Аптекарская роза - Кэндис Робб

— Я о тех двух пилигримах, что умерли в лазарете.

— Ах, об этом. — Она пожала плечами. — Думаю, можно и так сказать, что брату Вульфстану не повезло. Разговоров в то время ходило немало. Народ боялся чумы. Все происходит очень быстро: живешь себе, ни о чем не тужишь, глядь, а на следующий день все твои соседи больны. — Бесс вздохнула. — Даже думать об этом не хочу.

— Вы знали кого-нибудь из умерших?

— Второй был Фицуильям, о нем ходила дурная слава. Он останавливался здесь раз или два. Мне приходилось присматривать за ним в четыре глаза. Уж чересчур прыток был до женщин этот юноша.

— На юге он тоже этим отличался.

— Вот именно. Наверняка ты его знал.

— Я слышал о нем, но ни разу наши пути не пересекались.

Бесс покачала головой.

— У такого, как он, было столько возможностей, он все упустил. — Она встряхнулась. — Что это со мной — обсуждаю покойного, а ведь при жизни я едва его знала. Ну так что ты будешь делать дальше?

Оуэн не представлял, как ему вернуть разговор к Фицуильяму.

— Надеюсь переговорить кое с кем из гильдмейстеров. Посмотрю, что они предложат. Секретарь архиепископа разослал несколько писем.

Бесс закивала.

— Такой предприимчивый парень, как ты, наверняка скоро что-то найдет. — Она осушила кружку и поднялась, отряхивая фартук. — Спасибо за компанию. Пора возвращаться к работе.

Оуэн улыбнулся, наблюдая за хозяйкой таверны, которая, пока шла по залу, на ходу собирала пустые кружки и протирала пустые столики. Она разузнала все, что хотела, под видом приятной беседы. Профессиональная добытчица сведений. Нужно будет изучить ее метод.

Когда на следующее утро Оуэн спустился вниз, Бесс вручила ему записку.

— Доставили из собора с утра пораньше. — Женщина заговорщицки подмигнула. — Архидиакону это не понравится.

Оуэн читал записку, пока Кит расставляла перед ним завтрак — хлеб с сыром и кружку эля. Оказалось, что Йоханнесу срочно понадобилось его увидеть. Арчер быстро поел и направился в собор.

Йоханнес поприветствовал его, начав с извинений за краткость записки.

— Я должен был удостовериться, что вы сразу придете. Хочу предупредить вас, Арчер, будьте поосторожнее со своими расспросами.

— Кто-то уже успел пожаловаться?

— Аббат Кампиан. Он хочет знать, не за тем ли вас прислал его светлость, чтобы расследовать смерть Фицуильяма.

Левый глаз Оуэна пронзила острая боль.

— Я не предназначен для такого рода работы.

— А кто из нас предназначен для той работы, что делает?

— Не хотелось бы разочаровывать архиепископа.

— Я объяснил аббату, что вы наводите справки в обмен на помощь архиепископа, пообещавшего найти вам средства к существованию.

— Умно. Благодарю вас.

Йоханнес кивнул.

— Он очень сердит?

Йоханнес призадумался.

— Это скорее вопрос уязвленной чести. Нам с самого начала следовало бы ему довериться. Он говорит, что вы вольны вернуться и обсудить свое дело с ним.

— Так и поступлю.

— А для затравки он хочет поделиться с вами тем, что знает о Фицуильяме. Речь идет о каком-то деле, которое тот провернул с Магдой Дигби.

Оуэн оживился.

— Я отправлюсь немедленно. — Он поднялся.

— Вы уже виделись с матерью пристава?

Оуэн кивнул.

— Она себе на уме, эта Магда Дигби. Я ушел от нее, чувствуя себя полным дураком.

Йоханнес заулыбался.

— Желаю вам удачи. И еще одно. Днем вас ждет гильдмейстер Торп. Он хочет поговорить с вами о месте ученика в аптеке Уилтона.

Оуэну предстояло в то утро много дел. Если беседа с аббатом даст хоть какие-то результаты, то он навестит Магду Дигби еще до полудня. Нужно покончить хотя бы с одним делом, прежде чем вновь встретиться с миссис Уилтон.

Аббат Кампиан предложил ему кружку эля.

— Подкрепитесь. Надо полагать, вы не станете медлить с визитом к Магде Дигби. Нужно было сразу мне довериться, знаете ли.

Он смахнул со стола невидимую соринку, аккуратно сложил руки перед собой и только потом взглянул на гостя.

— Прошу прощения, — сказал Оуэн. — Я не очень ловок в этих делах.

— Вы взвалили на себя неблагодарную задачу. Но, полагаю, интересы Джона Торсби стоят того.

Пальцы аббата слегка затрепетали. Таких чистых рук Оуэн до сих пор ни у кого не видел.

— Я хочу начать жизнь заново, — объяснил Оуэн. — Для этого мне нужна помощь архиепископа. Вы еще кому-нибудь расскажете, что я его человек?

— Только если понадобится. — Глаза аббата Кампиана напоминали темный стоячий омут. Оуэн почему-то ему поверил. — Разумеется, все это расследование — пустая трата времени. Сэр Освальд Фицуильям был болен. Он умер, несмотря на все усилия моего лекаря и наши молитвы. Просто пришло его время.

Не согласиться с этим было бы трудно, даже неблагоразумно, но Оуэн должен был исполнить свой долг.

— Архиепископ хочет быть уверен.

Пальцы снова дрогнули.

— Никогда ни в чем нельзя быть уверенным.

— Согласен.

Они немного помолчали. Оуэн потягивал эль, ожидая, что аббат первым нарушит молчание. Наконец Кампиан заговорил.

— Фицуильям провел последние дни в лазарете под присмотром брата Вульфстана и послушника Генри. Даже не представляю, как кто-нибудь смог бы до него добраться.

— Он попал в лазарет, потому что уже был болен.

Аббат приподнял брови.

— А, так вы думаете о яде замедленного действия…

— Я здесь не для того, чтобы думать; я просто собираю факты.

— Вы пришли, чтобы послушать насчет Фицуильяма и Магды Дигби?

— Да.

— Скорее всего, это пустяки.

— Я все равно должен знать. Прошу вас.

— То, что я скажу, должно остаться между нами. Ни одна живая душа об этом не знает, кроме самих Дигби.

— Ну, а если мне придется рассказать архиепископу?

Аббат развел руки и снова их сложил.

— Это было бы весьма прискорбно. Но я хочу вам помочь.

— Я расскажу архиепископу только в случае крайней необходимости.

Аббат кивнул.

— Я вам верю. — Он уставился на потолок, собираясь с мыслями, после чего снова перевел взгляд на собеседника. — Я взял себе за правило никому не рассказывать о причинах, приводящих пилигримов каяться в аббатство. Иногда они сами делятся своими бедами с другими, но обычно я единственный, кто знает их тайну. Речь не идет об исповеди, вы понимаете. Я не нарушаю никаких священных обетов, беседуя с вами.

— Понимаю.

— Дьявол толкает людей на множество порочных деяний. Полагаю, вы уже наслышаны о подпольной торговле телами, которые выдают за мощи?

— До меня доходили слухи такого рода.

— Фицуильям побывал у нас дважды. В первый раз он попытался продать за довольно большие деньги отделенную от тела руку. Не нужно говорить, что будь он кем-то другим…

— Значит, архиепископ знает об этом.

— Он не знает, откуда взялась рука.

— А вы знаете?

— Фицуильям доверился мне во время своего последнего визита. Он сказал, что люди ошибаются насчет Магды Дигби. Она, мол, целительница и хорошая женщина. Совсем недавно она помогла ему.

— Почему он вам все это рассказывал?

— Он хотел знать, как ему искупить тот грех, который он заставил ее совершить.

— Выходит, он просто заставил ее продать ему руку?

Аббат склонил голову и прикрыл глаза. Оуэн ждал.

— Не знаю, связан ли этот случай с его смертью. Как эта женщина сумела бы до него добраться? Но вполне вероятно, что она именно та особа, которая хотела, чтобы он замолчал навеки.

— Или судебный пристав.

— Да, или ее сын.

— Вы это рассказываете мне для того, чтобы покончить с обоими Дигби?

Аббат широко раскрыл глаза.

— Нет. Боже меня упаси. Надеюсь, вы не станете передавать это архиепископу. Но если вдруг окажется, что это как-то связано со смертью Фицуильяма… — Он взглянул на свои безукоризненные руки и тихо добавил: — Очень надеюсь, что вы не забудете упомянуть архиепископу о моем вкладе в расследование.

— Зачем вам это нужно?

— Я не его человек. Я стал аббатом во времена его предшественника. Архиепископ меня не знает и не уверен в моей преданности.

— Как давно произошел этот случай с рукой?

— Шесть лет назад.

— Скорее всего, женщина даже не вспомнит об этом. Не удивлюсь, если окажется, что она даже не знала, кем был Фицуильям.

— Зато ее сын наверняка все знал. Примерно в то же время он стал судебным приставом. Уверен, он беспокоился, чтобы все осталось шито-крыто, иначе лишился бы места.

— Так что вы ответили Фицуильяму?

— Насчет чего?

— Как загладить грех с Женщиной с Реки?

— Я велел ему молиться за ее душу.

Оуэн встретил спокойный взгляд. В чем, в чем, а в этом аббат не сомневался. Молитва — вот единственный ответ на все мирские болезни. Искренняя молитва.