Заложник - Давид Кон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Заложник нахмурился, словно ему было неприятно одно упоминание о таких людях.
— После смерти Иисуса его учение исказили. Те, кто называл себя его учениками. Это они объявили Иисуса Мессией и даже богом. Я не могу их винить. Эти люди хотели распространить как можно шире его идеи. А распространить идеи бога гораздо проще, чем идеи человека. Пусть даже незаурядного. Но побуждения учеников Иисуса не важны. Важно только то, что истина была искажена. И место чистой веры заняла новая религия.
Юсуф задумался. В Саратове многие его приятели ходили в церковь. В те годы эта мода только начала захватывать студенческую среду. Беседы сокурсников о тонкостях чужой религии Юсуфа интересовали мало, но кое-что он запомнил.
— Вы говорите, что Иисус не противоречил Творцу? — Юсуф тщательно подбирал каждое слово, будто подчеркивая, что говорит о чем-то чужом, не имеющем к нему отношения. — А как же его призыв подставить другую щеку? Разве он не противоречит вашему «око за око»?
В глазах заложника мелькнуло удивление. Юсуф подумал, что он, возможно, не ожидал таких познаний у сидевшего напротив человека. Заложник начал говорить, при этом с его лица не сходило выражение удивления и даже какой-то растерянности. Хотя голос звучал резко и жестко. Призыв подставить другую щеку и принцип «око за око» друг другу не противоречат. Их просто нельзя сравнивать. Это понятия из совершенно разных областей.
— Из разных областей? — не понял Юсуф.
— Иисус говорит о поведении человека в материальном мире, где все совершается по воле Творца. Иисус искренне верил, что причины всех своих проблем человек должен искать в самом себе. Если нас кто-то обижает, нам не следует искренне ненавидеть своего врага. Ведь он — всего лишь инструмент, с помощью которого Творец указывает нам на какие-то наши недостатки. Иисус утверждал, что мы должны благодарить своих врагов. Ведь они помогают нам разобраться в самих себе. Но если мы так и не поняли, за что заслужили наказание, не нашли в себе какого-либо изъяна, тогда нам лучше подставить обидчику другую щеку. Может быть, удар по ней откроет нам глаза на появившуюся в нас проблему. Вот в чем суть рассуждений Иисуса.
Заложник перевел дыхание и улыбнулся Юсуфу. В его глазах уже не читалось ни удивления, ни растерянности.
— А принцип «око за око» записан здесь. — Заложник нетерпеливо двинул рукой, в которой была зажата книга, и стальное кольцо глухо ткнулось в столешницу. — Как и все записанное в этой книге, «око за око» является правилом работы энергий, не зависящих от воли и желания человека. Этот принцип никак не связан ни с материальным миром, ни с взаимоотношениями людей, о которых говорил Иисус.
— Правило работы энергий? — недоверчиво переспросил Юсуф. Пожал плечами, помолчал и добавил: — И о чем же говорит это правило?
— О том, что нам придется платить за все, что мы делаем в нашем материальном мире. — Заложник вздохнул, словно сожалел о таком положении дел. — Если мы отбираем у кого-то энергию, нам придется ее возместить.
— Что значит, придется? Кто-то может нас заставить?
— Обязательно заставят. — Заложник вздохнул, словно сожаления о тяжелой доле людей. — Мы ведь живем не только в материальном мире, доктор. Наши тела живут здесь, а энергетические прообразы, которые мы иногда называем ангелами-хранителями, там. — Заложник вздернул подбородок к каменному потолку. — Здесь мы можем совершить любую несправедливость, брать и не отдавать, получать и не платить, лгать, подводить, подставлять, предавать. Там это невозможно. Там нет продажных судей и ловких адвокатов, там ничего не значат ни связи, ни богатство. Там известны не только наши дела, но и наши мысли. И потому там придется платить за все.
— В будущих жизнях? — усмехнулся Юсуф.
— За что-то в будущих, — заложник словно не заметил насмешливого тона собеседника, — за что-то придется платить здесь и сейчас.
Слова заложника, а скорее, уверенный тон, которым они были произнесены, вызвали у Юсуфа неожиданное раздражение. Не слишком ли просто этот человек вмешивается в любую ситуацию и расставляет все по местам?
— Чем же придется платить? — В голосе Юсуфа вдруг послышалась едва скрываемая издевка. — Долларами? Фунтами? Или все платежи там, — Юсуф мотнул подбородком в сторону потолка, — проходят в ваших шекелях?
— Платить придется энергиями, — просто ответил заложник и даже пожал плечами, дескать, как это доктор не понимает такую элементарную вещь? Заметив в глазах Юсуфа злые искорки, он поспешил продолжить: — Если вы отняли у другого человека энергию или стали причиной ухудшения ее качества, придется возместить ему потери.
Заложник выдержал паузу и закончил:
— Так работает принцип «око за око», доктор. И это никак не связано с тем, о чем говорил Иисус.
Юсуф встал из-за стола и прошелся по подвалу. Он должен успокоиться. С чего это он так разволновался? Почему вообще слова заложника вызвали у него отторжение? Что ему не понравилось? Идея о необходимости держать ответ за все, содеянное в этом мире? Но ведь и он сам когда-то думал об этом. И тоже пытался понять, что же такое всеобщая справедливость, о которой говорит Коран.
Юсуф поднял глаза и встретился взглядом с заложником. Вероятно, в глазах доктора заложник прочел готовность согласиться. Он улыбнулся и облегченно вздохнул.
— Так работают энергии, из которых создано все в материальном мире. В том числе и мы с вами, доктор. — Заложник пожал плечами, и жест получился виноватым. — Нам это может нравиться или не нравиться, мы можем с этим соглашаться или не соглашаться. Но изменить не можем ничего. Так управляется мир. — Заложник провел рукой по бордовой обложке. — Так все устроил Творец и так записал в своей книге. Нам остается только принять это.
Юсуф опустил голову и бросил короткий взгляд на часы. Надо торопиться. Визит врача явно затягивался.
— Ну, хорошо, — примирительно сказал он. — Ишмаэль был сыном Ибрагима, как и Исаак. Иисус — учеником вашей религиозной школы. А какое отношение к этой книге и к нашему общему Творцу имеет Будда? Если я не ошибаюсь, он был сыном индийского раджи.
Заложник помедлил несколько секунд, словно размышлял над ответом, затем, неловко опираясь на скованные руки, приподнялся с табурета.
— Простите, доктор, мне страшно неудобно, но самому не справиться… У меня в заднем кармане лист бумаги.
