Оборотная сторона полуночи - Шелдон Сидни

– У меня как раз и было такое чувство, что мне не стоит этого делать, мадемуазель Паж. Но кое-что все-таки вызывает у меня любопытство. Почему вы выбрали меня? Вы обручены с известным и богатым человеком. Я уверен, что, если бы вам пришла охота поразвлечься на стороне, вы могли бы найти себе более привлекательных мужчин, чем я, и уж, конечно, богаче и моложе. Что вы от меня-то хотите?

– Я хочу, чтобы вы научили меня актерскому мастерству, – ответила Ноэль.

Арман Готье бросил на нее короткий взгляд и вздохнул:

– Вы меня разочаровываете. Я ожидал чего-то более оригинального.

– Вы работаете с актерами.

– С актерами, а не с любителями. Вы когда-нибудь играли на сцене?

– Нет, но вы научите меня.

Ноэль сняла шляпу и перчатки.

– Где у вас спальня? – спросила она.

Готье колебался. В его жизни было полно красивых женщин, желающих попасть на сцену, получить роль получше и побольше, сыграть героиню в новой пьесе или обрести уборную больших размеров. Все они ему надоели. Он знал, что глупо связываться еще с одной. Однако тут и связываться-то не нужно было. Красивая девушка пришла сама и готова броситься ему в объятия. Довольно просто уложить ее в постель, а затем отослать прочь.

– Спальня там, – ответил он, показывая на дверь ближайшей комнаты.

Он смотрел, как Ноэль направляется к спальне. Интересно, что бы подумал Филипп Сорель, если бы знал, что его будущая жена сейчас проводит здесь ночь. Женщины… Все они шлюхи. Готье налил себе коньяку и сделал несколько телефонных звонков. Когда он наконец вошел в спальню, Ноэль лежала на кровати. Она полностью разделась и ждала его. Готье пришлось признаться себе, что природа создала Ноэль по всем законам красоты. У нее было потрясающее лицо и безукоризненное тело. По собственному опыту Готье знал, что красивые девушки почти всегда любуются собой, очень эгоцентричны и не вызывают восторга в постели. Он понимал, что, когда занимаешься с ними любовью, они просто-напросто ограничиваются своим присутствием в объятиях мужчины, и в конце концов создается впечатление, что имеешь дело с бесчувственным бревном. Такие женщины просто лежат без движения, полагая, что мужчина должен быть бесконечно благодарен им уже за это. Может, хоть Ноэль ему удастся чему-то научить в постели.

Ноэль наблюдала, как Готье разделся, тщательно сложил на полу одежду и двинулся к кровати.

– Я не собираюсь говорить тебе, что ты красива, – сказал он. – Ты уже столько раз слышала об этом.

Ноэль пожала плечами:

– Красота пропадает даром, если не приносит другим удовольствия.

Готье удивленно взглянул на нее и улыбнулся:

– Согласен. Пусть твоя красота принесет мне удовольствие.

Он сел с ней рядом.

Подобно большинству французов, Арман Готье считал себя искусным любовником и гордился этим. Его забавляли бесконечные рассказы о том, как немцы и американцы занимаются любовью. По их представлениям, мужчина должен быстро забраться на женщину, мгновенно кончить, надеть шляпу и откланяться. У американцев даже есть присказка на этот счет: «Трамтарарам, спасибо, мадам». Если Арман Готье испытывал какие-то чувства к женщине, он пользовался многочисленными приемами, позволяющими превратить половую связь в истинное наслаждение. Он приглашал женщину на шикарный обед и угощал ее изысканными винами, проявлял вкус в оформлении спальни, создавал в ней приятные запахи, включал мягкую, спокойную, мелодичную музыку. Готье возбуждал подругу проявлением нежности, а потом еще больше распалял ее, прибегая к непристойному языку самых грязных притонов. Он был горячим сторонником предварительных ласк перед половым сношением.

В случае с Ноэль Готье отказался от всего этого. Ради одной случайной ночи не стоило прибегать к дорогим духам, музыке и телячьим нежностям. Девушка здесь просто для того, чтобы ее трахнули. Она действительно непроходимая дура, если надеется, что он отдаст ей свой величайший и уникальный талант в обмен на то, что есть между ног у каждой женщины.

Готье стал ложиться на нее. Ноэль его остановила.

– Подождите, – шепнула она.

Он недоуменно посмотрел на девушку. Ноэль потянулась за двумя небольшими тюбиками, которые заранее положила на ночной столик. Она выдавила содержимое одного из них себе на ладонь и стала втирать его в пенис Готье.

– К чему это? – удивился он.

Она улыбнулась.

– Увидите сами.

Ноэль поцеловала его в губы, пробираясь языком к нему в рот быстрыми птичьими движениями. Она оторвалась от его губ и, лаская Готье языком, стала опускать голову вниз к его животу. При этом волосы Ноэль упали на его тело, и у него было такое чувство, что кто-то трогает его мягкими, шелковистыми, волшебными пальцами. Он заметил, что его орган начал подниматься. Ноэль повела языком ему по ногам и, дойдя донизу, принялась посасывать большие пальцы его ног. Теперь его член был тверд и прям до предела, и, не дав Готье опомниться, Ноэль оседлала его. Когда он входил в нее, теплота ее влагалища соединилась с кремом, который Ноэль нанесла ему на пенис, и Готье охватило невыносимое возбуждение. Скача на нем как бешеная, Ноэль успевала левой рукой ласкать его мошонку, которая начала гореть. В содержимое крема на его пенисе входил ментол, дающий ощущение холода, которое в сочетании с ее теплом и пылом мошонки приводило его в неистовство.

Они провели в любовных играх всю ночь, причем каждый раз Ноэль отдавалась ему по-новому. Это был самый небывалый чувственный опыт в его жизни.

Утром Арман Готье сказал ей:

– Если у меня хватит сил встать, я оденусь и отведу тебя завтракать.

– Оставайтесь в постели, – предложила ему Ноэль.

Она подошла к стенному шкафу, выбрала один из его халатов и надела его.

– Отдыхайте. Я скоро вернусь.

Когда Ноэль вновь появилась в спальне, она несла на подносе завтрак, состоявший из свежего апельсинового сока, необыкновенно аппетитного омлета с колбасой и луком, подогретых и намазанных маслом кусочков хлеба, джема и черного кофе. На вид завтрак очень понравился Готье.

– А ты не хочешь поесть? – спросил он.

Ноэль отрицательно покачала головой:

– Нет.

Она уселась в мягкое кресло и стала смотреть, как он завтракает. В его открытом сверху халате, обнажавшем изгибы ее прелестной груди, и с взъерошенными, распущенными волосами Ноэль выглядела еще красивее, чем ночью.

Арман Готье коренным образом изменил свое первоначальное мнение о Ноэль. Нет, она вовсе не подстилка для мужчин. Это – бесценное сокровище. Однако на своем театральном веку он повидал немало сокровищ и не намерен тратить драгоценное время и режиссерский талант на жаждущую попасть на сцену непрофессионалку с лучистыми глазами, какой бы красавицей она ни была и как бы ни проявляла себя в постели. Готье был глубоко предан театру и серьезно относился к своему искусству. Он и раньше не шел на компромиссы, а теперь уж и подавно не уступит.

Накануне вечером он рассчитывал провести с Ноэль ночь, а утром избавиться от нее. Сейчас, когда он ел ее завтрак и изучал ее, Готье вдруг подумал о том, как бы удержать Ноэль у себя в любовницах до тех пор, пока она ему не надоест, не поощряя ее стремления поступить на сцену. Он понимал, что должен чем-то завлечь ее, и осторожно приступил к делу.

– Ты собираешься выйти замуж за Филиппа Сореля? – спросил Готье.

– Конечно, нет, – ответила Ноэль. – Я не этого хочу.

Ну вот, начинается.

– Чего же ты хочешь? – поинтересовался он.

– Я уже говорила вам, – спокойно ответила Ноэль. – Хочу стать актрисой.

– Конечно, – согласился он, а затем добавил: – У меня есть много знакомых, которые преподают сценическое мастерство. Я могу отправить тебя к кому-нибудь из них, и они научат тебя, Ноэль…

– Нет, – перебила она его.

Ноэль смотрела на него добродушно и тепло, всем своим видом показывая, что всегда готова согласиться с ним. Тем не менее Готье чувствовал, что она полна решимости и тверда как сталь. Слово «нет» можно произнести на разные лады – со злобой, упреком, разочарованием и недовольством. Ноэль сказала его мягко, но было совершенно ясно, что она не отступится. Все оказалось намного труднее, чем он ожидал. В какой-то момент у Армана Готье появился соблазн послать ее к черту. Ведь он часто так поступал со многими девицами. Взять и сказать, что у него нет на нее времени. Но он тут же вспомнил те небывалые ощущения, которые он испытал ночью, и решил, что будет последним дураком, если отпустит ее так скоро. Конечно, ради нее можно слегка пойти на попятный, но не поддаваться целиком.