Один час с Барбарой - Бретт Холлидей

Кассидэй нес службу в Приморском парке. Выпятив подбородок и глядя в оба, он не спеша прохаживался под пальмами в петляющих аллеях парка, готовый немедленно пресечь любое нарушение закона. Новоиспеченный полицейский чувствовал себя почти как в армии, когда стоишь на посту, — отрывки из устава то и дело приходили ему на память.

«Сохранять военную выправку… Постоянно быть начеку… Отмечать все, что видишь или слышишь…»

Конечно, мало шансов, что в этом парке будет совершено преступление, потому-то сюда и посылали всегда новичков. Но никогда не знаешь, степенно размышлял Кассидэй… Вдруг наткнешься на гангстеров, обсуждающих последние детали ограбления Национального банка. Или же…

Вот, скажем, дряхлая старуха, которая, охая, семенит впереди, оставляя за собой запах затхлости. Можно ли поручиться, что она не притворяется и не собирается похитить дочь мэра, каким-нибудь образом заманив ее в парк?

Мечтая о сенсационном деле, которое позволит ему проявить себя, молодой полицейский добросовестно продолжал обход и держался настороже. Особенно его занимали юные парочки: при его приближении они внезапно разъединялись и начинали громко болтать о разных пустяках, притворяясь, что не видят Кассидэя. Но стоило ему пройти, как они снова сливались в объятия.

Месяц назад, только приступив к службе в полиции, Кассидэй частенько останавливался, чтобы отчитать нахалов, и те, опустив головы, сконфуженно слушали. Конечно, целоваться на скамейке не запрещено, и Кассидэю была дана инструкция закрывать на это глаза, если только он не усмотрит посягательства на общественную нравственность, но с какого момента начинается это посягательство? Куда лучше, со всей серьезностью сказал себе Кассидэй, уничтожить в зародыше малейшую опасность скандала и суровым словом остудить пыл влюбленных. Так он и поступал в течение некоторого времени… три недели, пока не встретил Энн Шварц. С того памятного дня он проявлял куда большую снисходительность к тем, кто обнимался и целовался при свете луны. С Энн Шварц, молодой еврейкой с живым смеющимся взглядом и гладким гибким телом, Кассидэй познакомился у своего шурина и теперь, совершая свои обходы, много думал о ней.

Да, верно, она еврейка. «Ну и что?» — с вызовом говорил Кассидэй сам себе. Она не принимает свою религию чересчур всерьез, ест яичницу с ветчиной, как добрая католичка, и обожает дары моря. Вот такая еврейка. И что с того, что она еврейка, если он любит ее?! А Кассидэй и Энн любят друг друга, они признались в этом друг другу уже на втором свидании. Он тоже не очень религиозен. Изредка ходит на мессу. А она будет изредка ходить в синагогу. Почему бы и нет? В доме у них от этого ровным счетом ничего не изменится. Тем более ночью, когда они вместе лягут в постель…

Терпимость — вот чего этому миру больше всего не хватает, здраво рассудив, подумал Кассидэй, отводя взгляд от темных тел, копошащихся на траве возле кокосовой пальмы. Еще неделю назад он бы вмешался, и пристыженная парочка поспешила бы покинуть парк. Сегодня же он смотрел в другую сторону и даже блаженно улыбался, представляя, как бы он с Энн повалялся в траве.

Однако непохоже, чтоб Энн могла позволить такое. Или только с мужчиной, за которого она выйдет замуж. Но откуда Кассидэю знать — а может быть, эти нарушители порядка помолвлены? Зачем же тогда им мешать?

Он сдвинул фуражку на затылок, посмотрел на луну и почувствовал, как его переполняет, будоража кровь, мужская сила. Завтра у него выходной, и Энн собирается представить его родным. Кассидэя это не смущало. Он наденет свой новый двубортный костюм из орлана, белую рубашку и, быть может, повяжет черный галстук, чтобы выглядеть скромно и строго.

Слева Кассидэй видел серебрящуюся в лунном свете полоску Бискайн Бэй, чуть подальше — мерцающие огни пришвартованных в гавани яхт.

Он вошел в пальмовую аллею: растущие по обе ее стороны деревья смыкали над ним свои огромные листья. Дойдя до конца аллеи, он передаст в полицию свое первое сегодняшнее донесение: никаких происшествий. Кассидэй замедлил шаг: когда он думает об Энн, он всегда ускоряет темп и заканчивает обход слишком быстро.

Он миновал очередную скамейку, не заметив на ней темную бесформенную фигуру. Вдруг у него под ногой что-то звякнуло. Остановившись, Кассидэй включил электрический фонарик. Вначале он увидел золотистый футлярчик губной помады и карманное зеркальце. Когда же он наклонился, луч фонарика высветил лежащую на скамейке девушку с мертвенно-бледным лицом, остекленевшим взглядом и зияющей раной на горле. На земле расплылась большая лужа крови. Кассидэй в ужасе замер, смутно подумав, что мертвая девушка, наверное, ровесница Энн и что при жизни была, должно быть, так же красива. Наконец он заставил себя встряхнуться и, понурив голову, быстро направился к выходу из парка, чтобы вызвать полицию.

XX

23.38

Джентри в своем кабинете еще продолжал сыпать желчными упреками в адрес Майкла Шейна, когда раздался сигнал переговорного устройства. Джентри остановился на середине очередной ругательной фразы и включил аппарат.

— Убита молодая женщина. В Приморском парке, недалеко от угла Второй улицы и Второй авеню, — произнес бесстрастный голос. — Сообщение поступило от полицейского Кассидэя. У пострадавшей перерезано горло.

Джентри резко поднял голову и бросил на Шейна уничтожающий взгляд.

— Ну что ж! — в бешенстве рявкнул он. — Ты оказался прав. Ее ждал не выстрел из кольта. Снова работа ножом!

Шейн был уже у двери. Джентри последовал за ним.

— Ты еще не знаешь, она ли это! — оглянувшись, раздраженно бросил детектив.

— Держу пари на что угодно! — с вызовом произнес Джентри. — Принимаешь?

Невнятно пробормотав что-то в ответ, Шейн сбежал по лестнице, вскочил в свою машину и рванул с места. Когда он приехал в парк, там уже находились две радиофицированные полицейские машины и «скорая помощь».

Шейн остановился позади «скорой помощи», вышел из машины и с минуту стоял, не двигаясь, словно не решался пойти навстречу тому, что его ожидало. Затем, приняв невозмутимый вид, медленно зашагал по пальмовой аллее.

В тот момент, когда он приблизился к скамейке, трое полицейских молча расступились, пропуская интерна в белом халате. Тот встал на колени у скамейки, и Шейн через его плечо увидел лицо мертвой девушки. Он заранее приготовился к удару, и лишь непроизвольная гримаса выдала его чувства.

— Когда это случилось? — спросил он глухим голосом.

Интерн пожал плечами.

— Примерно час назад, — сказал он, не оборачиваясь.

— Вам известно что-нибудь об этом деле, Шейн? — поинтересовался один из полицейских.

Шейн, не отвечая, повернулся к Джентри. Тот только что появился и устремил на детектива вопросительный взгляд.

— Да, — сдавленно произнес Шейн. — Ты выиграл пари.

Мгновение они смотрели друг другу в глаза, потом Джентри грустно покачал головой и отошел в сторону вместе с полицейским, который обнаружил тело.

Шейн прислонился к пальме неподалеку и зажег сигарету, стараясь унять дрожь в руках. Он курил, притворяясь безучастным ко всему происходящему.

— Шейн! — вдруг окликнул его Джентри. — Взгляни-ка сюда!

Майкл бросил сигарету и подошел к Джентри, который держал в руке какую-то бумажку.

— И все-таки это Барбара Полсон. Вот счет за недельное пребывание в «Ибикусе»: номер триста шестнадцать, Барбара Полсон.

— Исключается! — воскликнул Шейн. — Мы же с тобой все обсудили, и ты согласился: это может быть только Мэри Барнс.

— Посмотри на нее еще раз. Ты уверен, что это та самая девушка, которая…

— Черт побери! — взорвался Шейн. — Разумеется! Достаточно взглянуть и один раз. Итак, значит, это Барбара Полсон… Ее убили, тем же способом, что и того малого в триста шестнадцатом. Что ты об этом думаешь, Уилл?

— Я думаю, что мы в полном дерьме! — в ярости вскричал Джентри. — Два убийства за один вечер!

— И второе — совсем близко от моего отеля, — усмехнулся Шейн. — Вероятно, девушка снова шла ко мне, чтобы попросить о помощи…

— Именно такое предположение я собирался высказать, — сердито произнес Джентри. — Несчастная, она плохо тебя знала. Она заблуждалась на твой счет. Тебе не кажется, что быть твоим клиентом — довольно-таки дорогое удовольствие.

— Чего мне только не кажется, Уилл… Поехали отсюда.

— И куда мы отправимся? — насмешливо спросил Джентри.

— Теперь нам, по крайней мере, известно, кто она. Попытаемся еще…

— Своеобразный способ устанавливать личность людей! Давай подождем немного! Если нам чуточку повезет, мы, возможно, наткнемся еще на парочку-троечку мертвецов, установим их личность и тогда «попытаемся», как ты говоришь! Это и есть твой метод работы?

Шейн, с ввалившимися глазами, осунувшимся лицом, безропотно сносил сарказмы Джентри.