Смутное время в Москве - Сергей Шокарев

22 ноября 1605 г. посол Лжедмитрия думный дьяк Афанасий Иванович Власьев в Кракове, бывшем тогда столицей Речи Посполитой, представлял особу царя во время церемонии обручения с Мариной Мнишек. В марте 1606 г. нареченная царица московская двинулась из Самбора (города, где был воеводой ее отец) в путь и 1 мая въехала в Москву, торжественно встреченная войсками, придворными и народом. Марину Мнишек сопровождала большая свита, которую по приказу царя разместили на дворах бояр, купцов и посадских людей — «и в то время мятеж велик и крик и вопль, что из многих дворев добрых людей метаху вон, а запасы их всякие взимаху на себя, и насилье великое и обиды и позорство бысть всем добрым людем». Москвичи, по словам К. Буссова, были «очень опечалены тем, что у них появилось столько иноземных гостей, дивились закованным в латы конникам и спрашивали живущих у них в стране немцев, есть ли в их стране такой обычай, приезжать на свадьбу в полном вооружении и в латах».

Недовольство москвичей умело использовали враги царя — бояре князья Шуйские, давно готовившие заговор против самозванца. К Шуйским примкнули и другие бояре, дворяне и дьяки. Их ненависть к самозванцу вполне понятна — интриговавшие против Годунова, они тем более не желали подчиняться безродному выскочке. К. Буссов сообщает, что Лжедмитрий часто подшучивал над боярами и упрекал их в невежестве и тупости, так как благодаря своему острому уму мог с ходу решить проблему, над которой долго рассуждала Боярская дума. Впрочем, и бояре не оставались в долгу. Они часто ловили царя на лжи и прямо заявляли ему: «Великий князь царь государь всея Руси, ты солгал». Когда смущенный самозванец попросил бояр, ввиду приезда его невесты Марины со своим отцом Юрием Мнишеком, не говорить ему подобного, то бояре возразили в ответ: «Ну как же нам говорить тебе, государь царь и великий князь всея Руси, если ты солжешь». На это самозванец обещал, что лгать больше не будет. «Но мне кажется, — замечает поляк С. Немоевский, в дневнике которого описан этого эпизод, — что слова своего перед ними он не додержал».

Шуйские внушали своим сторонникам, а те распространяли по Москве слухи, что новый царь — еретик и самозванец, собирается при помощи немцев и поляков истребить всех бояр, уничтожить церкви и искоренить православную веру, а распространить на Руси «латинство», т. е. католичество. Эти внушения падали на благодатную почву.

Бояре, однако, не ограничивались агитацией. По их поручению посол к королю Иван Безобразов помимо явной миссии исполнил и тайную. По словам гетмана С. Жолкевского «он открыл поручение, данное ему от Шуйских и Голицыных, приносивших жалобу королю, что он дал им человека низкого и легкомысленного, жалуясь далее на жестокость, распутство и на роскошь его, и что он вовсе не достоин занимать Московского престола; и так они думают, каким бы образом свергнуть его, предпочитая ему королевича Владислава». В ответ король выразил сожаление, разговор о юном королевиче прекратил, но интересную мысль, несомненно, запомнил. Итак, в Польше знали о том, что трон Лжедмитрия I шаток, но о масштабах грядущей катастрофы не догадывались.

Между тем самозванец с упоением предавался развлечениям: в кремлевском дворце играла музыка и шли танцы. Балы чередовались с охотой, к которой бывший чернец весьма пристрастился и даже проявлял во время нее чудеса храбрости. На охоте в подмосковном селе Тайнинском Лжедмитрий бросился на медведя и с одного удара убил его, всадив рогатину с такой силой, что даже рукоятка сломалась, а затем саблей отсек зверю голову. Как можно видеть, силой и крепостью самозванец был не обижен.

Свадьба, состоявшаяся 8 мая 1606 г., еще больше вскружила голову самозванцу, а москвичей возмутила бесцеремонным нарушением православных канонов и традиций.

Весь народ да весь пошел на службу на христианскую,А Гришка да разстрижка со своею царицею Маришкой,Мариной Ивановной, князя Литовского дочь,Они не на службу христовскую пошли,Пошли в парную баенку,В чистую умывальню, —

говорит поздняя историческая песнь.

Противопоставление бани и храма — глубокий фольклорный мотив. Баня издревле считалась местом, связанным с нечистой силой, неслучайно в ней гадали и совершали кормление домашних духов. Действительная ситуация была не столь шокирующей, но не менее своеобразной. Дело в том, что венчание двух католиков должен был совершить православный владыка, по православному обряду. Еще в Польше самозванец просил папу разрешить ему причащаться Христовых Таин от православного епископа. Однако убедить Марину и ее патронов короля Сигизмунда III и римского папу принять православие оказалось невозможным. Помимо этого, родня Марины, согласно польской традиции, требовала совершения обряда ее коронации, в русской практике небывалого. Создавалась своеобразная коллизия, из которой патриарх Игнатий вышел со свойственной грекам ловкостью. По-видимому, активное участие принимал в этом и Лжедмитрий I, обладавший способностью к принятию быстрых и неожиданных решений. Традиционно обряд венчания на царство, равно как и обряд крещения, включали в себя миропомазание[24] и причащение Св. Таин (причастие совершается и после венчания). Патриарх предложил совершить все три обряда, которые должна была пройти Марина, в один, объединив их в длительный «венчальный чин». Сложная церемония состояла из обручения (оно прошло в Грановитой палате), коронации (ее совершил патриарх Игнатий в Успенском соборе по вновь разработанному «чину», и ее завершало миропомазание), и бракосочетания. Смысл обряда для его свидетелей, таким образом, мог быть различным. Поляки видели в нем желаемую ими коронацию, а русские — крещение «цесаревны» в православие. Обряд же венчания Марины и самозванца обе стороны понимали одинаково, и тем более чувствителен был для русского духовенства неожиданный удар, который нанесли ему Лжедмитрий и Марина, отступив от важнейшей части церемонии. Согласно свидетельству непосредственного участника венчания архиепископа Арсения Елассонского, самозванец и его супруга отказались от причастия. «Это сильно опечалило всех, не только патриарха и архиереев, но и всех видевших и слышавших. Итак, это была первая и великая печаль, и начало скандала и причина многих бед для всего народа московского и для всей Руси», — замечает владыка.

Арсений был совершенно прав. Отказавшись от причастия, самозванец и Марина бросили наглый вызов общественному мнению. Все усилия патриарха Игнатия прошли даром. Тщательно разработанная церемония псевдокрещения была сорвана Мариной, не пожелавшей принять Святые Дары от русского патриарха. С этого времени московское духовенство имело все основания утверждать, что новая царица — еретичка, а следовательно — и сам царь тоже еретик. Самозванец и Марина, совершенно не беспокоясь и этим, шаг за шагом ломали достигнутый компромисс, все более провоцируя подданных. Вскоре после церемонии венчания царица сняла русское платье и облачилось в польское. Вскоре к ней присоединился и Лжедмитрий I, одевшийся в иноземный костюм. Большей услуги заговорщикам самозванец не мог оказать. Пока в кремлевском дворце шли веселые балы и пиры, князья Шуйские тщательно готовили мятеж.

Утром 17 мая в городе загудел набат. С криками о пожаре в Кремль ворвались верные Шуйским дворяне. Стража самозванца во главе с П. Ф. Басмановым была перебита. Лжедмитрий пытался бежать, но был схвачен; его допрашивали и истязали, пока не убили. Мертвеца показали царице-инокине Марфе, спрашивая, ее ли это сын. По свидетельству иностранцев, вдова Грозного ответила уклончиво: «Нужно было спрашивать меня об этом, когда он был жив, а теперь, когда вы его убили, то он уже не мой сын».

Обезображенный труп самозванца был брошен на Лобное место, на живот ему положили скоморошью маску, на грудь — волынку, а в рот вставили дудку. Одновременно с этим по всему городу происходили страшные погромы. Народ расправлялся с многими поляками и другими иноземцами, приехавшими на царскую свадьбу: «…И толико множество побито, что на всех улицах, и по переулкам, и по площадям, и по всем дворам в трупе мертвых поганых человек пройтить никак не возможно». Во время погромов погибло около 500 человек. При этом многим полякам удалось отбиться, укрепившись на своих дворах, а затем к ним приставили охрану бояре, восстановившие порядок в городе. Под стражу взяли и Марину Мнишек и ее отца, который жил на старом дворе Годунова. Так бесславно закончилось правление Лжедмитрия I — первого в череде русских самозванцев, который был и единственным, кому удалось достичь престола.

Правление Лжедмитрия I было коротким. Одной из главных ошибок самозванца было откровенное пренебрежение православными обрядами и проявление симпатий ко всему иноземному, что являлось грубым вызовом общественному мнению. По словам И. Массы, москвичи, перечисляя грехи самозванца, за которые он был убит, заканчивали тем, что «когда бы он жил смирно, и взял бы себе в жены московскую княжну, и держался бы их религии, и следовал бы их законам, то вовек бы оставался царем».