Большая Сплетня - Светлана Успенская

— Знаешь, однокашники обычно звонят мне именно для этого. Только для этого! — Витек ослабляет слишком тугой узел галстука. — Почему–то все думают, что если мой папаша заседает в совете директоров, то я направо и налево раздаю рабочие места. Чтобы эти бездельники появлялись на работе только в день зарплаты!.. Между прочим, мне самому приходится пахать как папе Карло. Сучья жизнь, сволочные законы бизнеса… И никаких перспектив, отец меня затирает.

— Да, — вздыхаю притворно. — Я тоже испытал это на своей шкуре. Во как накушался!

— Чего ты накушался? — небрежно бросает Витек, неудержимо пьянея. Его лицо багровеет, а мокрые губы делают физиономию откровенно отталкивающей. — Прозябаешь мелким клерком в своей конторушке…

Откидываюсь на спинку с надменным видом. Заносчиво намекаю, пряча ядовитую ухмылку:

— Знаешь, порой мелкий клерк значит больше, чем директорский сынок… Если у него связи!

— Да какие у тебя…

Обрываю властным голосом:

— Тебе известно, кто владелец нашей конторы? Нет, не Лернер… Ты слышал про него… Якушев… Да, тот самый… Так вот у него дочь… При наших с ней отношениях… Короче, мне не о чем беспокоиться. Хотя день свадьбы еще не назначен, сейчас немного не до того, но… Можешь считать, что ты уже приглашен!

Отчаянный блеф — вот как это называется!

Тип за соседним столиком не сводит с нас пристального взгляда. Что за хмырь? Длинные сальные волосы, на носу перекошенные очки. Мелкие глазки бдительного соглядатая. Уловив мой взгляд, скучающе отворачивается.

— Поздравляю! — Витек трясет мою руку. На его лице крупными буквами написано облегчение.

После такого признания я не смогу попросить о работе, даже если буду подыхать с голоду. Мосты сожжены. Я взял себе роль, которую должен доиграть до финала.

— Кстати, — закуриваю, щурясь на светящийся шар под потолком. — Дана прелестная девушка. Как–нибудь я вас познакомлю.

— Заметано! А чем она занимается?

— У нее диплом МВА.

— Круто.

— Ее специализация — ценные бумаги.

— Здорово!

Витек оглядывается. Хмырь за соседним столиком делает едва заметный знак рукой. Они знакомы?

Галактионов раздраженно отворачивается…

Кто этот тип в очках? Уж не приставлен ли он следить за мной? В конторе болтают, будто у Якушева своя личная служба безопасности. Это только слухи, но кто знает…

— Тут один полезный человечек объявился… — вдруг замечает Витек, подбирая еду с тарелки. — Дурак, конечно, но он мне сейчас нужен… Пару минут — и мы с ним разойдемся… Ты не против?

Я против! Презрительно морщусь. Во время одной деловой встречи не назначают другую встречу — это неписаное правило бизнеса.

Но хмырь с сальными волосами уже подбирается к нашему столику.

— Гутник, — представляется, мелко подхихикивая. — Коммерсант.

Котировки хмыря сразу поднимаются на пару пунктов. Надо же, по внешности — гнида–гнидой, а уже свое дело имеет… Надеюсь, не ларек возле метро! Впрочем, коммерсант он явно преуспевающий, несмотря на мерзкие волосенки, — если судить по галстуку, в котором я разглядел предел своих экипировочных мечтаний в мелкую клетку от Ямамото.

Однако оказалось, это всего лишь журналист из газеты «Коммерсантъ». Акции хмыря отыграли пару пунктов вниз. Впрочем, при случае этот тип может оказаться полезным…

Отвесив пару незначащих фраз, Витек выудил из кармана пухлый конверт без надписи. Бросил его на стол, произнеся:

— Придержи до моей отмашки.

— Заметано, — кивнул хмырь, прибирая конверт.

И, на ходу дожевывая, поплелся к выходу.

— Дрянь человечишко, но изредка бывает полезен, — пояснил Галактионов, подзывая услужливого официанта. — С прессой, Игорь, надо дружить, дружба эта дорогого стоит. И кстати, дорого!

Я сделал вид, что не заметил его менторского тона.

— Так что твоя невеста?.. Она красива? Впрочем, зачем я спрашиваю… Не существует влюбленных женихов, не верящих в то, что их суженая — самое очаровательное создание на земле! Впрочем, ты не слишком похож на влюбленного…

— Дана действительно потрясающе красива, — заметил я небрежно. — Кроме того, у нее светлая голова. Мозги и красота — уникальное сочетание в женщине!

— Практически невозможное, — подтвердил Витек.

— Кстати, сейчас она организует свою фирму–депо. Ну, сам знаешь, тебе сдают сведения о том, кто из честных граждан купил–приобрел акции, a ты их регистрируешь и понемногу гребешь за это денежки. Правда, средства небольшие, но, сам понимаешь, птичка по зернышку… К тому же дело полезное: опыт работы с ценными бумагами, расширение деловых связей и так далее…

— Ага, — подтвердил Витек, — дело стоящее — для женщины, конечно. Работа непыльная, деньги верные, накладных расходов — минимум.

— Кстати, со временем Дана планирует не только обслуживать счета–депо, но и хранить реестры предприятий, пока такое совмещение разрешено законом. И если твоя компания согласится перевести к ней реестр акционеров… Я готов выбить для вас льготные расценки!

Физиономия Витька опять стала настороженной, как у бульдога, учуявшего дохлого голубя. Читаю в его глазах, будто в бегущей строке: «Знаешь, не думаю, что… Так вот зачем ты… Понимаешь, я один ничего не решаю…»

— Конечно, свой процент ты заработаешь, — торопливо говорю я.

Витек затравленно поглядывает на часы.

— Совсем забыл, — говорит, поднимаясь, — у меня встреча…

Бросив торопливый взгляд в сторону выхода, как будто намечая путь к отступлению, поднимается из–за стола.

— Десять тысяч! — заявляю я, точно бросаясь в омут. — За то, что реестр акционеров «Стандард Ойл» перейдет в фирму Якушевой.

Витек медлит. Его пальцы, обрызганные рыжими волосками, дрожат, отбивая стаккато на гладкой поверхности стола.

— Ты серьезно? — спрашивает, бдительно вздергивая бровь.

— Абсолютно! Но конечно, не сразу, а по факту перевода… Кстати, где он сейчас хранится, этот ваш реестр?

— В депозитарной фирме «Инкол–регистр», — произносит он торопливо. — Адрес — Солянка, 23… А как будет осуществляться расчет? Зачислением на банковский счет или наличными?

В его зрачках разгорается алчное пламя, усиленное алкогольными парами.

— Договоримся! — небрежно бросаю я.

А сам мысленно повторяю: «Солянка, 23».

ОНА

Он удачлив, как будто родился с серебряной ложкой во рту. Его уверенный вид показывает: я на пути к цели, я почти подобрался к ней.

На меня Ромшин больше не обращает внимания, зато с Леди Ди при встрече обменивается молчаливыми взглядами, в которых читается взаимопонимание двух авгуров, смухлевавших во время праздничных ауспиций.

Мне он ничего не рассказывает. Зачем? Я ведь теперь для него ничего не значу! Как не значила никогда. Только — тело, послушно принимающее пластические позы, только — услужливый ум, только…

Но станет ли Якушева делать для него то, что делала я? Или сразу после использования отправит на свалку офисных отходов? Куда выбрасывают клерков, отслуживших свое? Слишком много знавших и слишком мало умевших?

Но сейчас он весь во власти Большой Сплетни, и ему нравится эта власть. Игорь опьянен ею.

Он замечает, лениво покачиваясь на стуле:

— Вчера играли в гольф. Отличная игра!

И все понимают, с кем он играл. Уважительно молчат, домысливая подробности.

Он произносит:

— Не так–то и хорош этот «порше», как его рекламируют. Я предпочел бы обыкновенный «БМВ».

И никто не хихикает над ним, не говорит: «Срочно покупай, пока не подешевело» или еще что–нибудь язвительное.

Он зевает:

— Эти ночные клубы — такая скука! Всегда одно и то же!

И никто не подкалывает его ехидно, не фыркает: «Особенно когда на них нет денег!»

Теперь все признают его право на гольф, на «БМВ», на ночные клубы. Все признают его право на Леди Ди. Все признают его право на должность, начальника отдела.

И когда он становится начальником отдела, все сотрудники покорно склоняют выи в знак своего абсолютного повиновения. Никому не жалко Фирозова, отправленного на пенсию, никто не удивляется, за что Ромшина продвинули по службе. Все принимают это как должное.

И я тоже принимаю. Теория американских психологов оказалась верной на сто процентов.

Отныне не будет едких подколок и пренебрежительных усмешек. Отныне будет то, о чем он так долго мечтал: демонстративное уважение, угодливость, раболепный изгиб позвоночника.

Терехин молча сжимает обеими руками седоватые виски, зависая над столом. Губасова еще ниже склоняется к бумагам. Попик, тайно вздохнув о новой парочке сомиков, рьяно погружается в работу. Разведенки, тихо пошушукавшись, начинают обхаживать новое начальство. Таня несет шефу свежезаваренный чай, Тамара — блюдечко с печеньем.