Синтез (СИ) - "Токацин"

— Эй! — недовольно окликнул его Гедимин. — Нашёл где сесть…

Сармат не откликнулся — всё так же хрипло дышал и, болезненно щурясь, прижимал ладонь к левому виску. Гедимин растерянно мигнул.

— Эй, — наклонившись над сарматом, он осторожно потрогал его за плечо и сам вздрогнул — рука сидящего была градусов на пять горячее, чем ладонь самого Гедимина, и это чувствовалось даже сквозь комбинезон и перчатку. Сармат приподнял голову, посмотрел на пришельца и заворочался, пытаясь отодвинуться с дороги. Похоже, тело не подчинялось ему, — руки и ноги бестолково дёргались, и осмысленного движения не получилось. Гедимин придержал его за плечо, мешая сползти в лужу.

— Ты ранен? — Гедимин опустился на мостовую, с досадой вспомнил, что забыл фонарь на сорбционной установке, прикоснулся к раскалённой щеке сармата и попытался повернуть его лицом к себе. Тот дёрнулся.

— Отвали, — прохрипел он, прикрывая глаз. Гедимин случайно задел его пальцы и снова вздрогнул — под кожей ощущались цепочки вздутий, чуть более податливых, чем жёсткая шкура. «Ожог? Ещё один… экспериментатор?» — ремонтник пристально посмотрел на сармата.

— Не бойся, я не сдам тебя, — прошептал Гедимин, наклоняясь к его лицу. Вода, ещё не смешанная с дорожной грязью и потёками нефти, стекала с крыши; сармат подставил ладонь и провёл мокрой рукой по затылку «раненого». Тот с присвистом выдохнул и с неожиданной силой толкнул Гедимина в грудь.

— Пошёл!

— Тебе нужно охладиться, станет легче, — сказал Гедимин, немного отодвигаясь, и потянулся за флягой. — Я дам тебе воды. Где твой барак? Я помогу тебе дойти. С чем ты работал?

Не дождавшись ответа, он провёл пальцем по номерной нашивке на груди сармата и удивлённо мигнул — если он не ошибся в темноте, этот сармат жил в соседней комнате с Алексеем Юнем.

— Ты — сосед Алексея? Вот, держи, — Гедимин протянул ему открытую флягу. — Это вода.

Сармат отвёл ладонь от лица, посмотрел на ремонтника, странно приоткрыв рот, и протянул дрожащую руку к фляге. Взять её он не успел.

— Стоять! — свет ударил в глаза Гедимину. Охранники заглядывали в переулок с двух сторон; двое держали яркие фонари, двое — длинноствольное оружие, в котором сармат, проморгавшись, узнал огнемёты.

— Встать к стене, руки за голову! — рявкнул один из «броненосцев», шагая в переулок. Луч фонарика-считывателя скользнул по лицам сарматов. Гедимин нехотя выполнил приказ, пострадавший даже не шевельнулся. Теперь, в ярком свете фонарей, было видно, как его тело мелко трясётся, и как кожа на оголённых ладонях вздувается и опадает. Гедимин изумлённо мигнул — это было похоже на что-то очень знакомое… и очень нехорошее.

— Переулок Альфа-Бета, первый отрезок! — кричал один из охранников в передатчик. — Эа-мутант здесь. Рядом — прямой контакт… что? В карантин? Будет сделано.

Он повернулся к другому «броненосцу», одному из пары с фонарями.

— Теска — в карантин. Эй, ты! Руки не опускать, ничего не трогать! Начнёт корчиться — стреляй.

Гедимин слышал его, как сквозь положенный на ухо матрас, — кровь оглушительно стучала в ушах. «Эа-мутант,» — он посмотрел на неподвижного сармата на мостовой. «Я прикасался к эа-мутанту. Теперь я заражён.»

Охранник схватил его за плечо, развернул лицом к госпиталю и толкнул в спину. Второй «броненосец», отделившись от группы, быстро идущей к переулку Альфа-Бета, встал с другой стороны от Гедимина. Оглянувшись через плечо, ремонтник увидел среди охраны сармата в белом комбинезоне… скорее, скафандре биологической защиты, полностью закрытом. Сармат держался поодаль и старался не упускать из виду дрожащего мутанта. Охранник снова толкнул Гедимина в спину. Выстрелов он уже не видел — только слышал треск бластерного разряда и секунду погодя — ещё один, одновременно с глухим ударом и негромким плеском. «Всё,» — Гедимин невольно вздрогнул. «Это всё, чем ему можно было помочь. Попросить их о такой же помощи для меня?»

Его провели не через приёмный покой — через дверь, открытую в стене карантинного барака, за колючей проволокой. С двух сторон на стенах желтели знаки биологической опасности, пахло резко и неприятно — горелой органикой, озоном, хлором.

— Прямой контакт? — медик в скафандре посмотрел на Гедимина, и его передёрнуло. — Трогал руками? А он тебя?

— Толкнул в грудь, — Гедимин прикоснулся ладонью к задетому месту и сам поморщился. — Я касался его руки и лица… Hasu!

— Чем ты думал, теск?! — медик резко мотнул головой и отодвинулся от сармата. — В камеру дезинфекции. Раздевайся догола. Пойдёшь в карантин.

Тяжёлая крышка люка, ведущего в узкий пустой коридор, с шипением захлопнулась. Гедимин отстегнул пояс, бросил на пол там, где стоял. Следом упали сапоги и уже ненужный комбинезон. Жёсткие крепления для инструментов лязгнули о пол. Сармат отодвинул груду одежды к двери и услышал металлический перестук — гроздь цацек, подвешенных на крепления, проволоклась по полу. Из кармана выпала полупустая фляга. «Придётся делать новую,» — Гедимин досадливо сощурился. «Ладно, сделаю. А вот цацки жалко.»

— Эй, в камере! — крикнули сверху. — Готов?

Камера дезинфекции была не слишком просторной — чтобы поместиться там, Гедимин встал посередине, и то его плечи почти задевали покрытые стеклом стены. Две пластины, закрывающие вход, бесшумно поползли вниз, одна двинулась вверх.

— Вдох! Не дыши, — скомандовал по громкой связи медик. — Считай до десяти.

Слегка защипало в глазах, и сармат прикрыл их. «Газовая дезинфекция,» — информация сама всплывала в памяти — её заложили ещё при клонировании. За стеной что-то лязгнуло — открывалась ещё одна камера.

— На выход! Налево и прямо, — пластины отъехали в разные стороны. Гедимин вдохнул и закашлялся — в горле жгло.

Узкий и очень ярко освещённый коридор, пропахший хлорной известью, вывел его к пятачку, от которого расходились короткие, по полметра, ниши, заканчивающиеся массивными дверями из металла и полупрозрачного стеклянистого фрила. Медик в защитном костюме указал Гедимину на одну из них и попятился, освобождая проход. Стоило сармату войти, дверь с грохотом захлопнулась. Небольшая металлическая пластина медленно поднялась.

— Руку! — приказал медик, за толстой стеклянной преградой расплывшийся в неузнаваемое пятно тумана. Гедимин просунул правую руку в окошко и почувствовал, как в кожу втыкается игла. От неожиданной резкой боли сармат стиснул зубы. Сильное жжение расплывалось по руке.

— Ты чего?! — он отдёрнул руку, хотел выглянуть в окошко, но оно уже закрылось намертво. — Я ничего тебе не сделал!

— Это блокатор, — буркнул медик на той стороне. — Знаю, что больно. Без него сдохнешь. С ним… скорее всего, тоже.

Рядом задребезжал тревожный звонок, и медик развернулся и вышел из поля зрения. Гедимин услышал тихое шипение пневмозатворов и лязг закрывающейся двери. Звонок задребезжал снова — кто-то ещё выбрался из камеры дезинфекции.

Сармат огляделся. Он стоял посреди пустой комнаты с гладкими стенами и единственным тусклым светодиодом под потолком. Её длины еле хватало, чтобы лечь во весь рост, ширины — чтобы вытянуть ноги. Гедимин сел, посмотрел на свои ладони, и его передёрнуло. «Я должен был распознать эа-формирование!» — он повернулся к светодиоду, тщательно ощупал кожу на пальцах — пока податливые опухоли не появились, и слизь по ладоням не текла. «На нём не было слизи,» — запоздало вспомнил сармат. «Горячая сухая шкура. Только глаза слезились. Он знал, что с ним? Если бы знал, наверное, крикнул бы мне. Не стал бы заражать. Интересно, блокатор сработает?»

Место укола горело и ныло при каждом неосторожном движении. Гедимин лёг на спину, положил руку чуть в сторону, чтобы не задеть её. «Если заражение началось… Интересно, как быстро я что-то почувствую? Мне не позволят разложиться, добьют раньше. Но, наверное, мозг уже погибнет. Эа-клетки быстро до него доберутся. Читал, что это не больно… А, чтоб мне сдохнуть!»

Скрипнув зубами, он перекатился набок, осторожно пристроил рядом руку. «Ожоги болели меньше,» — отметил он и судорожно вздохнул — в памяти всплыл погружённый в воду твэл, блеск металла и синее свечение со дна. «Так и не доделал. Кто теперь заберёт его?»