Синтез (СИ) - "Токацин"

В карантинных камерах никого не осталось, все двери были открыты настежь, и по опустевшему коридору ползал робот-уборщик с канистрой дезинфектатора. Медик в защитном костюме стоял в дверях, отталкивая подползающий слишком близко агрегат, и ждал, пока Гедимин оденется. Новый комбинезон — первая смена за три недели — пропах дезинфецирующим раствором, карманы были непривычно пустыми, и Гедимин досадливо щурился — множество очень полезных вещей пропало вместе с заражённой одеждой. Застегнув пояс, он привычно потянулся проверить, на месте ли диск-ключ — и вздрогнул от холода, пробежавшего по телу. «Точно… Всё утилизировали…» — он на долю секунды стиснул зубы, покосился на опустевшие крепления для инструментов и повернулся к медику.

— Я готов.

Семь отверстий в коже на правой руке затянулись только на днях, корка с них ещё не сошла, но ткань, прилегающая к ним, уже не раздражала. Яркий свет в коридоре, ведущем в приёмный покой, больно обжёг глаза, и Гедимин опустил веки. Очередной робот-уборщик прополз по коридору; газовые баллоны на его корпусе были отмечены знаком химической опасности.

— Счастливчик, — хмыкнул медик, закрывая дверь карантинного барака и с облегчённым вздохом снимая шлем. — Шансы на жизнь у тебя были очень небольшие. Там, на столе, твои вещи, можешь забрать. Не был уверен, пригодятся они тебе ещё или нет.

Гедимин повернулся к столу и изумлённо мигнул. Там в крышке от чашки Петри лежал диск-ключ, а рядом с ним — несколько цацек.

— Такие вещи мы стараемся не уничтожать, — сказал медик, посмотрев Гедимину в лицо и довольно усмехнувшись. — Ключ работает.

— Спасибо, — Гедимин прижал кулак со сжатым в ним ключом к груди. — Это… очень хорошо. Что-нибудь сделать для тебя?

— Не беспокойся, — отмахнулся медик. — У нас и так всё в порядке. Утром сняли карантин. Никто не разложился. Иди, займись своими делами. А лучше — иди спать, целее будешь.

Гедимин вышел за дверь и вдохнул полной грудью прохладный ветер с озера. В последний раз он видел этот берег грязно-серым, с чередой голых кустов над тёмной водой; сегодня на ветках пробились листья, и земля вокруг сменила цвет на светло-зелёный, с проплешинами чёрного. Небо очистилось, воздух заметно прогрелся, из-за аэродрома доносился плеск, на кустах висели оранжевые комбинезоны. «Хольгер и Линкен уже освободились,» — Гедимин вспомнил расписание утренней смены и повернул было к берегу, но остановился. «Сначала — в Лос-Аламос. Если не исключили — мне ещё догонять и догонять.»

Он вышел в переулок между госпиталем и ремонтным ангаром и увидел, что в здании форта, окружённом проволочной изгородью, появилась новая дверь. Над ней виднелся яркий знак — изображение старинной бумажной книги и стилизованные языки пламени из полосатой ленты. У входа, чуть поодаль, выстроились полукругом несколько сарматов, и проходящие по площади прислушивались и ненадолго останавливались. За их спинами Гедимин увидел человека в непривычной для Ураниум-Сити одежде — такие костюмы сармат видел только на фотографиях в сети и изредка — на ком-нибудь из произносящих речи по голографической связи. Он подошёл ближе и вклинился в редкий ряд слушателей.

— Они утверждают, что сарматы, в силу их происхождения, лишены души. Какая самонадеянность! — человек потряс вскинутым кулаком; его лицо раскраснелось от волнения. Гедимин пригляделся к его одежде и удивлённо мигнул — чужак был без бронежилета. Он огляделся и наткнулся взглядом на пару охранников, остановившихся на крыльце. Они смотрели на сарматов. «Да, броня ему не очень нужна,» — мысленно согласился Гедимин.

— Многие годы вы видели только грубость, жестокость и равнодушие, и это ожесточило вас, — снова повысил голос чужак. — Вы, как никто другой, нуждаетесь в милосердии Божием. Христос, наш спаситель, не делает различий между людьми и сарматами, и каждый, кто уверует в своём сердце, будет спасён для жизни вечной, независимо от его роста и количества пальцев. Разве у вас не течёт кровь, если вы ранены? Разве вы не испытываете боли, не устаёте, не тоскуете при расставаниях и не радуетесь при встречах? Бог готов принять всех нас.

Гедимин озадаченно мигнул — речь пришельца напомнила ему о других словах, сказанных другим существом и в другом месте.

— Постой, — он протянул руку к человеку. Тот уже договорил фразу и теперь выжидающе смотрел на Гедимина.

— Что тебя волнует, брат?

Ремонтник мигнул ещё раз.

— Я не твой брат. Я сармат, а ты — человек, — осторожно напомнил он. Воспоминание стало ещё ярче. «Да, он похож на Хосе. Так же говорит странные вещи. Хорошо, что у людей это не признак эа-формирования.»

— Для Христа нет различий, — качнул головой человек и широко улыбнулся. — Мы все — братья по вере Христовой.

«Много странных вещей,» — недовольно сощурился сармат. «Как их распутать?»

— Вы верите в… бога-творца? — уточнил он. — Который умер, но всё равно останавливает бомбы?

Человек озадаченно посмотрел на него, но всё же кивнул.

— Ты где-то слышал о нём, брат. Это уже полдела.

— А где твои бусины и изображение пытки? — Гедимин посмотрел на руки пришельца. — Эту штуку обычно вертят в пальцах. У тебя есть такая?

Человек покачал головой.

— Это дикость, брат. Старые лживые обычаи. Те, кто придерживается их, давно отошли от Бога. Скорее любой из вас, чистых душой, достигнет спасения, чем их вожаки, считающие себя святыми.

— Спасения? — Гедимин мигнул. — Нам сейчас что-то угрожает?

Из двери выглянул ещё один человек, немного старше первого, и предостерегающе мотнул головой. Первый оглянулся на него и пошарил в лотке у пояса.

— Ты хочешь узнать о вечной жизни, брат? Прочитай вот это и приходи. Рад буду увидеть тебя на субботней проповеди. Мир тебе!

— И тебе, — кивнул Гедимин — прощальная формула ему понравилась. Он заглянул в брошюру — четыре листка размером с ладонь сармата — и увидел много картинок и текст с незнакомыми словами. Пробежав взглядом по строчкам, он озадаченно мигнул, свернул брошюру и сунул в карман. «Это надо читать с Кененом и Хольгером. Сам не разберусь.»

…«Гедимин «Сожженная рука» Брайан Кет, последнее занятие — 06 апреля, пропущено: 3 блока» — высвечивалось на странице обучающей программы, и сармат, досадливо щурясь, потянулся к первому из блоков. «Догонять и догонять,» — думал он, бегло просматривая оглавление. «Ладно, отложу на вечер. Надо показаться в бараке, иначе Линкен пойдёт искать.»

Он закрыл страницу и ткнул в значок почты. «Надо ответить Герберту. Он ждёт три недели. Не успел ответить ему тогда…» Его встретили три мигающие строки — два непрочитанных письма от Крониона и одно от Герберта Конара.

«Гедимин, я очень надеюсь, что вы получите это послание. Когда на апрельское письмо не пришёл ответ, я решил, что вы очень заняты, но когда вы пропали с занятий… Университету сообщили об эпидемии в Ураниум-Сити, и я нашёл вас в карантинном списке. Я знаю, в этом есть моя вина. Не следовало поощрять в вас стремление к настолько опасным опытам. Если вы всё же прочитаете это письмо, послушайте моего совета — держитесь как можно дальше от радиотоксичных веществ. Без подобающего защитного оборудования вам лучше обойтись виртуальными моделями. Надеюсь, вы ещё выйдете на связь, и болезнь никак не затронет ваш разум. С тревогой и надеждой, Герберт Конар.»

Гедимин смущённо отвёл взгляд от экрана. «Не думал, что он так встревожится. Да, наверное, университет быстро навёл справки. Я исчез на три недели. Надо ответить Герберту, успокоить его.»

Он на несколько секунд задумался, глядя на шрамы на пальцах. «Радий и стронций. Пора заняться делом. И так потерял много времени. Выяснить, где комбинат закопал хвосты. Поговорю с Кененом, пусть найдёт, кто там работал. У него получится.»

…Три недели обходиться без душевой, — в карантинной камере сармату было не до гигиены, но теперь он с остервенением тёр кожу, пытаясь вымыть из пор запах дезинфектатора. Прошло полчаса, прежде чем он бросил губку и встал под душем. Горячая, почти кипящая вода через минуту сменилась прохладной; Гедимин повернул вентиль, пустив холодную, и стоял под ней, пока не почувствовал, как слегка немеют пальцы. От двери потянуло сквозняком — кто-то заглянул внутрь, посмотрел на сармата и медленно удалился.