Поступь империи: Поступь империи. Право выбора. Мы поднимем выше стяги! - Иван Кузмичев

– Подойди.

Усатый драгун, исполняющий роль гонца, сделал несколько шагов к генералу, отдавая ему кожаную папку с нетронутой печатью. Недолго думая, Третьяк сломал сургуч, и перед глазами его оказался какой-то план. Повернув лист, он достал оттуда послание государя.

Николай Иванович, высылаю вам план города, составленный одним из пленных шведов. Надеюсь, что услышу радостную новость в самом ближайшем времени. Как только город падет, в Финляндию выйдет еще один корпус под командованием князя Михаила Голицына, на которого и ляжет в дальнейшем вся забота о захвате здешних земель.

Государь Русского царства Алексей Петрович Романов

– Что тебе приказано, солдат? – прочитав краткое послание, обратился к гонцу генерал-майор.

– Быть в вашем полном распоряжении до тех пор, пока город не падет, после чего как можно скорее отправиться обратно к государю, – ответил драгун.

– Хорошо, значит, будешь пока вместе с моими вестовыми. Проводи на постой, – бросил адъютанту Третьяк и погрузился в чтение схематичного изображения города.

На карте разными по толщине линиями были указаны старые крепостные стены и мелкими вкраплениями – относительно недавняя кладка; где-то были приписаны цифры, а где-то вовсе ничего не было. Генерал-майор разглядывал форт на юго-восточной стороне, пару батарей на восточной стороне города, расположенных со стороны Ладоги, мысленно провел пару линий, удовлетворенно хмыкнул и пошел к себе в шатер.

Всю второстепенную работу выполнят уже без его участия, а значит, командиру можно немного отдохнуть и ночью вновь приняться за работу, ломая глаза от неровного света восковых свечей.

Как это обычно бывает в начале любой осады, первые дни были относительно спокойными, даже артиллерия русских войск ни разу не выстрелила по городу. Правда, этого нельзя сказать о гарнизонной артиллерии: десятка три чугунных чушек приземлились в полуверсте от лагеря, напугав взрывами неказистых лошадей драгун. Солдаты же, занятые работой по устройству долговременного лагеря, держались на почтительном расстоянии от стен города.

Кроме того, два полка пехоты под предводительством полковника Милютина ушли чуть дальше, отрезая защитникам возможные ходы отступления и снабжения.

Приказ царя Алексея по отношению к жителям всех захваченных городов в первом письме был предельно четким:

…Половину уцелевших коренных жителей города нужно выселить и доставить к Новгороду. Всех пленных шведов необходимо сопроводить на постройку Вышневецких каналов, для этого к тебе, Николай, подойдут в начале июня два отряда донских казаков числом в пятьсот человек…

Непонятный, жесткий приказ государя вызывал недоумение у генерал-майора. Да и как потом город заселять, если жителей-то останется треть, если не меньше? Ведь сами они, конечно же, не сдадутся, а в первый день штурма мирные жители сполна хлебнут своей кровушки…

Боярин Третьяк просто не знал, что государь, советуясь со своими ближниками и членами совета, пришел к выводу, что коренное население лучше будет «перевоспитать» в новых условиях.

Указ о «Принудительном переселении на два десятилетия» вот-вот должен быть подписан, в нем черным по белому написано о том, что две трети жителей Финляндии и Прибалтики должны быть переселены в русские города и веси, или, говоря проще, «распылены на просторах Руси». Причем семейства, принудительно переселенные в новое место, должны быть посажены в тех землях, где есть нехватка рабочих рук, то есть в Поволжье и Сибири. Для этого из резерва казны выделяется порядка двадцати рублей каждому семейству, дается по пятнадцать четвертей хлеба на одного члена семейства и по три сажени полотна.

Вот только многим сторонникам государя эти чудачества царя казались бредовыми. Зачем, спрашивается, давать смердам и бродягам деньги на постройку нового жилища, если можно просто выгнать их из домов и отослать куда-нибудь подальше? К примеру, дороги на юге прокладывать, там как раз нехватка рабочих рук о-го-го какая. Но указ все же будет обнародован, а для тех семейств, которые добровольно отправятся в новые края, предполагалось ввести дополнительные поблажки. Плюс ко всему в каждый захваченный город вместе с новыми людьми отправлялись молодые семинаристы, посвященные в сан и благословленные самим патриархом Иерофаном на богоугодное дело – нести разумное, доброе, вечное.

Конфликтовать с братьями-христианами строго воспрещалось, как, впрочем, и поддерживать иноверцев. Для всех неправославных концессий на Западе предусматривалось введение некоторых ограничений, однако права городов, доселе находившихся под властью шведов, не просто урезались, но и менялись вовсе по образу и подобию Русского царства. Ведь введение в город православных священников и замена большинства жителей русскими переселенцами и есть попытка противостояния развитию антирусских настроений. Удастся ли это, Алексей не знал и никому не говорил истинной причины таких непонятных для современников указов…

Наконец все приготовления были сделаны, брустверы насыпаны и укреплены, пара редутов на особо опасных направлениях возможного прорыва ощетинилась десятками фузей. Где-то позади замерших перед орудиями артиллеристов ржали кони.

Ответ на предложение сдать город был таким, как и ожидал командующий бригадой. Шведский офицер, комендант города, в особо «лестных» выражениях отозвался о «русских медведях» и том месте, куда им необходимо следовать в данный момент. По крайней мере, именно так сказал переводчик и, по наблюдению Третьяка, если и приврал, то ненамного. Вон до сих пор на стене Кексгольма седоусый вояка слюной исходит, будто припадочный.

– Командуйте, майор, своими орлами, пускай начинают обстрел намеченных целей.

Поглядев на сосредоточение шведских солдат, генерал-майор подумал о том, что неплохо бы заиметь себе парочку тех орудий, которые были у витязей. Больно уж точно у них ложились снаряды, да и «кубышки» их – неплохое подспорье против спрятавшегося за стенами неприятеля.

Начав обстрел города с утра, канониры не добились существенных результатов, не считая пары выбитых каменных зубьев на стене. Зато первичная пристрелка орудий была сделана, и теперь снаряды перелетали через стену, взрываясь за ней, или ложились в те места на стене, которые были указаны на карте города как наиболее уязвимые. После первого же залпа раскаленными ядрами ввысь пополз дымный след пожара, но не успел он укрепиться на небосводе, как начал рассасываться – по всей видимости, его затушили.

На этом первый день осады закончился, колонны солдат развернулись и неспешно направились обратно в лагерь, только пара рот осталась на месте, занимая свои позиции рядом с остывающими орудиями.

Вопреки ожиданиям командующего, никаких ночных вылазок защитники города не предприняли, только пытались достать русские орудия гарнизонной артиллерией. Вот только, как оказалось, орудия в ней стояли старые и малопригодные для точной стрельбы на предельные расстояния. Так что ответной пальбы в свою сторону русские канониры могли не опасаться и раз за разом спокойно прицеливаться в