Командир. Трилогия - Чупин Олег

   31 ноября вернулись, вернее, заглянули в родной порт 'зерновые' корабли. Из Риги с грузом пшеницы, ржи и ячменя пришла 'София', что бы после небольшого ремонта и отдыха команды доставить содержимое своего трюма до конечной точки - Порт-Иван. Из Данцига вернулась 'Любовь', с таким же ассортиментом груза, что и её товарка и тоже после непродолжительного отдыха экипажа и мелкого ремонта ушла в Рюрик, где перевозимое ею зерно уже ждали.

   Русь. Уральский уезд. Ливония. Январь-декабрь по новому стилю 1558 года РХ.

   После декабрьского разгрома и замирения казахов, последние присмирели, а ногаи смогли чуток поправить своё бедственное положение. Во всяком случае, хоть умерших и не вернёшь, ряд кочевий вымерли от мора и голода полностью, оставшимся в живых голод уже не грозил. Приведенный из ответного набега скот, снял угрозу голода с оставшихся стойбищ ногаев. А морозы, выморозив разносчиков-блох и саму чумную бактерию, остановили, и кочевники надеялись, что на достаточно долгое время, а не до летнего тепла, распространение черной смерти. Но самих 'витязей' и подчиненных им людей, эти степные перипетия своей негативной стороной не коснулись. Даже наоборот укрепилось положения истинно союзного им племени Аорсы и решился, видимо опять временно, вопрос с нехваткой неквалифицированной рабочей силы, в частности в шахтах и карьерах. По просьбе майора Беркута, командира подразделений союзного 'витязям' племени Аорсы, в январе начали обучать, а в конце ноября закончили подготовку и выпустили две сотни стрелков и полусотню артиллеристов. Все курсанты были молодыми парнями лет по пятнадцать-шестнадцать и либо из истинных аорсов, либо из давно вошедших в племя башкир. За декабрь Беркут сформировал из них пару сотен пустынных драгун и три пустынных артиллерийских шести орудийных батарей имевших на вооружение в первой батареи восьмифунтовые, а во второй и третьей трехфунтовые 'единороги'. Особенностью этих новых подразделений было в том, что стрелки в них передвигались на верблюдах, а 'единороги' и их лафеты перевозились так же на верблюдах. При этом из трехфунтовых стволов имелась возможность стрелять с седла, на котором закрепили вертлюгу с орудием.

   Россия начала большую войну. В январе 1558 года Московский государь Иван IV начал Ливонскую войну за овладение побережьем Балтийского моря. Первоначально военные действия развивались успешно. Несмотря на набег на южнорусские земли стотысячной крымской орды зимой 1558, русская армия вела активные наступательные действия в Прибалтике, взяла Нарву, Дерпт, Нейшлосс, Нейгауз, разбило орденские войска у Тирзена под Ригой. Весной и летом 1558 русские овладели всей восточной частью Эстонии. Пришлось поучаствовать и в этой войне и в отражении крымского набега и воинским подразделениям 'витязей'. Во время татарского набега, как раз на рязанских рубежах, нёс службу третий полк кованой конницы Уральского уезда. Вот на его сотни и нарвались чамбулы правого крыла крымской орды. Результаты прямых, лоб в лоб, боестолкновений кованой кавалерии, против всадников легких сотен, однозначно предсказуем. Более тяжелые всадники, на высоких и мощных конях, просто опрокидывали, стаптывали своих менее высоких и легких противников, не прибегая к оружию при уничтожении первых рядов. Рогатины и сабли уральцев получали кровавую работу только уже в глубине вражеского растерзанного строя. Применение русскими огнестрельного оружия еще более уменьшали шансы степняков на победу в этих столкновениях. Уйди от столкновения, закружить вокруг менее подвижного противника степную карусель и расстрелять его из луков в ситуациях неожиданного лобового столкновения не получалось. Отскочив от одной сотни, татары наталкивались, практически всегда, на другое подразделение уральцев, имея при этом висящих у них на 'хвосте' всадников из первого отряда, уйти от которых, имевших по три коня на одного воина, было проблематично и для легкой степной конницы. В итоге получалось еще намного хуже, попадали под удар с двух сторон. Видимо разведка калги сработала формально, не проявила должного усердия и появление на правом фланге набеговых сил значительного количество отлично обученной, вооруженной и снабженной кованой конницы, стало неприятным сюрпризом для командовавшего набегом калги Мухамед-Гирея. В отличии от мира попаданцев большой добычи и славы крымчаки от этого набега не поимели, зато получили полностью вырезанных воинов ряда кочевий, пошедших в этот набег, и имевших несчастье для себя, оказаться в правом крыле набеговой орды.

   Пять сотен стрельцов уральских воинских формирований, при поддержке четырех батарей, одной полупудовых, двух восьмифунтовых и одной трехфунтовых 'единорогов', по шесть орудий в каждой батарее, под командой слободского воеводы Яма-на-Желче боярина Тищенко Аркадия Степановича поучаствовали в Ливонской войне. По распоряжению князя-воеводы Михаила Васильевича Гли́нского, Тищенко с его батальоном, достался для рейда западный берег Чудского озера. В середине февраля 1558 года санная рать Тищенко, пересекла почти по диагонали замерзшую гладь озера и на рассвете вышла на западный Чудской берег, в его северной части. Следующие две недели для обитателей западного берега озера в десяти-пятнадцати километровой полосе стали катастрофическими. Идущие, с неумолимостью накатывающего водяного вала, московские воины оставляли за своей спиной, в этой прибрежной полосе, обезлюдевшую местность и начинавшие подергиваться пеплом, свежие пепелища, на месте человеческого жилья. По озерному льду, в Ямм-на-Желче потянулись, под минимальной охраной, обозы с полоном и другой добычей. Четверть, из которой, впоследствии передали князю Михаилу Васильевичу, при этом, последний, категорически отказался брать в качестве своей доли добычи пленных, цена на которых на Москве упала необычно сильно, в связи с переизбытком предлагаемого товара. В его долю вошел скот, злато, серебро и иная рухлядь поценней. Русские войска, сильно опустошив Ливонию, захватили огромное количество пленников и большую добычу. Но главному князю-воеводе Михаилу Васильевичу Глинскому все было мало, он 'столько любил корысть', что после возвращения из Ливонии его воины разорили на границе псковские деревни и убили местных жителей. За это по повелению царя Ивана IV, у него, несмотря на то, что он по матери приходился родным дядей государю, было отобрано всё награбленное им во время похода. 'И царь и великий князь про то на него опалился, и велел обыскати, кого грабили дорогою, и на нем доправити'. Михаил Васильевич был отправлен в отставку, в которой вскоре и умер.

   Через полмесяца Тищенко встретился на южном Чудском берегу с русскими воинами, стоящими на границе с Ливонией со стороны Пскова, с которыми и остался до самой весны и освобождения Чудского озера от ледяного панциря. Как только озерная гладь очистилась ото льда, Тищенко и его воины превратились в этакий озерный вариант эрзац морской пехоты. В середине апреля погрузившись на пару своих вооруженных орудиями коггов и псковские ладьи с ушкуями, воины Тищенко с полевой артиллерией, своими учебными сотнями и с примкнувшими к нему псковскими и новгородскими охотниками, общим числом свыше полутора тысяч сабель, вышли на озеро и войдя в устье Омовжа или на немецкий лад Эмбах, пошли по ней вверх по течению. Тищенко просто решил повторить набег Монахова в 1553 году, проведенный в это же время и в этих местах. Пленники говорили, что разрушенные Монаховым в пятьдесят третьем году вассальные замки до настоящего время не восстановлены, отстроили только здания монастыря аббатства Фалькентау, но стеной его не обнесли. Так и стояли по периметру монастыря обгоревшие, полуразрушенные остатки крепостной стены. Чудская флотилия опять, как и в 1553 году, проскочила перед рассветом под стенами Дерпта и с утра пораньше нагрянула в гости к монахам Фалькентаунской обители. Сказать, что хозяева были не рады 'гостям', было нельзя. 'Гостям' были не то, чтобы не рады, а желали им провариться в ад со всеми их лодками и оружием. Но их мнения ни кого из 'гостей' не интересовало, и заняв на рассвете, без боя монастырь, находники к полудню вычистили его от всякого имущества и самих монахов. На этом месте флотилия находилась двое суток, уйдя далее в верховья Омовжа, на рассвете третьего дня, с момента прибытия. Благо в монастырской округе было, что взять. Воины Монахова в своё время не сильно разорили прилегающие деревни, не было ни времени, ни мест на судах. Этой зимой татары хана Шиг-Алея так же не дошли до этой местности. Им хватило добычи с деревень и мыз на землях восточной части Ливонии. Зато теперь, после ухода московской рати, не осталось ни одной живой человеческой души, да и скотина так же пропала. В своем большинстве и двуногая и четырехногая добыча ушла на суда налетчиков. И началась 'потеха' для находников. Обычно под утро окружали деревеньку или мызу и начинали её тщательно очищать от населения, скота, припасов и иного немудреного имущества земледельцев. Не спасали сервов и стены вассальных замков, а то и простых башен, их господ. Да туда ещё нужно было успеть попасть, упросив господина спасти своего раба. При этом учитывая, что стены в замках каменные, а не резиновые, и могли вместить очень ограниченное число людей. Да и каменные стены господских укреплений не могли противостоять восьмикилограммовым чугунным шарам, вылетавшим из шести стволов полупудовых 'единорогов'. Полчаса бомбардировки, максимум, и любая стена замка или башни, рушилась, иногда погребая под своими развалинами и своих обитателей и их имущество. Так, что чаше всего полупудовые ядра выбивали ворота, хватало одного залпа батареи, чтобы прикрывавшие вход в укрепление преграда рушилась вниз, освобождая нападавшим доступ внутрь 'цитадели'. Очистив за месяц оба берега Омовжа от населения и его жилищ, набрав большое количество сервов и их скота, и назрела задача перевезти добычу на восточный берег озера. Для чего сформировали речной караван из приведенных и захваченных судов, от пары коггов и заканчивая лодками-долбленками, увеличив его плотами, связанных уже в ходе рейда. Сам Тищенко с батальоном и артиллерией остался в замке Вильянди, около которого притулился городок с таким же названием, охранять часть добычи. Городишко оказался богатеньким, с большим, по местным меркам, населением и не сильно мал по площади, опять-таки с учетом местных реалий. Расположенный на бойком места, на оживленном торговом пути от Пярну через центральную Эстонию из Балтийского моря в город Псков и далее в Новгород, по озерам Вильянди, Чудское, Псковское, Ильмень и многие реки. Если честно, то не то, что Тимощенко, но и все остальные попаданцы, не знали о наличии этого пути, до появления в этих местах. О двух путях через Неву с Ладогой и Двину с Ловатью ещё многие со школы знали, а вот про наличия третьей водной дороги, даже и не предполагали. Эта торговая трасса стала для многих попаданцев сюрпризом. Вот в замке этого богатого торгового города, входящего в Ганзейский торговый союз, и обосновался Тимощенко с большей частью добычи. А учебные сотни с охотниками и парой коггов, ушли вниз по Омовже, сопровождая часть трофеев в виде полона и скота. Проскочив с боем Дерпт, потеряв при этом некоторое количество дувана, московиты вышли в Чудское озера, пересекли его и далее без потерь, поднявшись по Желче, пристали около слободы, у которой и приступили к разгрузке. В начале июня опять прорыв флотилии мимо дерптских стен в верховья Омовжа и продолжения 'развлечений'. Теперь разграблению подверглись берега озера Выртсъярв, которые так же очистили от населения и жилищ. В течение месяца воины Тищенко 'резвились' на озерном побережье и их окрестностях. И ни каких войск Ливонского ордена или Дерптского епископа даже не видели. Даже владельцы вассальных замков со своими кнехтами, в своих владениях отсутствовали. Все воинские силы ордена и епископства были брошены на отражения удара московского войска от Ивангорода и Пскова. А в начале июля воевода Шуйский осадил Дерпт, и епископу вообще стало не до каких-то отрядов русских охотников, разорявших его деревни, мызы с замками и уводивших сервов с его земель в далекую Московию. После чего в Ямм-на-Желче, мимо осаждённого Дерпта, потек почти непрерывный поток пленников, животных и иной добычи. Осада Дерпта, особенно его капитуляция 18 июля, увеличила поток трофеев и расширила рейдовую зону подразделений Тищенко. Отряды в две-три сотни воинов стали уходит от берегов озера и впадающий или вытекающих из него рек, на сутки пути, а после капитуляции и на двое суток. В результате этих действий и эта часть Ливонии практически обезлюдила и была разорена.