Меч и пламя - Патриция Филлипс

Гостям были предложены расставленные на потрескавшемся деревянном столе подогретое вино с пряностями, хлеб и жареное мясо. Как знатную особу, Адель пристроили поближе к пламени очага, чтобы она могла высушить промокшую одежду, – для этого некоторых из прибывших ранее довольно грубо оттолкнули в сторону.

Девушка затрепетала от удовольствия, когда жар очага коснулся ее застывших пальцев, отогревая их. Она уже не раз задавалась вопросом, не останутся ли ее ноги навсегда скрюченными, спина – негнущейся, а пальцы – онемевшими от холода. Марджери суетилась вокруг госпожи, снимая плащ, стаскивая ботинки и стряхивая с них мокрый снег. Она настолько вошла во вкус, что даже оттолкнула локтем двух путешественников, когда те попытались бочком пробраться обратно к камину.

Ставни трактира были плотно затворены, не давая прорваться внутрь метели, свистевшей за окнами; общую комнату наполняли ароматы пива, жареного мяса и мокрой шерсти. Внезапный шум у двери возвестил о появлении де Монфора. Хозяин тут же устремился навстречу своему высокопоставленному гостю, торопясь усадить его рядом с его дамой у камина.

От внимания Адель не ускользнуло, что владелец трактира принял ее за супругу де Монфора; она также заметила и то, что Рейф не стал его поправлять. Он кивнул головой, и по его знаку Марджери и Кейт удалились в противоположный угол комнаты, где его люди уже расселись вокруг большого стола.

У Адель перехватило дыхание от того, что они сидели рядом на виду у всех в столь шумном и многолюдном месте. Улыбка на лице де Монфора была такой нежной, что ей стоило большого труда не ответить ему тем же. Но она опустила глаза и продолжала есть молча. Рейф между тем перекинул ногу через скамью и уселся рядом с ней, взяв для себя поднос с хлебом и мясом и осушив кубок теплого, терпкого на вкус вина.

– Итак, леди, – произнес он наконец, – неужели у вас из-за погоды совсем отнялся язык?

– Вовсе нет. Вам нужно благодарить за это только себя.

– А разве я сделал что-то дурное?

Адель обернулась и оказалась с ним лицом к лицу. Они сидели так близко друг от друга, что у нее заныло в груди.

– Вы постоянно ведете себя так, словно мы с вами едва знакомы.

– Вот оно что! А по-вашему, я должен вести себя с вами иначе?

Адель почувствовала, как щеки ее заливает румянец.

– С чуть большей… – Она не решилась сказать «нежностью», хотя ей на ум не пришло более подходящего слова.

– Должен напомнить вам – мне поручено доставить вас к вашему будущему мужу. Уж не хотите ли вы, чтобы я погубил вашу репутацию, а заодно и свою, лаская вас у всех на виду?

Уловив в его голосе еле сдерживаемый гнев, Адель смущенно опустила глаза.

– Я хочу, чтобы вы относились ко мне с большей благожелательностью, – произнесла она после долгой паузы. – По крайней мере я этого заслуживаю.

Рейф усмехнулся и снова наполнил свой кубок.

– Люди не всегда получают в этой жизни то, чего они заслуживают. Разве вы сами в этом не убедились? В противном случае нашему королю не так-то легко было бы усидеть на троне, а половина наших дворян не имела бы крыши над головой. Если я чем-нибудь вас обидел, то прошу прощения.

И опять Адель так ничего и не сумела от него добиться. Она недоумевала, как вообще могла вообразить, будто ей это удастся.

– Видите ли… после того, что произошло вчера, я… ну, словом… мне казалось, что…

Его лицо омрачилось.

– Мои вчерашние действия были ужасной ошибкой.

– Ошибкой! – Адель чуть не ахнула. – Вы хотите сказать, что сожалеете о случившемся?

– Нет. Просто, на мой взгляд, это было ошибкой.

– Но я так не считаю.

Он с усмешкой взглянул на нее:

– Вы хотите снова услышать то, что причинит вам боль?

Вся ее недавняя решимость оставаться холодной и равнодушной растаяла без следа в этой жарко натопленной комнате под действием его близости и нескольких выпитых кубков вина.

– Мы с вами оба знаем, что я не питаю никакого расположения к своему будущему жениху.

– Нам обоим также известно, что долг чести требует от меня доставить вас в его замок. За неповиновение королю мужчина может провести весь остаток жизни в темнице или даже лишиться головы. – Рейф выразительным жестом приставил ладонь к своей шее.

– Тем не менее вы отказались следовать за королем во Францию, – напомнила Адель, после чего осушила до дна свой кубок. Де Монфор тут же наполнил его снова. – В этом случае вы поступили вопреки его воле.

– Верно, я не из тех безмозглых придворных, которые готовы всегда и везде сопровождать его, и он прекрасно это понимает. Однако, по правде говоря, леди, я не вижу никакого способа расстроить вашу помолвку.

Адель судорожно сглотнула. Совсем не это она ожидала от него услышать. Когда она обернулась и посмотрела на него, ей снова стало не по себе. До чего же он красив! Светлые глаза Рейфа при свете камина, казалось, излучали ласку, линия рта заметно смягчилась. Она вспомнила тот миг, когда он сжал ее в объятиях и его теплые губы приникли к ее губам.

Внезапно Адель охватило жгучее желание испытать нечто подобное еще раз.

– Я надеялась, что вы… найдете какой-нибудь выход.

Он уже поднес кубок к губам, но вдруг отставил его в сторону.

– Выход? То есть вместо замужества я отвезу вас обратно в Эстерволд?

– По крайней мере вы могли бы не везти меня в Саммерхей.

Он пододвинулся к ней, не сводя глаз с ее лица.

– И куда же вам хотелось бы отправиться вместо этого?

– Я бы с удовольствием поехала с вами, милорд, поскольку не прочь увидеть собственными глазами замок Фордем, – дерзко ответила Адель, понизив голос до шепота. Она вдруг осознала, что была слегка навеселе, иначе не почувствовала бы, как вино струится по ее жилам вместе с кровью. – Только таким образом и мое, и ваше желания могут осуществиться.

Посмотрев на нее сверху вниз, Рейф с трудом поборол внезапное побуждение прижать ее к себе, впиться в ее мягкие, сочные губы. В его уме проносилось множество разных планов, один безрассуднее другого. Надо быть сущим болваном, чтобы позволить ей уговорить его пренебречь своим долгом, – но надо быть еще большим болваном, чтобы упустить такую возможность.

Рейф отыскал под столом ее руку, и Адель вздрогнула от радости, когда он заключил ее крохотную ладонь в свою. Она была с ним настолько откровенна, что при всем желании не могла бы добавить ничего к собственным словам – разве что прямо попросить его сжать ее в объятиях.

– Вы, конечно, понимаете, что, помня о вашей репутации, я обязан на людях держаться от вас подальше. Неужели вы не догадываетесь, что только поэтому я всегда относился к вам с таким… – Он сделал паузу, словно подыскивая нужное слово.