Гемфри Деви - Борис Могилевский

Давая отповедь мерзавцу в поповском одеянии, горе-теоретику Мальтусу, Энгельс в «Очерках критики политической экономии» пишет:

«Вся система Мальтуса построена на следующем расчете. Население возрастает в геометрической прогрессии 1-2-4-8-16-32 и т. д., производительность же земли в арифметической прогрессии 1-2-3-4-5-6. Разница, очевидно, устрашающая, но правильна ли она? Где доказано, что производительность земли повышается в арифметической прогрессии? Площадь земли ограничена — прекрасно. Рабочая сила, затрачиваемая на эту площадь, растет с населением; допустим даже, что увеличение производительности с увеличением затраты труда не всегда повышается в той же степени, что и труд; тогда останется еще третий элемент, не имеющий, конечно, для экономистов никакого значения, — наука, прогресс, который так же бесконечен и, по меньшей мере, происходит так же быстро, как и рост населения. Какими успехами обязано земледелие нашего века одной только химии, собственно двум лишь людям — сэру Гемфри Деви и Юстусу Либиху? Но наука растет, по меньшей мере, с быстротой роста населения; население растет пропорционально численности последнего поколения, наука же движется вперед пропорционально массе знания, унаследованной ею от всех предшествующих поколений, следовательно, при самых обыкновенных условиях она также растет в геометрической прогрессии. А что невозможно для науки?..»[13]

Деви положил начало научному ведению сельского хозяйства. Его лекции вызвали небывалый отклик не только в Лондоне; из далекого Дублина пришло приглашение повторить их. Деви выехал в столицу Ирландии и с энтузиазмом повторил лекции по сельскохозяйственной химии, лекции о наилучших научных способах повышения урожаев. Ни один из профессоров Королевского института не проводил в жизнь так настойчиво и твердо его программу, как Гемфри Деви. Эго был ученый уже новой формации, сумевший через стекло пробирки увидеть большой человеческий мир и его нужды. «Земледелие невозможно улучшить, не прибегая к химии, — пишет Деви, — для странника, путешествующего ночью, вернейшее средство не сбиться с дороги блуждающими огоньками — взять самому в руки фонарь».

Лаборатория Гемфри Деви

Ганс Эрстедт

Великая цель химических исследований в сельском хозяйстве, несомненно, открытие совершеннейших способов возделывания земли, столь важных для всего человечества.

Изучая газообмен растений, Деви обращает внимание на кислород — источник жизни на земном шаре.

Он говорит: «Животные ни при одном из своих отправлений не выделяют кислорода, а, наоборот, непрерывно его потребляют. Но животное царство в сравнении с растительным очень незначительно. Количество углекислого газа, образующегося при выдыхании, сжигании и брожении веществ, также невелико в сравнении со всем объемом атмосферы. Растения, поставляющие в продолжение всей своей жизни кислород в атмосферу, с избытком удовлетворяют потребности природы.

На это, казалось бы, можно возразить: если листва растений очищает воздух, то осенью и зимой, когда она опадает, воздух в нашем климате должен портиться? Это было бы так, если бы ветры беспрестанно не смешивали различные части атмосферы. Ветры неп сутся иногда со скоростью 60-100 миль в час. Во время нашей зимы юго-западные ветры приносят воздух, очищенный в бескрайних лесах и равнинах Южной Америки. Бури и ураганы, свирепствующие у нас обычно в начале и около середины зимы, приводят воздух в непрестанное движение и приносят из-за океана кислород, необходимый для поддержания жизни животных организмов. Бури и ураганы, в которых суеверие видит гнев божий или действие злых духов, — дары, необходимые для поддержания порядка в природе».

Лекции читались ежегодно, и Деви излагал в них результаты своих многочисленных работ в области химии растений. Через несколько лет Деви выпустил «Основания земледельческой химии» — книгу, в которой подвел итог своим исследованиям. В 1832 году, когда Деви уже не стало, этот труд был переведен на русский язык.

Деви вторично выезжает в Дублин. Дублинский университет присвоил ему почетное звание доктора «юридических» наук. Это — первое и последнее отличие, полученное им от английских университетов. Будущий президент Английского Королевского общества, член многих зарубежных Академий наук, общепризнанный энциклопедист не удостоился внимания университетских бюрократов.

Разнообразные занятия Деви, связанные с нуждами сельского хозяйства и промышленности, несколько задержали его основные работы по исследованию химического действия электрического тока. В числе других вопросов Гемфри приступил и к изучению геологии Англии и ее минеральных богатств. Уроженец Корнуэльса, с детства полюбивший горное дело, он не мог пройти мимо недр своей родины.

Деви не просто описывает геологию всех частей Великобритании; он указывает, где и в каком количестве имеются или должны иметься полезные ископаемые. Глубокая научная эрудиция сочетается в нем со здравым смыслом практики. Найдя какой-нибудь минерал, он немедленно ищет его взаимосвязи с другими минералами.

В 1805 году Деви получил за работы по минералогии высший знак отличия Королевского общества — медаль Колби.

Гроузер пишет; «Если вся его [Деви] деятельность заслуживала такой награды, то именно его работы по минералогии меньше всего».

Гроузер указывает дальше, какое чувство зависти должны были пережить тогдашние минералоги, когда двадцатишестилетнему химику присудили высшую награду за работу в их области наук.

Гроузер не понимал, что новые времена, новые люди отдавали заслуженную дань молодому ученому.

Деви неоднократно указывал, что ему чужды искусственные преграды, возводимые между науками. И, действительно, минералогия была бы только плохо подобранной коллекцией камней, если бы химический анализ не раскрыл внутреннего строения минералов. Поэтому именно химик, как это ни странно для Гроузера, стал лучшим минералогом.

Эксперименты Деви начинались в десять-одиннадцать часов утра; приблизительно в это время он появлялся в лаборатории, где и оставался до четырех часов. В пять часов он обедал. Вечером, если не уезжал к своим многочисленным знакомым, играл на биллиарде, читал или шел в театр.

Деви оставался самим собой. Он был попрежнему уверен, что сочетание общего развития с научной работой — дело абсолютно необходимое. Он был не только кабинетным ученым, а всегда оставался живым человеком, в лучшем значении этого слова. Поэзия, рыбная ловля, театр, охота, музыка — все интересовало Деви. Лондонские театры пользовались его особенным расположением. Итальянская опера, «Ковенгарден», «Пантеон» и в первую очередь, конечно, «Дрюри-лен»[14] часто видели в своих стенах химика Королевского института. Деви был знаком с выдающимися артистами своего времени.