Цветок камнеломки - Александр Викторович Шуваев

постарше определенно вызывали сомнения и даже опаску. Он учил их тому, что знал (было у него такое достаточно аргументированное мнение, которое он предпочитал не афишировать) э-э-э… не хуже кого бы то ни было на этом свете. Партизанские и контр-партизанские действия. Контртеррористические действия, тактика, стратегия, оперативное искусство. Спецоперации на собственной территории и за рубежом. Освобождение заложников. Городской бой, бой в помещениях разного типа, и бой в условиях пересеченной местности. И, соответственно, – оружие, транспортные средства, пара комплексов "активного выживания", пара – практичных комплексов рукопашного боя, подходящих для людей очень сильных и с хорошей реакцией куда больше, чем любое карате, и еще то, что он считал собственной, для внутреннего употребления смонтированной системой ниндзюцу. Они, – осваивали с пугающей легкостью, так, как будто делали что-то подобное раньше, но он-то, он-то знал, чуял, что все сказанное им воспринимается этими вежливыми и серьезными отроками и отроковицами весьма критично, применительно к себе и собственным статям. Как внешним, так и, главное, – внутренним. Слова его и примеры – понимаются, безусловно, но как-то не так, как понимает их он сам, становятся деталями вовсе не тех нейронных ансамблей, нежели у него.

Будучи честным профессионалом, Кальвин в свое время инициировался в формат "ЗиС", – сразу же, как только процедура перестала быть делом порядком рискованным и крайне сомнительным, стала стандартной и надежной, поскольку без этого, понятное дело, он тут же переходил во второй сорт: так вот эти – вполне соответствовали кондициям" ЗиС", – но как-то в том числе. Не будучи, – он видел это совершенно отчетливо, – зисменами, они явно обладали по крайней мере всеми их возможностями.

…Зачем вам все это, ребята?

– Хотелось бы дожить до старости, вот как вы, например.

– И что, по-другому – никак?

– Кто его знает. Только другие варианты все больше… Ненадежные больно, сомнительные. Да и обидные.

– Инициатор. Не хочу называть себя стандартным именем, потому что дело у меня – особой важности, и если вы согласитесь с этим, беру временное погоняло "Инициатор". Предлагаю, чтобы сказанное здесь никоим образом не покидало Внутреннюю Сеть.

– Трезор. Излагай.

– Инициатор. Небезызвестный вам Постный был бездарно упущен этими портачами с запада, сначала – потеряли, потом – не могли найти, а когда нашли, то обнаружили, что он обустроился на прежнем месте. К нему сунулись, по обычаю своему – не достали, и тогда он связался с ними и заявил, что, ежели они не оставят его в покое, да, кроме того, еще не дадут того-этого, то начнет он взрывать фугасы по двадцать кило стэкса в разных густонаселенных местах, а заряды эти, числом около тридцати, – установлены в разных укромных местах заранее. Перечислил города, где эти его штуки стоят, и предложил выбрать город, где они хотят видеть наглядную демонстрацию, а ежели они откажутся, то он выберет за них. Москву. К примеру – одну из станций метро…

– Каган. Школа № 38 в городе Воронеже.

– Инициатор. Так точно. Вечернее время, сто двадцать три погибших, в том числе сто восемь детей.

– Монте-Гуща. Хороший парень. Душевный.

– Каган. Дурак!!! Еще шутит он!

– Инициатор. Да. После демонстрации связался, сказал, что перечислил не все города, и пообещал в следующий раз выбрать более урочный час, а город, как и в первый раз, предоставит выбирать им. А чтоб этого не произошло, рекомендует принять все меры, чтоб у него не то, что подозрений, – сомнений не возникало бы. Чтоб, значит, душа у него была спокойной.

– Трезор. А они?

– Инициатор. Естественно, оставили его в покое. Естественно дали ему затребованное то-это во вполне приличных масштабах. А что им еще оставалось делать?

– Каган. А как-нибудь подобраться – пробовали?

– Инициатор. Сейчас кину ориентировку, – это открытые, почти что, сведения… Как видите, – общается только с узким кругом приближенных, только через их посредничество и, кроме того, сделал себе "ТрансФин-3", а на его базе – профессиональный детектор лжи, на котором время от времени этих самых своих приближенных прогоняет. Так, что берет даже скрытые эмоции. Двух, спервоначалу пойманных на злоумышлении, по своему обыкновению немедленно замочил.

– Монте-Гуща. Нет, это какой-то уникум. Потому что, в соответствии с давно замеченной закономерностью, такие люди долго не живут.

– Инициатор. И, однако же, – факт. Живехонек. Я его раньше знал, так это такой был заморыш, гнифель, соплей перешибить впору. А теперь, как вернулся с Кавказа, да как выбился в лидеры, – так и не узнать.

– Трезор. И что ты предлагаешь?

– Инициатор. Я – Инициатор. Если бы у меня было, что предложить, – я имею ввиду предложить всерьез и по существу, – то тогда уж наверное сказался бы в Председатели. Очевидно только, что нужно сделать так, чтоб его не было. И именно на эту тему я инициирую стандартную Процедуру. Итак: те, кто вступил со мной в беседу. Те, кто слушают, но молчат. Все, кто согласен с важностью поднятой проблемы. Ищите единомышленников, привлекайте тех, кто опытен в подобных делах, тех, кому есть что сказать по поднятому вопросу. Следующая сессия – послезавтра, в это же время.

– Инициатор. Есть ли у кого-нибудь сведения, представляющие интерес для данной сессии?

– Люкципурс. Найдем. Не знаю, сколь близко знал его в былые годы наш уважаемый Инициатор, но, думаю, что все-таки не слишком близко. Я имею ввиду его странные чудачества в сексуальной области. Хотя это, может быть, не так уж и важно?

– Монте-Гуща. Если нет ничего, то даже что-то может оказаться чем-то. Чем мы, в конце концов, хуже Центра Стратегических Исследований, который собрал все подобные штуки на Гитлера…

– Люкципурс. У него много врагов, можно сказать, – у него кроме врагов-то никого и нет. Но его не слишком частые забавы особого рода, и врагов, естественно, создают особых. С тем особым достоинством, что некоторые из них еще живы.

– Инициатор. Вот как? Интере-есно. Это, надо признать, – довольно-таки необычное обстоятельство для обсуждаемой кандидатуры.

– Люкципурс. Он не может иначе. Дело в том, что это входит в систему. Милое чудачество его состоит в пристрастии