Лондонские тайны - Джулия Куинн

И снова неопределенный взмах руки в ответ.

– У нас свои приемы.

Гарри хотел было сказать, что если принцу удастся соблазнить и увезти леди Оливию, то Англия от этого только выиграет, но что–то его остановило. Неуловимая вспышка памяти, возможно, что–то в ее глазах…

Какой бы она ни была, она этого не заслуживает.

Однако[i]…

– Мы надеемся, что вы убережете леди Оливию от неприятностей, – произнес Уинтроп.

[i]Она ведь шпионила за ним!

– Ее отец – человек с положением…

Она говорила, что любит оружие. И… не болтала ли ее горничная чего–то о беседах по–французски?

– В свете ее знают и любят. Если с ней что–нибудь случится, разразится непоправимый скандал…

Но она же не могла знать, что Гарри работает на военное министерство! Никто не знал, что он работает на военное министерство. Для всех он был просто переводчиком.

– Мы не сможем вести наблюдение, если скандал привлечет общественное внимание. – Уинтроп, наконец, остановился. – Вы понимаете, о чем я?

Гарри кивнул. Он, конечно, не считал, что леди Оливия – шпионка, но его любопытство было задето. И потом, если окажется, что он ошибся, он же будет чувствовать себя полным идиотом!

***

– Миледи.

Оливия оторвалась от письма Миранде. Она как раз раздумывала, рассказывать ли ей о сэре Гарри. Оливия не представляла себе, с кем еще она может (и захочет) этим поделиться, но история, изложенная на бумаге, теряла всякий смысл.

Оливия не была уверена, что эта история вообще имела хоть какой–то смысл.

Она подняла глаза. В дверях стоял дворецкий с серебряным подносом, на котором лежала визитная карточка.

– Посетитель, миледи.

Она взглянула на часы на каминной полке. Немного рановато для посетителей, а ее мать до сих пор не вернулась из поездки по магазинам за шляпками.

– Кто это, Хантли?

– Сэр Гарри Валентайн, миледи. По–моему, он снимает дом к югу от нас.

Оливия медленно опустила карандаш. Сэр Гарри? Здесь?

Почему?!

– Вы его примете?

Оливия не понимала, почему он спрашивает. Если сэр Гарри стоит в холле у парадной лестницы, он фактически может видеть, как Хантли с ней разговаривает. А значит, невозможно сказать, что ее нет дома. Она кивнула, сложила вместе листы своего письма, убрала их в ящик и поднялась, чувствуя, что предпочитает встретить его стоя.

Через несколько секунд он показался в дверях: как обычно, весь в черном, с небольшим свертком в руках.

– Сэр Гарри, – весело прощебетала она. – Какой сюрприз.

Он кивнул в знак приветствия.

– Я всегда стараюсь быть хорошим соседом.

Она кивнула в ответ, настороженно наблюдая за его приближением.

Она даже представить себе не могла, что могло заставить его прийти. Он был чрезвычайно недружелюбен с ней накануне, в парке, да и сама она, по правде говоря, вела себя ничуть не лучше. Она не могла вспомнить, когда в последний раз обращалась с кем–то настолько грубо, но у нее было оправдание: она смертельно боялась, что он снова начнет ее шантажировать, и что на этот раз речь пойдет о чем–нибудь гораздо опаснее танца.

– Надеюсь, я не помешал? – спросил он.

– Ничуть, – она жестом указала на стол. – Я писала письмо сестре.

– Не знал, что у вас есть сестра.

– Жене моего брата, – исправилась она. – Но мне она как сестра. Я знаю ее всю свою жизнь.

Он подождал, пока она сядет на диван, потом уселся в египетское кресло прямо напротив нее. Казалось, ему очень удобно. Оливию это удивило. Она ненавидела сидеть в этом кресле.

– Я принес вам вот это, – сказал он, протягивая ей сверток.

– О, спасибо.

Оливия неловко взяла пакет. Она не хотела никаких подарков от этого человека и уж подавно не доверяла мотивам, заставившим его сделать этот подарок.

– Откройте, – поторопил он.

Обертка была простая, пальцы у Оливии дрожали – оставалось надеяться, не настолько сильно, чтобы он это заметил. Узелок она сумела развязать лишь после нескольких попыток, но, в конце концов, ей все же удалось развернуть сверток.

– Книга, – с легким удивлением констатировала она.

По весу и форме пакета было понятно, что больше ничего там лежать не может, и все же… Выбор очень странный.

– Цветы может принести кто угодно, – заметил он.

Она перевернула книгу – когда Оливия развернула обертку, заглавие оказалось внизу – и прочла.

«Мисс Баттерворт и Безумный Барон». Вот теперь она действительно удивилась.

– Вы принесли мне готический роман.

– Черный готический роман, – уточнил он. – Мне показалось, что Вам должны нравиться подобные вещи.

Она посмотрела на него, оценивая это замечание.

Он посмотрел на нее, будто напрашиваясь на вопрос.

– Я почти не читаю, – пробормотала она.

Он приподнял одну бровь.

– То есть читать я умею, – уточнила она, чувствуя, как внутри быстро вскипает раздражение – как на себя, так и на него. – Просто я не получаю от этого удовольствия.

Его бровь не опустилась.

– Мне не следует рассказывать о подобных вещах? – дерзко спросила она.

Он медленно улыбнулся и выдержал мучительно–долгую паузу.

–Вы сперва говорите, а потом думаете, не так ли?

– Как правило, – призналась она.

– Начните ее, – он указал подбородком на книгу. – Возможно, Вы обнаружите, что она гораздо интереснее газеты.

Как раз такого комментария она и ожидала от мужчины. Никто из них, похоже, не мог понять, что она предпочитает свежие новости глупым вывертам чужого воображения.

– А вы сами ее читали? – спросила она, наугад открыв книгу и опустив глаза.

– Нет, конечно. Но моя сестра очень ее хвалила.

Она резко подняла голову.

– У вас есть сестра?

– Похоже, вас это удивляет.

Она и впрямь удивилась. Непонятно, почему. Просто, ее подруги были совершенно уверены, что рассказали ей о нем все, что только можно, и вдруг оказалось, что они кое–что упустили.

– Она живет в Корнуолле, – сказал он. – В окружении скал, легенд и ватаги ребятишек.

– Какое чудесное описание. – Она и правда так считала. – Так Вы – любящий дядюшка?

– Нет.

Похоже, ей не удалось скрыть удивление, поскольку он произнес:

– Мне не следует рассказывать о подобных вещах?

Неожиданно для самой себя, она рассмеялась.

– Touché(2), сэр Гарри.

– Я хотел бы стать любящим дядюшкой, – сказал он, и на лице его расцвела искренняя теплая улыбка. – Но я еще ни разу никого из них не видел.

– Конечно, – тихо проговорила она. – Вы же столько лет провели на континенте.

Он слегка наклонил голову. Интересно, подумала она, он всегда так делает, когда удивляется?

– Вы довольно много обо мне знаете, – заметил он.

– Это о вас знает каждый. – Право же, нашел чему удивляться!

– В Лондоне не много возможностей сохранить частную жизнь неприкосновенной, да?

– Почти никакой возможности. – Слова вылетели раньше, чем она поняла, что же именно она говорит, в чем именно только что фактически призналась. – Хотите чаю или кофе? – спросила она, проворно меняя тему.

– С удовольствием, спасибо.

Она позвонила, дала Хантли необходимые указания, а сэр Гарри непринужденно произнес:

– Во время службы в армии, мне его ужасно не хватало.

– Чая? – как странно.

Он кивнул.

– Я мечтал о нем.

– Вас не снабжали чаем?

Почему–то это казалось Оливии совершенно неприемлемым.

– Очень редко. Большую часть времени мы обходились без него.

Некая нотка в его голосе – задумчивая и юная – заставила ее улыбнуться.

– Надеюсь, вы найдете наш чай достойным одобрения.

– Я не привередлив.

– Правда? Я подумала, что раз вы его так любите, то должны быть гурманом.

– Скорее, мне так часто приходилось без него обходиться, что сейчас я наслаждаюсь каждым глотком.

Она рассмеялась.

– Вам действительно не хватало именно чая? Большинство моих знакомых джентльменов упомянули бы бренди. Или портвейн.

– Чай, – твердо ответил он.

– А кофе пьете?

Он помотал головой.

– Слишком горько.

– Шоколад?

– Только с кучей сахара.

– Вы очень интересный человек, сэр Гарри.

– Я, безусловно, заметил, что интересую вас.

У нее запылали щеки. Ну вот! Только он начал ей нравиться! И самое худшее, что он прав. Она действительно подглядывала за ним, и это действительно было ужасно невежливо. И все же, он не должен был вот так неожиданно нападать на нее и смущать.

Подали чай, это позволило ей уйти от разговора.

– Молоко? – спросила она.

– Пожалуйста.

– Сахар?

– Нет, спасибо.

Не поднимая глаз, она поинтересовалась:

– Вот как? Без сахара? И это при том, что в шоколад вы сахар кладете?

– И в кофе тоже, если мне приходится его пить. Но чай – зверь иной породы.

Оливия протянула ему чашку и занялась приготовлением чая для себя. Знакомые действия немного успокоили ее. Руки сами знали, что надо делать – память тела, обретенная за многие годы. Недавний диалог тоже помог ей оправиться. Простой и бессмысленный, он вернул ей душевное равновесие. Настолько, что когда он отпил второй глоток, она, наконец, решалась выбить из равновесия его самого. Оливия сладко улыбнулась и произнесла: