Девяносто три! - Дмитрий Волчек

— Принесли регалии, господин Хаусхофер.

Седой волос на халате. Буйство отпрыска, танцующего по ночам на берлинских площадях, шея в меланомах после парада любви, вялая капля ягермайстера на самом дне. Козни элементарного короля, не дающегося в руки, выскальзывающего в зеленые потоки александрийской форелью. ХНД недостроен, кости желтеют на солнце, фундамент тонет в песке. С тех пор не позвонил ни разу.

Ловкая затея — поездка в логово пиштако, обрыв вагонетки у маччу-пиччу, повстанцы окружают повозку с офицерами из отдела ЭИ, вспарывают глотки. "Ковбойские рубашки", птица клюет зеленые квадраты, поле сурепки за окном. Последняя покупка в сан-хосе, взамен окровавленного хаки. "Это не трубка".

Ласмихинрюе, ловко стащил пепельницу с казенного стола, запихнул в портфель, смылся. Кражи, разоблаченные и позабытые. "Смiрть в водосточной трубе". Крест или звездочка на холме марса — счастливые путешествия.

— Пригласите, пусть войдут.

Виноград — жирный, как шайбы.

55

— Они все еще скрывают третье пророчество фатимы?

— Вы трогали воду из лурдского источника?

— Святой Герасимос, покровитель душевнобольных. Его день — 16 августа.

— Знаете, как погибла Andrea Doria?

— Пересаживали на собачьи тела головы казненных.

— Подмышки школьника.

— Вступил в Wandervogel.

— Из отрядов Бальдура фон Шираха.

— Dios de las muertas.

Расстройство зрения, слуха, дыхания. Толстые ставни "Отеля де ля Сюз". Доктор выходит из комнаты, "Книга мольбы" нашлась под старой грушей, чего еще желать? Там, за каменной дверью, беснуются обреченные мальчишки.

Вечер перитонита. 9-е ноября, гибель и воскресение тевтонов, вопли музыкальной шкатулки у постели зарезанного штурмовика. Дождь за пуленепробиваемым стеклом. Шоколадная стружка из шведского магазина. Средства для поездки в тибет, шорох ритуальных колокольцев. Завершение цикла. "Другая биография". Непонятные probe & thimble, их встреча на мраморном столе. Песни неврастении: мне девятнадцать лет, моя планета — уран, я хочу ебаться. Лукаво провел плотницкой ладонью по вихрам, стрекот дешевой камеры. "Как заяц". Движение вниз, по изогнутому желобу, смазанному жиром пленников, скрип уключин на поворотах, лодка уберменша, венецианский коврик на влажном дне, цоканье менестреля. Финальная баркарола.

Познакомились в тамбуре пригородной электрички, выгрызли печень и сердце. "Стержень расцеплен". Ноль-шесть-четыре. 28-е июня, решение принято. Копался, разглядывал свой портрет, каждую морщинку, изгиб, скважину. Scotophilia, лампочка лопнула, нехваток средств, "Я болен, ты должен мне помочь", за рулем позорного трактора, растопил воск. Крошка кокосового торта, наперсток молока, рыжие кумкваты на блюдце. "Наверное, мудак". Пропущенный звонок, no new messages, шы ше сдуфк, камень во рту, омерта. Маркопулос бежит, за дверью подвала шум, таран врывается в фальшивую жесть. Смерть проникшим в наши сети. На экране вопит предательское письмо: "Нам. Угрожает. Опасность".

Бесчувственного, набитого прозрачными бусинами веронала, отнесли в hypogeum, швырнули на цементное ложе. Вопли археологов наутро. "Рвут наши ячейки". Щуки последних сновидений.

Мечтал ебнуть веслом по голове. Варвары испоганили протоки, тремя меньше. Прислал все, что надо. Смета расходов полевой лаборатории. Фотографировал прохожих, зазывал в палаццо, напаивал, сдирал трусы, лизал нищие дыры. Бородавки передающиеся при рукопожатии последние откровения диверсанта: встречал поезда из зоны боевых действий предлагал переночевать расспрашивал про дивизионные будни кашеварку больницу вшей ловил каждое слово словно жемчужину ожерелья разорванного нервным пальцем. Нам. Угрожает. Опасность. Темная глыба берилла на похоронах Гвидо фон Листа, руны, начертанные на могильной плите, присыпанные черноземом, стянутые корнями нюренбергских маргариток. Распухшие лимфатические узлы, пункция обреченных тканей. Зонд проникает в двенадцатиперстную кишку, холодеет в щекотке жидкого азота.

— Святой Герасимос, пошли избавление от недуга.

Стояли на августовской жаре в зловонии визжащих паломников, ловили отблеск целительного луча на ларце с мощами.

Зеботтендорф и Хаусхофер.

56

— Ритуал воссоздания магического сына — мясо-тартар, осина, бук, латунь, laudanum.

— Вертолет разбился под лхасой. Среди погибших — мистер уилсон, 36-ти лет, член ложи агапе, убийца.

— Но он же сгорел в отеле?

— Нет. Так лучше. Предположим, в комнату был подброшен муляж, дабы сбить полицию с толку.

Уловки телемитов. Двадцатицентовая кровать, дешевле не бывает. Великая депрессия, раздирают кожу непальской иглой. Мускулы козерога. Знак на левой лодыжке, "пометили в саду пыток". Так юн, а уже грызет хуи, ирокез. Их встречи на трафальгарской площади, зуд в паху, готовность кончать шестнадцать раз в день, бриолин, кулаки в цыпках.

В день изгнания далай-ламы. Катастрофа прошла незамеченной, останки пришельцев собрали в тисовый кузов. "Не мог прижиться на новом месте". Сломанный вентилятор, морщинистые локти туземцев, жук, суетящийся в проволочных волосах.

Повадки бекки шарп. Пришлось сломать пальцы правильных людей (записано в ночь на 22 февраля). Отрезали пуповину, вытянули jejunum. В лубяной избушке оглашен приговор: "Зачатки эмфиземы". Коверкал слова, умильно гримасничал. На лбу — зеркальце с дыркой. Отоларинголог, отравитель сетчатки.

Кондуит с чернильными пятнами, перечень латинских хворей, поворот винта.

— У меня грудная жаба. Не могу петь.

— У меня блестят губы.

— У меня не хватает фрагмента теменной кости.

— У меня багровый шрам на пояснице.

— У меня заражение пупочной раны.

— У меня клеймо на лодыжке.

Объект запеленгован, программа SETI (казенный омофон). Три футболиста из юношеской сборной (вратарь, нападающий, полузащитник) приближаются к шато Machecoul. Воображение: во сне зрачок растекся красным пятном, гибель левого глаза, его "радужной оболочки". Страница шесть. Пляска чернил: Khonsu. Новые волхвы. Команда "Орленок".

Пересаживали собачьи головы на тела казненных.

Хлопоты: забыл обналичить чек, поправить аспидистру на окне "Отеля де ля Сюз", извлечь отравленную занозу. Экспедиция возвращается из Ньюкастлтона ни с чем, робин не появился, на стенах сизый мох, дождя не было три месяца, пересох ручей. Полустертая могила за оградой. Похоронили, как язычника, справедливость. Книга проклятий на чугуне погоста, стальная калитка. Трепет флагов над ХНД. Оставили подвесной мост на ночь, день святого Иоанна, приказание Ирода, его фланелевые ноты. Probe & Thimble, незаметная корчма в долине С., килкенни, горячая лососина со шпинатом, свет фар на потолке в убогом мотеле, ночевали втроем.

Шепот на соседней кровати: видишь, как он стонет, отсоси. А надо было помыть залупу. Просто "дурные сны". Мертвые принадлежат нам, мы можем делать все, что взбредет в голову, вставлять от их имени любые буквы, "юс большой", "юс малый" и это невозможное эр с аксондегю, впивающееся в челюсть. Парламентский корреспондент «известий». Вкололи гельвеловую кислоту под ноготь большого пальца. Пока ты спал.

Возвращались сентябрьским утром, похмелье, сочащийся мак в рюкзачках, остановка сердца, плазма не подходит, четвертая группа, отрицательный резус, множественные переломы бедра, мизерикордия, оплетенная пятьюдесятью змеями. Скрип жандармов, суетящихся в ложбине. Он что-то бросил я не заметил сначала потом только обернулся а там в луже прыгал крошечный шприц "как заяц" "как заяц".

Хемпстед. Странные мужики шныряют под елизаветинскими кленами. Скоротечная ебля. Хотел что-то пояснить, "счастливые путешествия", вовремя передумал.

Называли это bent wrist. И еще — "манометр".

Oh groom, do not feel sad

We will make you Queen of Jerba.

В песках растет ХНД. Кубики ирода — белый, красный, зеленый.

57

Once home I have the chance for some serious masturbation. There is a theory that claims that high and low magick ca (calls? помехи) but this theory is rubbish I think.

Он наклонился над раковиной: можем мылом или зубной пастой. Я не понял: зачем? Мне было икс лет, ни хуя не соображал. Плюшевый июль 28 a. s., бросались друг на друга, грызлись, как овцы. Синяки на еврейской коже. Стянул штаны, армейский пояс с медной бляхой. Какие-то руны, надо посмотреть у фон Листа.

И да, и нет.

Страница 67: Calls have various structures, but none really suggests that proposed approach is best though best is currently available. That's what I call "jockstrap roulette". I've proposed it for a couple of reasons. The first of which is that it fits the best — not with what Barron says — but with what D. was to (помехи) the Calls by the Sailors.

Проводник залез в чужую посылку. Полчаса до Брэ. Сонные танцы.

Вот простая история: большевик Маринус ван дер Люббе. Шагнул в неведомое, в слепящую известь, в лужу с червями. Ожидания: напечатают памфлет, вырвут язык, запихнут жирную тряпицу в горло. Звонил, звонил. Но там три дня никто не откликался, только один раз что-то звякнуло, будто из обессилевшей руки выпал флакон. Пришлось вызывать зондеркоманду. Это будет то, чего мы покорно ждали: суд инквизиции, конфискация ленных владений, костер на соборной площади, колбасная копоть. № 5, душистый диаметр дров. Постепенно перелопатили всё. Держи себя достойно, keep your head, не позволяй им выгрызть молекулы. Расшифровал письмо ("А что скажете вы, парни?"), ничтожные циркуляры, праздничный ящик с опиумным ломтиком, монпансье. Вот итоги того, что. Понимаешь, хорст хорст? Вечером — полицейский звонок.