Оборотная сторона полуночи - Шелдон Сидни

Ноэль жила напряженной внутренней жизнью и тщательно взвешивала каждый свой шаг. Она точно знала, чего добивается, и твердо шла к своей цели. Как только у нее завелись деньги, она наняла частного детектива, занимавшегося бракоразводным делом одной из манекенщиц, вместе с которой Ноэль работала. Детектива звали Кристиан Барбе, и он обычно сидел в крохотной, обветшалой конторе на рю Сен-Лазар. На двери конторы висела табличка: «ЧАСТНЫЕ РАССЛЕДОВАНИЯ И РАССЛЕДОВАНИЯ В ОБЛАСТИ КОММЕРЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ. РОЗЫСК. СВЕДЕНИЯ КОНФИДЕНЦИАЛЬНОГО ХАРАКТЕРА. СЛЕЖКА. УЛИКИ».

Табличка была едва ли не больше двери. Барбе оказался лысым коротышкой с узкими косыми глазами и изъеденными никотином пальцами.

– Что я могу для вас сделать? – спросил он Ноэль.

– Мне нужна информация об одном человеке, находящемся в Англии.

Барбе подозрительно прищурился:

– Какая информация?

– Любая. Женат ли он, с кем встречается. Все, что угодно. Я собираюсь завести на него свое досье.

Барбе уставился на нее.

– Он англичанин?

– Американец. Он – летчик «Орлиной эскадрильи» английских ВВС.

Барбе провел рукой по лысине. Чувствовалось, что он не в своей тарелке.

– Не знаю, – проворчал он. – Сейчас идет война. Если они поймают меня во время сбора информации о летчике, который служит в Англии… – Он замолчал и выразительно пожал плечами. – Немцы сначала стреляют, а уж потом задают вопросы.

– Мне не нужна информация военного характера, – заверила его Ноэль. Она открыла сумочку и вынула пачку франковых купюр. Барбе вожделенно посмотрел на них.

– У меня есть связи в Англии, – начал он осторожно, – но это будет дорого стоить.

Вот так все и началось. Коротышка детектив позвонил ей только через три месяца. Она отправилась к нему в контору и сразу же спросила:

– Он жив?

Когда Барбе утвердительно кивнул головой, Ноэль вздохнула с облегчением и расслабилась. Взглянув на нее, Барбе подумал: как, наверное, хорошо иметь человека, который тебя так сильно любит.

– Вашего друга перевели в другую часть, – сообщил Барбе.

– Какую?

Барбе посмотрел в блокнот, лежащий у него на столе.

– Он был в 609-й эскадрилье английских ВВС. Его перевели в 121-ю эскадрилью в Мартльшэм-Ист, Восточная Англия. Он летает на «харрикейне»…

– Меня это не интересует.

– Но вы же платите за это, – удивился он. – За свои деньги вы могли бы получить самую подробную информацию. – Барбе снова заглянул в блокнот. – Он летает на «харрикейне». До этого он летал на «америкэн буффало». – Барбе перевернул страницу и добавил: – Дальше идет личное.

– Продолжайте, – приказала ему Ноэль.

Барбе пожал плечами.

– Здесь у меня перечень девиц, с которыми он спит. Не знаю, хотите ли вы знать…

– Я же сказала вам – любые сведения.

Она говорила каким-то странным тоном, и это озадачило Барбе. Тут что-то не вязалось одно с другим; проглядывал какой-то обман. Кристиан Барбе был третьесортным сыщиком, обслуживавшим третьесортных клиентов. Именно поэтому у него выработалось безошибочное чутье на правду, умение добывать факты. Красивая девушка, сидевшая у него в конторе, сбивала его с толку. Сначала Барбе подумал, что, пожалуй, она собирается втянуть его в шпионаж. Затем он решил, что Ноэль просто брошенная жена, намеревавшаяся получить доказательства против своего мужа. Вскоре Барбе убедился, что и эта версия ошибочна, и теперь терялся в догадках, чего же хочет его клиентка и почему. Он протянул Ноэль перечень подружек Ларри Дугласа и наблюдал за ней, пока она читала. Ноэль оставалась абсолютно спокойной. С таким же успехом она могла просматривать квитанцию из прачечной.

Ноэль покончила со списком любовниц Ларри и взглянула на Барбе. Ее слова оказались для него полной неожиданностью.

– Я очень довольна, – сказала Ноэль.

Он уставился на нее, моргая от растерянности.

– Пожалуйста, позвоните мне, когда у вас будут новые сведения.

После того как Ноэль ушла, Кристиан Барбе еще долго сидел у себя в конторе и, глядя в окно, ломал голову над тем, что же на самом деле нужно его клиентке.

В Париже возобновилась театральная жизнь, и театры вновь были переполнены. Немцы ходили туда, чтобы отпраздновать свои славные победы и похвастаться красивыми француженками, с которыми обращались как с трофеями. Французы посещали театры, чтобы хоть на несколько часов забыть о несчастьях и поражениях.

В Марселе Ноэль несколько раз была в театре, но там ставили наскоро состряпанные любительские спектакли в исполнении бездарных артистов. Однако марсельцам было безразлично, что смотреть, и они не обращали внимания на плохое качество пьес и низкий уровень исполнения. Парижские театры не имели ничего общего с марсельскими. Здесь все было одушевлено живостью постановок и замечательным мастерством актеров, разыгрывавших умные и изящные пьесы. Несравненный Саша Гитри открыл свой театр, и Ноэль отправилась посмотреть на него, когда возобновилась постановка пьесы Бюхнера «Смерть Дантона». Потом побывала там еще раз на премьере пьесы «Асмодей», написанной молодым многообещающим автором по имени Франсуа Мориак. Она посещала и «Комеди Франсез», где давали «У каждого своя правда» Пиранделло и «Сирано де Бержерак» Ростана. Ноэль всегда ходила в театр одна и оставалась равнодушной к тому, что сидевшие в зале мужчины бросали на нее восхищенные взгляды. Она так увлекалась действием, что ей не было дела до окружающих. Драма, развертывавшаяся на сцене, волновала ее. Подобно актерам, Ноэль тоже играла роль, выдавая себя за другую и скрывая свое истинное «я» под маской перевоплощения.

Особенно глубокое впечатление произвела на нее пьеса Жан-Поля Сартра «При закрытых дверях». Там играл покоривший всю Европу Филипп Сорель. Внешне он был безобразен, мал ростом и мясист, лицом напоминал боксера. Его сломанный нос лишь довершал сходство. Однако стоило Сорелю открыть рот, как свершалось чудо. Он превращался в тонко чувствующего и красивого человека. Как в сказке о принце и лягушке, подумала Ноэль. Только Сорель был одновременно и тем и другим. Она стала приходить на все его спектакли и, сидя в первом ряду, изучала, как он играет, пытаясь разгадать тайну его магнетизма.

Во время одного из вечерних спектаклей к Ноэль подошел билетер и передал ей записку, где было сказано: «Каждый вечер я вижу вас в зале. Прошу вас, зайдите за кулисы после спектакля и позвольте мне встретиться с вами. Ф.С.» Ноэль с наслаждением перечитала записку; но не потому, что испытывала к Сорелю какие-то чувства. Просто она знала, что сбывается то, к чему она стремилась.

После спектакля она отправилась за кулисы. Какой-то старик, стоявший у прохода на сцену, провел ее в уборную Сореля. Он сидел перед зеркалом в одних трусах и разгримировывался. Глядя в зеркало, он изучал Ноэль.

– Невероятно! – наконец заговорил он. – Вблизи вы еще красивее.

– Благодарю вас, месье Сорель.

– Откуда вы?

– Из Марселя.

Сорель повернулся кругом, чтобы получше рассмотреть ее. Он медленно обвел Ноэль глазами с ног до головы и не упустил ничего. Несмотря на его пристальный взгляд, она не шелохнулась.

– Ищете работу? – спросил Сорель.

– Нет.

– Я никогда за это не плачу, – пояснил он. – От меня вы сможете получить лишь контрамарку на мои спектакли. Если вам нужны деньги, переспите с банкиром.

Ноэль стояла и молча наблюдала за ним. Наконец Сорель спросил:

– Так чего же вы добиваетесь?

– Полагаю, что вас.

Они поужинали и отправились домой к Сорелю, который жил на красивой рю Морис Барр. Окна его квартиры выходили на ту часть улицы, где она переходит в Булонский лес. Сорель был опытным и искусным любовником, на удивление чутким и неэгоистичным. Ему не было нужно от Ноэль ничего, кроме ее красоты, но Филипп был поражен ее разнообразием в постели.

– Боже мой! – удивлялся он. – Ты просто потрясающа! Где ты научилась всему этому?

На секунду Ноэль задумалась. Дело тут, конечно, не в учебе, а в чувствах. Для нее мужское тело было чем-то вроде музыкального инструмента, на котором она играла. Нужно добиться глубины его звучания, отыскать в нем те заветные струны, на которых с помощью своего собственного тела можно сыграть все и таким образом добиться полной гармонии.