Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы - Сергей Хрущев

Военные проекты держались в большом секрете. Более того, их как бы вообще не существовало. Но спутник на орбите не скроешь. Нашли простой выход из положения, всех подстригли под одну гребенку: спутники, выводимые янгелевскими ракетами, и не только янгелевскими, назвали «Космосами».

«Космосом-1» должен был стать спутник, никакого отношения ни к Янгелю, ни к исследованию окружающего Землю пространства не имевший. В кругах, допущенных до всяческих секретов, он носил совсем другое название — «Зенит» и предназначался для фотографической разведки. Так же, как и его американские собратья «САМОС» и «Дискавери». Вот только по сравнению с ними он порядком запоздал. У Сергея Павловича, а только он мог вернуть груз с орбиты на Землю, в те месяцы голова болела о другом. Нельзя сказать, что вообще ничего не делалось. На многочисленных заседаниях военные вместе с королёвцами обсуждали требования к космическому фотографу, согласовали и утвердили техническое задание, установили жесткие сроки его разработки и испытаний. Для возвращения отснятой фотопленки в «Зените» решили использовать все тот же «Восток». Конечно, сделанный под космонавта возвращаемый аппарат для решения новой задачи оказывался великоват и дороговат, но Королеву было не до того.

В душе Королева никакая разведка не могла соперничать с запуском в космос первого человека, а две такие работы одновременно не проталкивались ни в конструкторском бюро, ни на производстве.

На бумаге, в постановлениях и решениях, работа по «Зениту» определялась важнейшей, но каждый главный конструктор знает, с чем можно, а с чем нельзя потянуть. Отец тоже не торопил, не сомневаясь в технической мощи Америки, он не стремился узнать, где и сколько стоит стратегических бомбардировщиков, как обстоят дела с разворачиванием на стартовых позициях новых баллистических ракет. Повлиять на все это он не мог, а любопытство его не мучило. Так что работа велась не как приоритетная. Каждый раз случалось что-то очень важное, из-за чего дела по «Зениту» очередной раз откладывались. Сначала все были заняты Гагариным. Потом подоспел полет Титова. До «Зенита» руки снова не доходили.

Запускали первый «Зенит» под занавес 1961 года, 11 декабря, но «семерка» забарахлила, и спутник на орбиту не вышел. А раз не вышел, то о нем и не сообщали. Так что «Космосом-1» «Зениту» стать не посчастливилось.

Накануне февральского совещания Янгель на зависть Челомею запустил с полигона Капустин Яр свой первый спутник «Космос-1». Он имел чисто мирную начинку, но, памятуя о предстоящих военных запусках, решили никакой информации о назначении спутника не публиковать: только то, что невозможно скрыть — параметры орбиты. Дальше следовало успокоительное: «все бортовые системы функционируют нормально». Никаких поломок, никаких отказов, даже если вращающаяся вокруг Земли груда металла не откликалась ни на один сигнал. Неудач не должно было быть — и их «не было».

«Космосом-2» тоже стал янгелевский аппарат. Его запустили 6 апреля из Капустина Яра. За ним последовал «Космос-3», стартовавший 24-го.

Но все мы, причастные, с нетерпением ожидали 26 апреля. На этот день назначили вторую попытку запуска «Зенита». На сей раз все прошло удачно: разведчик сделал свое дело, отлетал предусмотренные заданием четыре дня, отснял заказанные Генеральным штабом районы. На следующий после посадки день пленку привезли отцу. На снимках сквозь крупные серые пятна «зерна» проглядывали беловатые крестики самолетов на аэродромах, кубики заводских цехов, складов и еще многое другое. Серьезной информации спутник не принес. И не только из-за того, что запуск был первым, экспериментальным. Какие-то объекты надежно скрывали облака, какие-то укрылись в темноте ночи, куда-то не позволял заглянуть угол наклона орбиты.

Военные вздыхали: вот если бы, как американцы, пускать по полярной орбите. Но для этого требовалось организовать новый полигон, затратить новые миллиарды. Обращение к отцу не дало результата, на «подглядывание в замочную скважину» он деньги жалел. Соответствующего решения удалось добиться лишь после отставки отца, в 1964 году.

За «Космосом-4» последовали другие: янгелевские — с углом наклона орбиты в 19 градусов и «Зениты» покруче — под 56 градусов. Так что те, для кого это представляло интерес, их легко различали.

Космическая разведка никогда не вдохновляла Королева. При первой возможности он постарался спихнуть ее в свой новый куйбышевский филиал, созданный при серийном заводе, делавшем Р-7.

Однако вернемся в Пицунду.

Пока же Михаил Кузьмич пошел ва-банк. Вслед за Челомеем и Королевым он предложил в сотрудничестве с Глушко сделать космический носитель Р-56, способный доставить на орбиту тонн тридцать, в перспективе — пятьдесят, и по своим параметрам схожий с первоначальным вариантом Н-1.

Как и всё в этой организации, проект проработали обстоятельно, всё просчитали с разумным запасом. Предлагалась и соответствующая космическая начинка — тяжелая орбитальная станция. Янгель предусмотрел и боевой заряд в пятьдесят мегатонн.

Достанься ему жребий выступить первым, я думаю, его предложение встретило бы поддержку. Но сейчас…

Отец постарался подсластить пилюлю, сказав, обращаясь к Янгелю, что его конструкторское бюро — ведущее и в обеспечении нашей обороноспособности, а это важнее любых космических запусков. Поэтому, считал отец, не следует отвлекать силы от решения основной задачи. И все же Янгелю удалось протащить свой носитель, пользуясь благоволением чиновников из Военно-промышленной комиссии, пристегнуть его к постановлению по Р-36, подписанному в апреле 1962 года. Работы шли ни шатко ни валко, серьезная кооперация отсутствовала, смежники, помня, что происходило в Пицунде, от заданий Михаила Кузьмича отлынивали. И не зря, в июне 1964 года все работы по Р-56 окончательно прикрыли.

Затем приглашенных отпустили. Совет обороны приступил к рассмотрению своих, чисто военных вопросов.

Отцу представлялось, что с возведением заграждений и установлением контроля на границе проблема ГДР хоть как-то разрешилась.

Теперь его внимание было сосредоточено на Кубе. Обстановка там складывалась все более угрожающая.

Американские газеты пестрели угрозами в адрес Фиделя Кастро и его правительства. По секретным каналам поступала информация о принятии президентом Кеннеди обширного плана «Мангуст», направленного на дестабилизацию положения на Кубе. План включал в себя саботаж в экономике страны, взрывы в портах и на нефтехранилищах, поджоги посевов сахарного тростника. Не останавливались его авторы и перед более решительными мерами — убийством лидеров страны, в первую очередь самого Фиделя.