Командир. Трилогия - Чупин Олег

   В свое время весной и осенью пришло, привезя груз, и ушло, загрузившись товаром, по паре торговых и солевых судовых караванов. Выполнили заказ товарищей с Кариб, отправив им необходимые изделия, оружие, боеприпасы. Получив в ответ в большом количестве драгоценные металлы с камнями, дары Американской земли, как промышленного назначения в виде индиго, кошенили, каучука. Так и сладостей десерта - сахар, шоколад, какао, тропические фрукты в восковой оболочке. Какао с сахаром поступило в таком количестве, что Ирина Викторовна Куркова даже открыла небольшую кондитерскую по изготовлению-варке шоколада. Шоколадные фигурки зверей и домиков с корабликами, от боярыни Ирины, стали желаемым подарком всех без исключения детей анклава, кто когда-либо пробовал его или только слышал. Однако подарок был дорог и даже обеспеченные родители покупали такой подарок своему чадо не чаще трех-четырех раз в год. Но это не мешало поставлять эти шоколадки в кадетский корпус и институт благонравных девиц, для поощрения отличившихся кадетов и воспитанниц. С Нового года, 1 сентября, по распорядку начались занятия в школах и прочих учебных заведения. К середине октября полностью убрали и заложили на хранение урожай, который, как уже отмечалось выше, был очень хороший. Уродилось все, хорошего качества и в большом количестве. Так и жил уезд мирной жизнью до середины ноября.

   15 ноября пограндозоры донесли о замеченной в зауральской степи орде, которая нашла лазейку, да что там лазейку, ворота, в не достроенном до конца охранном периметре Уральского уезда, и движется на Петроград по зимней степи в промежутке между острогом Котов-Соль-Илецк, на юге и городом Кортышев, на севере. Как назло профессиональных, полевых войск в Петрограде не было. Первый полк кованой конницы нес службу на рязанской земле, второй с вторым и третьим стрелковыми полками, стояли лагерем около покинутого ногаями и почти опустевшего Сарайчика. Прикрывая наиболее удобный путь степнякам из Зауральской степи в Волго-Уральское междуречье. Первый конный с первым стрелковым, четвертым кавалерийским из стрелковой дивизии и остальными частями дивизионного подчинения расквартировывались в Орском промышленном районе, прикрывая его от набегов кочевников. В Петрограде и его окрестностях находились только учебные части и центры. Однако и того что было под рукой хватало для обороны. Оттянувшиеся пограничники привезли языков, при допросе которых установили, что в набег на уезд идет пяти тысячная орды калмыков. Калмыки из ойратских племен, либо как они сами себя называют хальмг или хальмгуд, это не легкая конница окрестных степных племен. Основа их конницы, это всадники и кони, одетые в металлические и толстые кожаные доспехи, и по своей защищенности и пробивной силе соответствуют русской кованой конницы. Орда шла в разведывательный набег. Все их кочевья еще даже не вышли в приуральские степи, обитая пока в предгорьях Алтая. Разослав предупреждения в окрестные остроги и селения, вызвав с низовья Яика второй стрелковый и второй конные полки, а из орского района оба кавалерийских полка. Объявив сбор ополчения, и собрав с округи населения за городские стены, Петроград сел в осаду, которая и не замедлилась проявиться уже к вечеру 17 числа, в виде передовых калмыцких разъездов. К утру город уже плотно обложили сотни ойратов. Весь день налетчики объезжали город, присматривались. На следующий день, около девяти часов, хальмгуды пошли на приступ с двух сторон. Атаковали стены Университетской и Сакмарской слобод. Под прикрытием ливня стрел и укрываясь за щитами, сбитыми из дерева взятого в разгромленной Портовой слободе и самом порту, степняки кинулись к стенам и даже спустились в рвы, по зимнему периоду стоящих без воды. Но на этом их успехи и закончились. По толпящимся во рвах и около них кочевникам ударила с франкирующих стены башен, картечь. Один, второй, третий залпы. Их подержали 'единороги', стоящие на стенах, фронтальная стрельба которых так же собирала не малую кровавую дань с калмыков. К артиллерии присоединились стрелки, пули, стрелы, и болты которых так же внесли свой вклад в отражение атаки ойратов. И степняки не выдержали, побежали, бросая все, что мешало им, и так то не выдающимся бегунам, бежать. В спину им продолжали греметь выстрелы и тихие, на фоне орудийной пальбы, треньканье и щелчки тетивы арбалетов и луков. Выхватывая из рядов бегущих все новые и новые жертвы, количество которых возрастало, подталкивая остальных в спину, видом сраженных одноплеменников, не хуже ураганного ветра. Избиение бегущих продолжался с километр, до эффективного действия по одоспешенному противнику пуль из ружей и винтовок, а так же орудийных ядер. Которые хоть и долетали, но попасть в кого либо, по рассеянному противнику могли только случайно. Потери штурмующих были ужасны. Только убитыми они потеряли пятую часть войска, да еще столько же было изранено. А что теперь сожалеет о потерях. Нечего было всем скопом лезть во рвы и толпится плотной толпой около них. А что может наделать крупная картечь, выпущенная практически в упор, из 120-мм ствола, с телом человека, даже защищенного металлической броней, это надо видеть. Часто пробив насквозь тело первой жертвы, двадцатимиллиметровая картечина застревала в теле следующего воина, убив перед этим и его. Результаты подобной стрельбы по плотно стоящей массе людей, всегда одинаков, практически сто процентное уничтожения подставившегося таким дурацки способом противника. Единственно оправдания командира калмыков может, служит отсутствия у него практического опыта боев, с массовым применением огнестрельного оружия.

   Более кочевники на штурм не ходили. Простояли три дня, разоряя округу, да и то им в этом не сильно свезло. Все не защищенные деревушки опустели, а брать штурмом отлично защищенные и вооруженные остроги окрестных бояр, хальмголы не решились, особенно после понесенных при штурме Питера практически разгромных потерь. А на четвертый день было уже поздно. С низовья подошла колонна пары вторых полков, на ходу развернувшая штатный 'гуляй город', за которым стрелки и кавалеристы и засели, отрезав степнякам прямую дорогу на левый берег Яика, в привычные степи. Через полтора часа к ним подошли еще два полка кованой конницы с верховий Урала. Попытавшиеся прорваться на прямую через порядки каких-то непонятных деревянных щитов, тяжелая конница калмыков была отброшена шквалом картечи и пуль, летящих в них из-за щитов 'гуляй города'. Тут на отхлынувших степняков, из-за горящей Портовой слободы и порта, которые хальмгуды сами и запалили, что бы обезопасить себя от удара им в спину осажденными, попытавшись отрезать их от себя стеной огня. Но немного просчитались, забыв, что находятся на обжитой территории, а не в дикой степи, где в зимнее время войско могло быстро пройти только по руслам замерзших рек. Однако, вышедшие из Сакмарских ворот воины, не стали идти по льду Сакмары, сквозь огненную стену, а перейдя Сакмару, вышли на идущую, по её правому берегу, параллельно её руслу дорогу и пройдя форсированным маршем, как раз успели к попытки повторного прорыва по руслу Сакмары. Но не стали с ходу лезть в сечу, а невидимые противником остановись и дождавшись когда бросившиеся на второй штурм 'гуляй города' калмыки, отхлынут от его щитов под градом пуль и орудийной картечи и за ними вдогонку бросится кованая конница 'витязей', согласовав свои действия по радио с полками, стоящими на уральском льду, неожиданно вышли на встречу отступающему для перегруппировки и встречного удара, противнику и встретили его практически безостановочным огнем легких 'единорогов', пищалей, 'сакмарочек' с 'уралочками' и луков с арбалетами. Натолкнувшись на свинцово-чугунную 'стену', ойраты остановились и тут им в спину ударили конные полки уральцев. Три тысячи закованных в броню всадников и их коней, предварив свой удар тремя залпами из карабинов и пистолей, слитно ударили в подставленные спины остановившихся кочевников. Удар вызвал соответствующий результат, строй хальмгудов был прорван более многочисленным противником и орда степняков распалась на две не равные по количеству части. Меньшая, оказавшаяся прижата к горящей слободе и порту, в течении последующих пятидесяти минут была расстреляна и вырублена полностью, за исключением незначительного числа воинов сдавшихся в плен. Большая часть, так же понесшая потери и за счет этих потерь сумевшая прорваться по берегу Сакмары до русла Урала и устилая его лёд, в основном телами своих воинов, ушла вниз по реке, преследуемая русской кованой конницей.

   Но недолго беглецы могли уходить от преследователей. Вызванный по радио из лагеря около Сарайчика стрелковый полк, вышей на встречу и в дневном переходе от Сарайчика, перегородил уральское русло щитами своего штатного 'гуляй города', на который, на вторые сутки бега, и наткнулась основная часть остатков орды. На льду около щитов этого городка они в большинстве и остались. В плен попало не более пяти сотен калмыков, а из руководителей набега полегли все, все-таки воины они были не плохие, а предводители и не из последних рубак.