Лучшая зарубежная научная фантастика - Стивен Бакстер

Лена как раз раскладывала на тарелки жареную белую рыбу, когда военный марш, доносившийся из радиоприемника, неожиданно прервался. Диктор произнес:

— Пожалуйста, прослушайте важное сообщение от Его Царского Величества, Хранителя Побережий, Искоренителя Фашизма, Верховного Профессора Придворной Академии Наук, Спасителя Тровении…

Фишман ткнул пальцем в сторону Маттиаса.

— Сынок, принеси мой телек!

Мальчик стрелой вылетел из комнаты.

Примерно минута у нас ушла на то, чтобы расчистить место на столе, и на отчаянную борьбу с антенной, но наконец статические помехи расчистились, и на экране возникло изображение огромного зала, оформленного в стиле ранних 1400-х: каменные полы, мерцающие факелы и выцветшие гобелены на стенах. Из мебели имелся только огромный дубовый трон, чьи ножки были усилены стальными пластинами.

В дальнем конце зала появился человек, решительным шагом направившийся прямо к камере.

— Значит, жив еще, — произнесла бабушка. Лорд Гримм появлялся на экранах не чаще пары раз в год.

— Ох, какой он, — прошептал Маттиас.

Его Величество был облачен в традиционный черно-зеленый плащ тровенийской знати, чей цвет идеально подчеркивал блеск начищенных лат. Забрало шлема хищно выдавалось вперед и изгибалось, напоминая одновременно носовую часть боевого корабля и клюв балтийского альбатроса — птицы, изображенной на национальном гербе.

Лена вынуждена была признать, что этот человек умеет производить драматический эффект. Ей даже было немного жаль граждан тех стран, чьи лидеры выглядели точно налоговые инспекторы. Представить их ведущими армии в бой было не проще, чем представить лорда Гримма катающимся на коньках.

— Сыны и дочери Тровении, — продекламировал вождь. В его глубоком голосе звенели металлические нотки, — мы подверглись нападению.

— Да знаем мы уже, — прокомментировала Зита, и Фишман шикнул на нее.

— Не в первый раз американская гегемония нарушает наш суверенитет. С свойственным им слепым высокомерием так называемый уберменш осмелился пересечь наши границы, нанести урон общественной собственности… — литания, где перечислялись все преступления нарушителя, растянулась на приличный срок.

— Глядите! У-мен! — воскликнул Маттиас.

В зале появилась замковая стража. Они проволокли по полу фигуру в красном облачении и бесцеремонно бросили ее на трон. Голова пленника безвольно свешивалась на бок. Лорд Гримм приподнял ее за подбородок и повернул так, чтобы лицо У-мена было видно камере. Один был приоткрыт, второй же — полностью заплыл.

— Как можете видеть, он совершенно беспомощен.

Фишман разочарованно вздохнул.

— Что случилось? — спросил Маттиас.

— Опять все эти игры в заложников и допросы, — проворчала бабушка.

— Почему нет? Они же напали на нас!

Фишман скривил лицо и плотно поджал жабры.

— Если бы лорд Гримм просто прикончил этого Наилучшего Человека и отправил его обратно в коробочке — это было бы другое дело, — сказала Зита. — Или если бы перестал наконец заниматься тем, чем занимался в последние месяцы, и позволил бы всем забыть про наше существование…

— Тогда бы мы все могли заниматься своими делами, — закончил Фишман.

— Но нет же, — добавила бабушка. — Ему надо было захватить У-мена живьем. Как бы не повторилась история тысяча девятьсот семьдесят второго года.

— Или семьдесят пятого, — сказал Фишман и вонзил в зубы в белое рыбье мясо. — Или восемьдесят третьего.

Лена выключила телевизор.

— Матти, бегом собирать вещи в школьный ранец. Немедленно.

— Зачем? Что случилось?

— Сегодня переночуем в подвале. Бабуль, тебя это тоже касается.

— Но я еще не закончила ужинать!

— Я заверну еду с собой. Мистер Фишман, если желаете, могу помочь вам спуститься по лестнице.

— Фи, — ответил тот. — Я отправляюсь в свою постель. Разбудите, когда война закончится.

Еще с десяток жильцов также решили провести эту ночь в убежище под домом. В течение нескольких часов они просидели на ящиках и старой мебели в сыром, освещенном лишь мерцающей лампой подвале, прислушиваясь к далекому реву реактивных двигателей, рокоту механирских бригад и барабанному ритму шагов выдвигавшихся на позиции «Слейботов-3000».

Зита захватила себе самое лучшее место — старое виниловое кресло-качалку. Маттиас дремал у нее на коленях, все еще сжимая в руках «Иллюстрированную биографию лорда Гримма». С этой старушкой мальчик чувствовал себя полностью защищенным. На самом деле она даже не приходилась им родственницей, но присматривала за братом Лены с тех пор, как тот научился ходить, и они привыкли называть ее бабушкой — таковы были реалии военного времени. Лена осторожно вынула книгу из рук Маттиаса и убрала ее в его школьный ранец.

— Как думаешь, с чего все началось? — спросила Зита, прикуривая очередную сигарету.

— Что, эта война? — отозвалась Лена.

— Нет, я про тот самый первый раз, — бабушка кивнула в сторону убранной книги. — Ненависть к американцам — ладно, без проблем. Но зачем этот плащ с капюшоном и устрашающая маска?

Лена сделала вид, будто сосредоточенно перебирает вещи в ранце.

— Что могло довести человека до такого? — не успокаивалась Зита. — Не мог же он однажды просто проснуться и решить: «Сегодня я надену на голову это ведро». «Сегодня я объявлю войну всем У-менам». «Сегодня я», как это будет по-английски?..

— Бабушка, пожалуйста, — очень тихим голосом попросила Лена.

— «Стану суперзлодеем», — закончила пожилая женщина.

Люди вокруг стали смущенно отводить взгляды. А мистер Римкис, старичок с четвертого этажа, посмотрел на Зиту сверху вниз, повернув к ней свою покрытую седым мехом морду. Это был ветеран зоомандос. Один из его бивней сохранился, но второй торчал зазубренным обломком. Сам Римкис заверял, что получил травму в бою с У-меном, но злые языки поговаривали, что бивень был потерян в результате проигранного сражения против водки и гравитации в Битве При Кабацкой Лестнице.

— Он настоящий герой, — сказал Римкис. — Не то что эти империалисты в длинных подштанниках. Они вторглись в его страну, уничтожили его семью, изуродовали его самого и оставили…

— Ой, да ладно вам, — сказала бабушка. — Всякий злодей мнит себя подлинным героем.

Последние ее слова потонули в неожиданно раздавшемся реве воздушной тревоги. Маттиас резко распахнул глаза, и Зита тут же опустила на его потный лоб свою ладонь. Все присутствующие смотрели на потолок. Вскоре к первой сирене присоединились и многие другие.