше.
По площади сновали пассажиры, метались автобусы, у пирожковых ларьков кружили вороны, собаки ждали оброненной еды или зазевавшейся птицы, скрываясь под скамьями и в закоулках. Моё внимание привлёк мальчишка, снующий от автобуса к автобусу. Он подбегал к каждой двери, куда начиналась посадка пассажиров, становился напротив них и, соединив вытянутые ладоши, непрерывно кланялся, пока люди заходили в автобус. Так повторялось множество раз. Я видел, что он поглядывает на меня, видимо, заметив мой интерес.
Как-то незаметно он скрылся из поля зрения, и я уже подзабыл о нём, как вдруг кто-то резко подсел ко мне на скамью и ткнул локтем в бок. Это был тот самый ребёнок.
– Чё палишь? Конкуренцию создать хочешь? – резко спросил меня паренёк, нагло глядя в глаза.
От неожиданности я не сразу нашёл, что ответить. А он продолжал давить. Несмотря на то, что он был мне едва по грудь, он будто окружал меня своим биополем, сдавливая и нарушая моё личное пространство, отчего найти слова было ещё сложнее.
– Что?
– Что-что? Слабоумный, что ли? Чё надо здесь? Чё следил за мной? На перо захотел? Сейчас устроим. Пошли, отойдём, – не унимался мальчик.
– Никто за тобой не следил, – сумел я вставить в его фонтанирующий монолог.
– А чё тогда тут делаешь?
– Уехать хотел из этой дыры, а билетов нет.
– Что дыра, это ты прав. Билеты тут все по связям выкупают, потом перепродают, но тоже всё за пару дней разбирают. Город большой, работы нет. И что, ты так и будешь сидеть здесь, пока билет на тебя не свалится?
– Не знаю пока.
– Иди за мной.
– На перо? – с улыбкой спросил я.
– Накормлю тебя.
И мы пошли куда-то по диагонали через площадь в сторону старых тополей, окруживших развалившееся здание котельной. Около упавшего дерева лежали мягкие пёстрые подушки от какого-то дивана. Они были накрыты полиэтиленом и, несмотря на весь окружающий пейзаж, выглядели чистыми. Беспризорник с удовольствием плюхнулся на одну из подушек и предложил мне последовать его примеру. Он достал из лежащего рядом рюкзака пакет. Развернул его и протянул мне.
– Угощайся. – В пакете лежало три хот-дога, обмотанные фольгой, и бутылка газировки.
За перекусом он расспросил меня о моей дороге, откуда и куда я двигаюсь. О себе же он не промолвил и слова, явно считая меня недостойным услышать его историю, не таким близким человеком. Удовлетворив своё любопытство и наевшись, беспризорник предложил мне идти из города по направлению к Бенетнашу в надежде, что один из автобусов меня подберёт. Я поблагодарил его за столь тактичное спроваживание, но сказал, что всё же покручусь на вокзале немного, быть может, появится отказной билет.
Снова отстояв очередь в билетную кассу и получив отрицательный ответ, я удобней сел на уличную скамью. В ожидании билета я смотрел на снующего попрошайку, накормившего меня, и на людей, ему подающих. На удивление чем хуже выглядел человек, тем больше была вероятность пожертвования. Старушки в затёртой одежде и сгорбленные под тяжестью житейского опыта почти всегда подавали, как и беззубые мужики, сплёвывая на землю, всё же подавали, кто деньги, кто сигареты или еду. Редкие, хорошо одетые люди просто шарахались от подростка как от прокажённого. Почему? Боязнь испачкать новое пальто или боязнь увидеть мир другим? Наверное, просто из пресловутого презрения. Но презирая других, всегда вызываешь презрение к себе.
Ещё раз я пошёл шаркать подошвами ботинок в ногу с очередью, и вновь билета не было. Я решил идти в сторону притягивающего меня севера. Время шло к вечеру, но я рассчитывал успеть выйти из города и добраться до какой-нибудь посадки или перелеска.
Ливень хлынул неожиданно и был такой силы, что я полностью промок за несколько секунд, которые мне понадобились, чтобы добежать обратно до вокзала.
Под крышей толпилось много людей, все толкались, будто с неба шёл кислотный ливень. Вдруг раздался чей-то крик: «Он пытался залезть мне в карман! Держите его! Вор!». Я сразу понял, о ком речь и, направившись к кричащей женщине, столкнулся с подростком, юрко продирающимся через толпу. В глазах его искрился азарт, он узнал меня.
– Стой здесь! Кстати, меня Роберт зовут, – выпалил он и поспешил дальше. Буквально через десять минут он вернулся с пакетом и потянул меня за собой.
– Что-то долго её нет, – бормотал он по пути к краю перрона.
Там мы остановились, поливаемые непрекращающимся ливнем. Подросток, явно чем-то встревоженный, отчаянно вглядывался в водную пелену, пока в ней не появился расплывчатый силуэт. Я с трудом мог разобрать, человек ли это, дождь заливал мне глаза.
Его подруга была, не знаю точно, аутистом или дауном, а может, это последствия какой-нибудь психологической травмы, в общем, она была не в норме. Она шла к нам мелкими шажками, не поднимая головы. Взгляд её казался неуловимым. Маленькие тёмные глаза постоянно ходили из стороны в сторону, будто повторяя движения довольно широких плеч. У неё был высокий большой лоб, ещё сильнее скрывающий глаза, и при этом миниатюрная детская нижняя часть лица. Гера была крупной девочкой. Её фигура не выдавала её половой принадлежности, кроме того, Роберт регулярно стриг ей волосы почти под корень. С его слов, так гораздо безопаснее. Беззащитной девочке-подростку, да ещё и слабоумной, не прожить на улице и недели. Извращенцев куда больше, чем кажется. Увидев своё превосходство и беззащитность другого, многие раскрывают невероятно омерзительные стороны души.
Она вымокла ещё
