Один час с Барбарой - Бретт Холлидей

Шейн, с ввалившимися глазами, осунувшимся лицом, безропотно сносил сарказмы Джентри.

— В настоящий момент, — произнес он наконец, — меня интересует, почему бывший Джи Ай, вооруженный кольтом, предпочитает пользоваться ножом.

— Прежде всего потому, что это менее шумно. Впрочем, можно допустить, что он таскает с собой свой кольт, чтоб запугивать частных детективов, а потом спокойненько пускать кровь их клиентам.

— Допустим, — примирительно сказал Шейн. Он отошел в сторону, пропуская санитаров с носилками. — Надо бы вызвать горничную из «Рони»: она скажет нам, являются ли убитые Чарлзом и Мэри Барнс.

— Ну да, — язвительно усмехнулся Джентри. — Когда они уже мертвы, мы здорово умеем устанавливать их личность!

Шейн по-прежнему старался не реагировать на колкости Джентри.

— Ты мне не сказал одну вещь, Уилл. Отпечатки пальцев убитого совпадают с теми, которые обнаружены в триста шестнадцатом?

— Что? Ах это! Да, он несомненно, побывал в номере после того, как комната была убрана.

Шейн вздохнул и вместе с Джентри направился к своей машине. Ступив на тротуар, он остановился.

— Слушай, Уилл, — обратился он к полицейскому, — давай больше не будем ругаться, пока не закончится дело.

— Ну разумеется, с удовольствием! — с неожиданной сердечностью согласился Джентри. — И можешь быть спокоен: я отберу у тебя твой патент без единого грубого слова.

— Наверное, я сам пришлю его тебе еще раньше.

Они обменялись вялым рукопожатием.

— Нож не найден? — спросил Шейн.

Джентри отрицательно покачал своей большой седеющей головой.

— Нет. Но рана абсолютно такая же, как у того парня в «Ибикусе». Один удар чертовски острого ножа. — Вдруг Джентри добавил почти умоляющим тоном: — У тебя нет никакой идеи, Майкл?

— Есть одна, но она недорого стоит… Мне давно следовало об этом подумать. Ты сохранил фотографию, которую я дал тебе в морге?

— Она у меня в кабинете.

— Если ты возвращаешься туда, я сейчас заеду к тебе за ней.

XXI

22.47

Берт Полсон вышел из «Ибикуса». Его лицо омрачала тревога. Он тяжело опустился на сиденье автомобиля и завел мотор.

Полсон катил по улицам без определенной цели. Куда теперь ехать? Что же могло приключиться с Барбарой? Он перестал что-либо понимать, и самые неожиданные мысли вихрем проносились у него в голове. Интересно, насколько можно верить тому, что рассказал ему рыжий детектив? А лифтер в «Ибикусе», узнал ли он его? Вспомнит ли, что видел Полсона на третьем этаже примерно в то же время, когда сообщили о каком-то воображаемом трупе в триста шестнадцатом номере?

Полсон содрогался от страха и лихорадочного нетерпения. Лишь кольт, тяжесть которого он ощущал у бедра, внушал некоторое спокойствие. Полсону хотелось взять дело в свои руки и самому выяснить что к чему. Барбара пряталась где-то в этом городе и дрожала от ужаса при мысли о том, что он может ее найти. На этот раз у нее были основания от него скрываться! Когда он думал обо всех этих мужчинах, которые прошли через ее комнату!.. Ну если только она попадется ему в руки!..

Его пальцы судорожно сжали руль. Лицо побагровело от ярости, и набухший шрам выделялся белизной. Неожиданно он рассердился на самого себя.

Это он виноват во всей этой грязной истории! Если бы только он раньше понял, что Барбара попала в переделку!

Увидев неоновую вывеску ресторана, Полсон вдруг вспомнил, что с полудня у него не было во рту ни крошки. Он резко затормозил и вышел из машины. Когда он немного выпьет и поест, то, возможно, лучше разберется в этом деле. К тому же оставаться на улице для него опасно. Этот проклятый рыжий наверняка уже доложил в полицию, что он ворвался к нему с пистолетом в руках, пообещав во что бы то ни стало найти Барбару. У легавых, должно быть, есть описание его примет.

В продолговатом с низкими потолками зале ресторана царил полумрак, который усугублялся густым облаком сигаретного дыма: множество посетителей сидело за столиками в центре зала и в разделенных перегородками кабинках справа от входа, напротив входа был бар.

С полдюжины клиентов выпивали у стойки, взгромоздясь на обитые кожей табуреты. Три четверти столиков были заняты парами или веселыми компаниями, заканчивающими ужин.

Полсон прошелся вдоль ряда кабинок, нашел свободную и уселся так, чтобы шрам был не виден посетителям. Почти сразу же появилась официантка и, всем своим видом выражая неодобрение, спросила:

— Вы один, сэр?

— Да, — ответил он резким тоном, немедленно насторожившись.

— В таком случае будьте любезны пересесть за маленький столик. Мы оставляем большие для групп…

Он чуть было не крикнул ей, что ему вовсе не хочется, чтобы все вокруг могли глазеть на него, что он платит так же, как остальные, и имеет полное право один занять кабинку в этой занюханной забегаловке. Но страх и беспокойство снова овладели им, и он постарался взять себя в руки.

— Я жду двух друзей на ужин, — вежливо объяснил он. — Пока они не придут, я что-нибудь выпью.

— Тогда разумеется, сэр. Что будете пить?

— Двойное виски и большой стакан воды.

Он устроился поудобней, зажег сигарету, вздохнул. Ему не повредит выпить стаканчик! Два двойных! Потом будет лучше думаться, а то сейчас у него голова идет кругом. Сегодняшний вечер можно считать настоящим кошмаром. Полсон чувствовал себя физически больным. Теперь он начинал думать, что не слишком-то умно повел себя с этим рыжим… Надо было войти к нему в доверие, заручиться его поддержкой, чтобы разыскать Барбару… Или же прикончить его, прежде чем уйти.

Официантка принесла заказанные напитки. Полсон жадно глотнул виски. Алкоголь обжег ему горло, внутри разлилось приятное тепло. Осушив стакан, он запил виски водой и сделал официантке знак повторить заказ.

На этот раз он вылил виски в стакан, где еще оставалась вода. Чудесно, просто великолепно! Кажется, он уже не чувствует себя больным.

Да, он совершил крупную ошибку, не убрав Шейна. Было бы легко и даже приятно — ну просто одно удовольствие — прикончить этого рыжего мерзавца. Он себя считает крутым парнем, честное слово! Вот получил бы пулю в живот, тогда б узнал!

Подумать только — он, Полсон, позволил этому гнусному типу обвести себя вокруг пальца, начал ему рассказывать про свою жизнь… А Барбара тем временем пряталась на кухне! Теперь она удрала, и одному Богу известно, где она и, главное, что делает.

Полсон допил свое виски. Он чувствовал себя совсем хорошо.

— То же самое, — сказал он официантке. — Мои друзья, похоже, задерживаются.

Она процедила сквозь зубы, что это, мол, очень жаль, и принесла третий стакан. Так, ладно, поглядим… Теперь Полсон был в полном порядке: ясная голова, живой ум. Главное — остаться в этом состоянии. Не думать больше ни о Шейне, ни об одном легавом в Майами. Как в Корее! Там он старался забыть про врага, и ему это отлично удавалось. В результате — он жив. Ему не впервой сражаться одному против всех. Чем он, в конце концов, рискует? На войне он и не то видел. Третий стакан был почти пуст, и Берт Полсон один чувствовал себя столь же мощным, как вся американская армия. Да, в Корее именно Берт Полсон сделал всю работу. Или почти всю. «А ведь это я — Берт Полсон. Да или нет?» — произнес он сквозь зубы чуть не во весь голос.

Его мысли начали слегка путаться. Во всяком случае, в «Ибикусе» с перерезанным горлом был наверняка не он! Какой-то болван утверждал это. Да, кто-то его якобы видел зарезанным в «Ибикусе». Кто же?

Ах да! Барбара. Если только рыжий не наврал! Полсону следовало бы это сразу понять. Будто Барбара видела его с перерезанным горлом в «Ибикусе»! Чушь! У Барбары со зрением все в порядке, и уж она-то немножко знает своего брата!

Полсон допил свое виски и серьезно задумался, а не заказать ли ему четвертую порцию. Скрепя сердце, он решил воздержаться: сейчас он чувствовал себя хорошо, исключительно хорошо, именно так, как надо, учитывая то, что ему предстояло сделать.

Только ничего не есть! Это неправильно — есть после выпивки. Пища поглощает жидкость, словно губка, и уже не чувствуешь себя так хорошо.

Больше не пить. Ничего не есть. Оставаться именно в этом состоянии.

Он вытащил бумажник. Официантка заметила его жест и принесла счет.

— Ваши друзья вас подвели? — любезно спросила она.

Полсон взглянул на нее, не понимая, потом вспомнил, что сказал ей, будто ждет на ужин друзей.

— Да, похоже, — смущенно ответил он. — Я не могу больше ждать.

Он смотрел на счет и никак не мог разобрать цифры. Что это с ним? Неужели болен? От ужаса Полсона прошиб холодный пот. Но секунду спустя он рассмеялся: ведь он без очков, а без них он никогда ничего не видел; он прекрасно помнит, что разбил очки, когда случилась авария. Завтра он купит другие, сегодня слишком поздно, потому что оптики, эти придурки, — все вокруг придурки! — уже позакрывали свои лавочки!