Смерть хлыща - Рекс Стаут

Вулф хрюкнул.

— Закладная на большую сумму?

— Да, черт побери!

Фарнэм захлопнул за нами дверь — гораздо сильнее, чем требовалось.

Глава 7

В субботу утром в четверть одиннадцатого я вошел в дверь на первом этаже здания суда округа Монро, на которой крупными черными буквами было выведено:

МОРЛИ ХЕЙТ

ШЕРИФ

Войдя, я, даже не удостоив взглядом блюстителя порядка, сидевшего за столом, пересек комнату, прошагал к прорезанной в левой стене двери, распахнул ее и вошел.

Сказать по правде, я с некоторым злорадством предвкушал, как утру нос шерифу, рассчитывая с его помощью привлечь к ответу одного нарушителя правопорядка. А случилось вот что. Двадцать минут назад, без пяти десять я прикатил на бензозаправочную станцию, вышел из машины, вежливо поинтересовался у механика, где могу найти Гила Хейта, и проследовал в указанном направлении с яркого солнечного света в полумрак гаража. Гилберт Хейт, который ковырялся слева у стеллажа, переставляя банки с маслом, выгнул длинную шею, чтобы посмотреть на меня, потом вернулся к своему занятию, аккуратно установил друг на друга еще пару банок и, наконец, соизволил поздороваться:

— Добрутро.

Будь это вчера, а не сегодня, и я бы возвращался из прокуратуры с мандатом, подписанным Джессапом, я бы, конечно, порезвился, но сегодня мне было не до шуток.

— Добрутро, — откликнулся я. — Не то, что вчера.

— Точно.

— Посидим немного, потолкуем?

Он кивнул.

— Я знал, что вы приедете.

— Конечно. Но если ваш отец по-прежнему запрещает вам разговаривать со мной, то я могу сперва заскочить к нему. Труда мне это не составит.

— Пожалуй, да. Нет, сейчас он уже так не говорит. Он сказал, что закон есть закон. А закон он знает. Только вот разговаривать здесь не удобно. Слишком много людей. У вас есть бумага, подписанная окружным прокурором?

Я извлек из кармана конверт, достал из него подписанный Джессапом бланк, развернул и протянул Хейту-младшему.

Тот дважды перечел бумагу, возвратил мне и сказал:

— Вроде все нормально. Но говорить лучше всего нам в его кабинете, чтобы соблюсти законность. Сестра забрала мою машину, так что поедем в вашей. Вернее, в машине мисс Роуэн.

Я мог бы съязвить насчет того, что «папочке лучше знать», но смолчал. Гилберт расставил по местам еще несколько банок, потом вышел, сообщил товарищам, что на некоторое время отлучится, — его отпустили, благо бензозаправкой владел его отец, — и, наконец, присоединился ко мне и залез рядом на переднее сиденье фургончика Лили. До здания суда ехать было около полумили. Как и в любое субботнее утро, оставить машину было негде, но я свернул, обогнул здание и въехал во двор мимо щита с надписью «Стоянка только для служебных машин». Во-первых, потому что я теперь состоял на службе, во-вторых, потому что рядом со мной сидел Хейт. Дверь служебного входа была открыта, так что мы вошли и прошагали по длинному коридору к центральной лестнице. Я возглавлял шествие, а Гилберт шел следом. Мы миновали несколько дверей, три из которых по левую сторону были зарешечены — раньше здесь располагалась окружная тюрьма. Подойдя к ступенькам, я оглянулся и остолбенел. Незаметно поотставший сынок шерифа шмыгнул в боковой проход. Желания гнаться за ним у меня не было, но я решил хотя бы выяснить, куда он спрятался, поэтому быстро прошагал по коридору и завернул за угол. Я подоспел как раз вовремя, чтобы заметить, в какую дверь он проскользнул.

Вот на этой-то двери и красовалась табличка, свидетельствовавшая о том, что за дверью находится сам шериф Морли Хейт.

Вы еще с ним не встречались, а вот нам с Лили такое счастье уже выпадало. Одевался он в манере шерифов Дикого Запада и револьвер носил в кобуре, подвешенной к ремню. Трудность представляло то, что он был прирожденным грубияном.

Поскольку он, безусловно, знал, чего следует от меня ожидать, с той минуты, как прослышал о наших новых полномочиях, мое появление не стало для него сюрпризом. Он даже не попытался прикинуться удивленным. Вместо этого он прищурился и спросил:

— Почему вы так долго не приходили?

У края его стола одиноко торчал простой деревянный стул. Я прошагал к нему и уселся.

— Мистер Вулф посчитал, что вчера у нас были более важные дела, — вежливо ответил я. — Пожалуй, впервые мне придется допрашивать подозреваемого в убийстве в присутствии шерифа. Нам понадобится стенографистка?

— Нет, — отрезал Хейт.

Открыв ящик стола, он пошарил в нем, достал несколько бумаг и выбрал одну.

— Вот дополнительный экземпляр подписанного протокола о допросе подозреваемого, которого допрашивал я. — Он протянул бумагу мне. — Читать, надеюсь, умеете?

Я взял бумагу, не моргнув и глазом. На стандартном листе с широкими полями через один интервал шел плотно напечатанный текст:

«Тимбербург, Монтана

27 июля 1968 г.

Я, Гилберт Хейт, проживающий в доме 218 на Джеферсон-стрит в г. Тимбербурге, штат Монтана, настоящим заверяй, что в четверг 25 июля сего года я находился на бензозаправочной станции «Престо» на Мейн-стрит с 12.50 до 14.25. Далее график моих передвижений таков, с точностью до пяти минут: с 14.35 до 16.25 я был в гостях у мисс Бесси Боутон, проживающей по адресу: Уиллоу-стрит, 360. С 16.40 до 17.05 я был в конторе «Кровельной компании Доуда» на Мейн-стрит, где встречался с мистером Хомером Доудом. С 17.20 до 18.00 я посещал ферму мистера Джимми Негрона.

Подпись: Гилберт Хейт

Свидетель: Эффи Т.Даггерс».

Имена и фамилии были подпечатаны под собственноручными подписями. Ни к чему не придерешься.

Шериф, конечно, ожидал, что я попытаюсь поискать слабинку в алиби Гилберта, либо же займусь выяснением личных отношений Гилберта с Альмой Грив и Филипом Броделлом, так что мне надо было сменить тактику. Хотя выбирать было особенно не из чего. Я аккуратно сложил документ, спрятал его в карман, прищурился и прогнусавил в лучшей манере шерифов из голливудских вестернов:

— Это только то, что касается его, и я это еще проверю, а вот как насчет вас? Где были вы с четырнадцати до восемнадцати часов в четверг двадцать пятого июля?

Результат превзошел мои ожидания. Его рука метнулась к кобуре, и на мгновение мне даже показалось, что кровопролития не избежать: глаза вылезли из орбит; потом он заревел, словно бык, которому выжигают клеймо;

— Ах ты, нью-йоркский подонок!

В следующий миг шериф рванулся со стула, но дальнейшие его действия я описать не в состоянии, так как, повернувшись к нему спиной, уже выходил из кабинета.

Поскольку мне доводилось наведываться к дому 360 по Уиллоу-стрит, спрашивать дорогу было ни к чему. Одноэтажный белый домишко с крылечком в три ступеньки. Внутри я, правда, не бывал, поскольку мисс Боутон разговаривала со мной через затянутую сеткой дверь. На сей же раз мисс Боутон распахнула ее передо мной, так что я вошел. Похоже, она тоже ожидала моего визита, хотя признаваться в этом не стала. Проведя меня в небольшую, уютную комнатку с двумя окнами и заставленную стеллажами с книгами, она сказала, что мне следовало позвонить, поскольку уик-энды она часто проводит на ранчо своего брата. Прежде чем усесться в самое большое из трех стоявших в комнатке кресел, мисс Боутон сняла с подушки рамку с вышивкой. Теперь я понят, чьи руки сотворили портрет Томаса Джефферсона, который украшал спинку моего кресла.

— Два года я преподавала Гилберту Хейту обществоведение, — сказала мисс Боутон. — Тридцать восемь лет назад, когда я только начала работать, этот предмет еще называли историей.

Я вежливо улыбнулся. Похоже, никакие вступления нам не требовались, но тем не менее я осведомился, не желает ли она взглянуть на мой мандат.

Мисс Боутон помотала головой, постреливая на меня глазками. Оправа очков с толстыми линзами была слишком велика для ее маленького круглого личика.

— Гилберт видел ваш мандат, — ответила она. — Он сказал мне только что по телефону. В прошлый раз я и права не имела говорить с вами, ведь вы были просто незнакомцем, о котором я и знать ничего не знала. Теперь — другое дело. Кое-кто злословит, что зря, дескать, Том Джессап привлек на помощь посторонних — вас с Ниро Вулфом, — но я считаю, что он прав. Так и надо. Том — хороший парень. Он учился у меня в сорок третьем году, во время войны. Все мы — граждане великой страны и живем по законам одной конституции. Так что вы хотите знать?

— Да только кое-какие мелочи, — сказал я. — Вам, конечно, известно, что когда совершается преступление, например, убийство, то всех подозреваемых допрашивают, а потом проверяют их показания. Гилберт Хейт показал, что пару недель назад провел здесь у вас часть дня. Это так?

— Да. Он пришел в половине третьего, а ушел в половине пятого.

— В какой день это было?

— В четверг Двадцать пятого июля.

— Почему вы так уверены, что именно в тот четверг?

Ее губы раздвинулись, обнажив два ряда мелких ровных белых зубов. Она, должно быть, считала, что улыбалась, хотя мне так не показалось.