Знают ответ орхидеи (сборник) - Рекс Стаут

– Совершенно верно.

– По поводу статьи про Моллоя для какого-то журнала.

– Совершенно верно.

– Хотел бы я знать, чт́о она рассказала про себя и Моллоя.

Я развернул свое вертящееся кресло и сел.

– Садитесь, впереди долгий разговор. К тому же я хотел бы…

– Она упоминала обо мне?

– Кажется, нет. Я хотел бы знать, какие у вас причины для таких вопросов. Вы не похожи на копа. Вы что, ее брат, дядя, адвокат или возлюбленный?

Он подбоченился:

– Какой еще брат? Моя фамилия – Лессер! Я ее парень, собираюсь на ней жениться.

Я изобразил удивление:

– Тогда вы начали не с того конца. Считается, что счастливый брак должен основываться на взаимном доверии и понимании. Вы спрашивали у нее, чт́о она говорила про себя и Моллоя?

– Зачем я буду спрашивать? Она сама все сказала.

– Ясно. Если дела обстоят именно так, вам лучше присесть. Когда вы собираетесь пожениться?

Стул, который я ему предложил, стоял рядом с ним. Он внимательно изучил сиденье, точно ожидал увидеть торчащие из него гвозди, потом перевел взгляд на меня и сел.

– Послушайте, все не так, как вы воображаете, – начал он. – Я ей сказал, что собираюсь к вам. Вовсе не потому, что я ей не доверяю. Ведь скоро появится статья в журнале… Разве я не имею права знать, что именно будет напечатано про мою жену и человека, у которого она работала?

– Разумеется, имеете, но она вам еще не жена. Когда у вас свадьба?

– Скоро. Мы сегодня получили разрешение на брак. На следующей неделе свадьба.

– Поздравляю. Вы счастливчик, мистер Лессер. Вы давно знакомы?

– Около года. Даже чуть больше. Простите, а вы ответите на мой вопрос?

– Непременно. – Я положил ногу на ногу и откинулся на спинку кресла. – Очевидно, вы слегка успокоитесь, если я доведу до вашего сведения, что журнал не помышляет печатать ничего такого, что не понравилось бы мисс Брандт или ее мужу. Мы уважаем чужие тайны. Кстати, вы подкинули мне идею. Статью здорово украсил бы сюжет о светлой, истинной любви. Вы знаете тему статьи – «Последние десять месяцев из жизни жертвы глазами секретарши». Все время, пока она у него работала и даже принимала приглашения с ним поужинать, она его очень жалела, поскольку ее сердце принадлежало другому. Она была страстно влюблена в одного молодого человека и собиралась выйти за него замуж. Да, это будет настоящий шедевр – контраст между трагедией человека, которому суждено погибнуть, о чем он, естественно, не подозревает, и радостями и надеждами юной любви. Как вы считаете?

– Возможно, возможно. Так что она вам рассказала?

– О, не беспокойтесь по таким пустякам. Когда статья будет готова, вы с мисс Брандт сможете изменить в ней все, что не понравится, выбросить что угодно. Так когда состоялась ваша помолвка?

– Э-э-э… Она лишь подразумевалась.

– До убийства?

– Формально помолвки как таковой не было. Это имеет значение?

– Возможно, что не имеет. Наша милая дама кому-то обещана или надеется, что скоро будет обещана, но в то же время испытывает сострадание к другому мужчине. Было бы чудесно, если бы мы могли сделать какую-нибудь ссылку, разумеется в минорном ключе, на убийцу. Мы имеем право так его называть, поскольку жюри присяжных уже вынесло свой вердикт. Вот только вы, по-моему, не были знакомы с Питером Хейзом, не так ли?

– Увы, нет.

– Вам о нем что-нибудь известно? Ну хотя бы то, что они с миссис Моллой влюблены друг в друга?

– Нет. Я впервые услышал о нем, когда его арестовали.

– Может, мисс Брандт вам о нем рассказывала? Я думаю, Моллой говорил ей о Питере Хейзе.

– Откуда вам это известно? От нее?

– Не помню. – Я задумался. – Придется заглянуть в свои заметки, а их со мной нет. Она говорила вам, что Моллой звал ее с собой в Южную Америку?

– Нет, не говорила. – Лессер снова принял заносчивый вид. – Я пришел к вам не за тем, чтобы пересказывать все то, что она мне говорила. Я пришел узнать у вас, чт́о она говорила вам.

– Ну разумеется. – Я был сама любезность. – Но даю вам слово, мы не напечатаем ничего такого, что вам не понравится. Я не имею права пересказывать вам свой разговор с мисс Брандт, поскольку работал на клиента и мой отчет о нашем с ней разговоре является его собственностью. Однако мне кажется…

– Значит, вы мне не скажете.

– С удовольствием сказал бы, но не могу. Однако мне кажется…

Он встал и вышел. Со спины он казался еще тоньше, чем спереди. Я, чтобы не выглядеть невежливым, тоже направился в прихожую, но он уже снял с вешалки пальто и взялся за ручку двери. Когда она с грохотом захлопнулась, я вернулся в кабинет.

Настенные часы показывали без двадцати шесть. Делия Брандт, должно быть, уже пришла с работы, а может, сегодня она взяла выходной – ведь они с Лессером получали разрешение на брак. Я потянулся к телефону и набрал номер ее квартиры. Никто не ответил.

Я стал думать о Лессере. Да, в отличие от всех остальных из нашего списка подозреваемых, у него, по крайней мере, было кое-что, пусть отдаленно, но смахивающее на мотив преступления. Он запросто мог узнать о Питере Хейзе ровно столько, сколько требовалось, чтобы заманить его в ловушку. Но как ему удалось добиться, чтобы у Фанни Ирвин разболелась голова и она осталась дома, а Рита Аркофф пригласила вместо нее Сельму Моллой? Фокус-покус!

Ладно, пускай Лессер просто дожидался возможности убить Моллоя. Тогда каким образом он узнал, что таковая представилась? Откуда ему стало известно, что миссис Моллой нет дома и что она придет не скоро? Нам стоило немедленно заняться поисками ответов на эти вопросы, ибо по закону жена не может давать показания против мужа.

Я снова набрал телефон Делии Брандт, и на этот раз она взяла трубку.

– Только что узнал кучу новостей, – сказал я. – Оказывается, вы собираетесь выйти замуж. Позвонил вам, чтобы пожелать удачи, счастья и всего-всего наилучшего.

– О, благодарю вас! Огромное спасибо. Билл у вас?

– Нет. Он ушел несколько минут назад. Замечательный молодой человек. Мне доставило удовольствие с ним познакомиться. Он слегка волновался по поводу будущей статьи в журнале, но я пообещал, что у него будет возможность запретить все, что он захочет. Вы знали, что он собирался ко мне?

– Да, разумеется. Он сказал, что очень хочет поговорить с вами. А поскольку он мой будущий муж, я решила, что это в порядке вещей. Вы ему все сказали?.. Что вы ему сказали?

Не слишком радужные предпосылки для семейной идиллии. Он хочет выяснить, чт́о сказала мне она, а она – чт́о сказал он, а ведь эти двое еще даже не женаты.

– Совсем немного, – заверил я ее. – Практически ничего. После обещания, которое я ему дал, в дальнейшем разговоре не было нужды. Да, кстати, раз уж я позвонил вам… Вчера вечером я упустил из виду одну важную деталь: ближе к концу статьи в виде кульминации надо сообщить читателю, чт́о вы делали вечером третьего января. В ту самую минуту, когда Моллой был убит, то есть вскоре после девяти. Помните, да?

– Хорошо помню. Я была с Биллом. Мы ужинали и танцевали в «Дикси Бауэр», ушли за полночь.

– Чудесно, целиком и полностью созвучно той идее, которой я поделился с Биллом. Как вы все время оказывали внимание Моллою, потому что сострадали ему, а сами были страстно влюблены в молодого человека, за которого…

– О, звонят в дверь! – прервала она меня. – Это, должно быть, Билл.

Щелчок – и нас разъединили. Так или иначе, мне самому скоро пришлось бы свернуть разговор.

Раздался шум лифта, на котором спускался Вульф. Едва он переступил порог кабинета, как зазвенел дверной звонок, и мне пришлось направиться в холл, чтобы встречать честн́ую компанию. Я уже упоминал, как Рита Аркофф приказывала супругу повесить шляпу на вешалку, и о том, как Том Ирвин пододвинул свой стул вплотную к стулу жены и взял ее руку в свою.

Однако, мне кажется, я не упомянул в своем рассказе Сельму Моллой, а ведь я не собираюсь ничего скрывать. Тем более что не несу ответственности за свое подсознание. Если оно не позволило мне упомянуть Сельму и тем самым выдать себя, то только потому, что всегда настороже.

Итак, я пишу о ней сейчас. Она вернулась от Паркера около пяти вечера и, последовав приглашению Вульфа, поднялась к нему в оранжерею взглянуть на орхидеи. И теперь Сельма спустилась в лифте вместе с ним и, поздоровавшись с друзьями, села в красное кожаное кресло.

Глава одиннадцатая

Обмен приветствиями между Сельмой и квартетом вновь прибывших носил довольно сдержанный характер, чего и следовало ожидать. Ведь она всячески способствовала тому, что одного из четверки могли обвинить в убийстве. Кроме того, приглашение в офис знаменитого частного детектива последовало от нее.

Когда все расселись, Сельма устремила взгляд на Вульфа и уже не сводила с него глаз. Остальные больше смотрели на нее, чем на сыщика.