Вычисляя звезды - Мэри Робинетт Коваль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я напомнила о себе:
– Двойной считаю отличной идеей!
Натаниэль развернулся в дверях. Его брови застыли в удивлении.
– Вообще-то из нас двоих на совещании был только я.
– Мне в лечебных целях. Да и тебе двойной в общем-то не помешает.
Заправка для салата была готова, но ее мы добавим прямо перед самой трапезой. Что еще осталось? Ага, проверить тальярини.
Я вернула разговор в интересующее меня русло:
– Ты рассказывал об Эйзенхауэре и о том, как ловко продемонстрировал ему свою гениальность.
– А, точно, точно. – Он выудил из шкафчика кувшин. – Ну… После того как мое впечатляющее красноречие вкупе с ораторским искусством покорили всех присутствовавших, я поверг Эйзенхауэра в молчание, вручив ему твой гениальный, в высшей степени обстоятельный доклад. Не то чтобы он с ходу разобрался в твоих расчетах, но…
– Ну вот, видишь, что я говорила! На вашем сборище я и в самом деле оказалась бы абсолютно лишней.
Я открыла духовку, и лицо мне обдало жаром. Двести тридцать градусов. Хотя и значительно меньше, чем температура ударной волны, недавно накрывшей Вашингтон.
– Между прочим, отвечая на некоторые его каверзные вопросы, мне пришлось юлить, что ужу на сковородке. – Натаниэль обычным стаканом отмерил джин и перелил в кувшин. – Но как человек военный, он достаточно разбирается в ракетном деле, дабы понять, что Советам, при нынешнем уровне их развития, изменить траекторию астероида в космосе не по зубам.
– Слава богу. – Я сняла с тальярини фольгу и отправила противень, чтобы сыр подрумянился, обратно в духовку. – Как с погодой?
– Погода сегодня была превосходной.
– Ты прекрасно понял, о чем я спрашиваю.
– Конечно. И ты пойми, что в такой ясный день убедить людей в том, что скоро разразится климатическая катастрофа, весьма и весьма непросто. – В дело пошла бутылка вермута. – И кроме того, «военная значимость» отсутствует, и потому генерал счел поднятую нами проблему не срочной.
– Львиная доля доклада была как раз о климате! – Надо было все же сходить с ним. В следующий раз – непременно отправлюсь. Да, в следующий раз так и так придется. – Так что? Тебе организуют встречу с президентом? И каков твой план?
Он пожал плечами и извлек из холодильника форму со льдом.
– Пытаюсь пробиться. Эйзенхауэр сказал, что поспособствует решению вопроса, но без советской угрозы срочности в том не видит, а временно исполняющий обязанности президента Бреннан, понятное дело, по самые уши увяз в собственных текущих проблемах, да и все его нынешние интересы сводятся лишь к скорейшему восстановлению федерального правительства.
– Вот ведь придурок. – Я, уперев руки в бока, застыла у столешницы. Себя я сейчас за утренний обман презирала даже более, чем кого-либо прежде. Если бы я была на собрании… То что? Стал бы генерал Эйзенхауэр слушать девчонку, болтающую о математике и о погоде? Может, в память о моем отце и выслушал бы, но вряд ли свое решение изменил. – Двойной я, кстати, попросила на тот случай, если выяснится, что наш доклад отправлен в долгий ящик…
– Можешь не продолжать. – Он чересчур рьяно тряхнул форму для льда, и один кубик выскочил на стол и скатился на пол. – Будем впредь двигаться малыми шажками. По крайней мере, наши по Советам не ударят. Будь иначе, стало бы намного хуже.
Вряд ли бы стало особо хуже. Всего лишь гибель нашей цивилизации наступила бы несколько раньше, но не более того.
9
ЕВРОПЕЙСКИЕ ГРАНИЦЫ ДЛЯ ПЫЛИ НЕ ПРЕГРАДА
Норвегия обеспокоена трансграничным загрязнением атмосферы
ДЖОН ЛИ
ОСЛО, Норвегия, 3 апреля 1952 года
Европейцы все более обеспокоены пылью в воздухе, поднятой месяц назад падением Метеорита. На днях ведущий норвежский ученый заявил: «Если события пустить и далее на самотек, то наши леса и реки погибнут».
Славная неделя вычислений закончилась, и теперь мы ждали весточки от президента, а моя жизнь вернулась к волонтерской рутине в больнице.
Третьего апреля, ровно месяц спустя после падения Метеорита, приземлился очередной рейс с беженцами. Поначалу я полагала, что вот-вот – и поток их иссякнет, но не тут-то было, и каждый новый борт оказывался опять набит под завязку. Объяснялось это тем, как я, порядком поразмыслив, поняла, что чем больше проходило времени после падения Метеорита, тем больше выживших, на первых порах отчаянно державшихся за свои вроде бы вполне уцелевшие дома и скарб в них, убеждались в том, что инфраструктура в их поселениях безвозвратно разрушена, и не то что привычная жизнь в их округе уже не восстановится, но даже и приемлемая в обозримом будущем не наладится.
Я коротала время в тени навеса, натянутого для первичного осмотра вновь прибывающих, а под соседними такими же навесами прибывающих ожидали готовые приступить к своим профессиональным обязанностям врачи и медсестры. Самолет меж тем закончил руление, и люди в форме сноровисто подогнали к нему трап.
В общем, система была полностью отлажена и работала как часы.
Вот люк открылся, и наружу вышел первый пассажир. Он был тощий как жердь. И вдобавок чернокожий! За целый месяц он был первым черным, прибывшим в самолете с беженцами. Слева и справа от меня раздался удивленный гомон медиков.
Я непроизвольно взглянула через плечо на Миртл. Та стояла к самолету спиной и раскладывала на столике перевязочные материалы.
– Миртл!
– Да? – Она обернулась. Ноги ее вдруг подкосились, и она поспешно ухватилась руками за стол. – Боже милосердный. Хвала тебе, Господи. Аллилуйя! Сработало!
Теперь уже по трапу спускалась вереница чернокожих – мужчины, женщины, дети. Потом среди них появились и белые, а к концу высадки белые стали преобладать. Очевидным было, что чернокожих запустили на борт в последнюю очередь, и оттого-то они первыми и выходили.
Вновь прибывшие уже приблизились к нам, и были они, что изначально не вызывало ни малейших сомнений, исхудавшими. Но если бы только! Теперь стало отчетливо видно, что тела многих испещрены розовыми язвочками.
Кто-то застонал, и этим кем-то, вполне возможно, была даже я сама.
Язвочки, несомненно, были вызваны химическими ожогами от кислотных дождей, и видеть подобные мне уже доводилось не раз, но никогда прежде на темной коже, на которой, как оказалось, они выглядят куда более жутко.
Встряхнувшись, я взяла в руки вверенный мне лоток бумажных стаканчиков с раствором для регидратации, а стоявшая рядом незнакомая женщина подняла со стола поднос с бутербродами. Я опять обернулась к Миртл и спросила:
– Так что, Юджин наконец-то уговорил кого-то
