Воздушный витязь - Игорь Соркин

Тут уж рядовой Никитин совсем растерялся:

— Ваше благородие, даже не мыслю об этом. Разве я могу быть летчиком?

— Можешь, Никитин. Все зависит от тебя.

Через некоторое время Сергея вызвали в штаб авиадивизиона и вручили направление на учебу в Гатчинскую школу военных летчиков, на солдатское отделение. В 1916 году он окончил ее, вернулся на фронт в качестве пилота. За храбрость и мужество в боях был награжден тремя Георгиевскими крестами. А потом Сергей Никитович Никитин стал одним из первых советских военных летчиков, сражался на фронтах гражданской войны, против басмачей в Средней Азии, за что отмечен четырьмя орденами Красного Знамени и орденом Ленина. В конце 80-х годов старому воздушному бойцу было более 90 лет.

Истребительный отряд создан

Всюду — на аэродроме, в полете, у себя дома — он напряженно думает об одном и том же: надо создавать специальные истребительные авиаотряды. Они так необходимы для успешной борьбы с немецкими аэропланами. Нельзя мириться с тем, что германские и австрийские летчики безнаказанно ведут разведку в русском тылу, фотографируют военные объекты, бомбят города.

И почти всегда, черт возьми, нм удается ускользнуть от русских авиаторов, летающих на тихоходных самолетах, подчас без пулеметов.

Кажется, сама жизнь подсказывает выход: только создание сильной истребительной авиации может изменить положение. Все русские летчики, безусловно, поддержат эту идею. У каждого накопилось в душе немало горечи от безуспешных попыток сбивать "альбатросы", "фоккеры", "бранденбурги"… Да что говорить, он, штабс-капитан Крутень, сам не раз скрипел зубами от злости и бессилия от того, что не мог настичь кайзеровских разведчиков и свалить их метким ударом, а сам прилетал на поврежденном аппарате.

Ясно представляя, как и что надо сделать, Крутень излагает свои мысли близким по духу летчикам.

— Прекрасная идея, командир, — восторженно отзывается поручик Хорунжий. — Это именно то, что нам нужно позарез. На всех фронтах должны быть истребительные отряды. Тогда станет возможным по-настоящему бить немцев. Только как отнесется к вашей идее высокое начальство? Оно так боится нового…

— Признаюсь, — отвечает Евграф Николаевич, — я побаиваюсь отказа. Но попытка — не пытка. Вначале попрошу у великого князя разрешения создать свой истребительный отряд. Это пока. Если затея оправдает себя, в верхах поймут, что дело стоящее.

— Дерзайте, дерзайте, Евграф Николаевич. Бог даст, удастся сломить сопротивление и в канцелярии августейшего, и в управлении в Петрограде. Великий князь будто благоволит к вам…

— Это выдумка, поручик, — возражает Крутень. — Не числюсь я в его фаворитах. А в общем, чего гадать на кофейной гуще. Сегодня же нашит реляцию. Бог не выдаст, свинья не съест.

Ходатайство, помеченное мартовским числом, отослано. Евграф Николаевич Крутень понимает, какую ответственность берет на себя. Предлагаемое им нововведение означает серьезную перестройку авиации. Он по своему опыту знает, что новое чаще всего встречает противодействие у стоящих наверху. И все-таки, быть может, благоразумие возьмет верх? Ведь это в интересах отечества, русской армии, грядущей победы над противником. У французов уже создаются истребительные группы, немцы тоже начинают выпускать на своих заводах истребители. Опоздать — значит проиграть войну в воздухе.

Между тем, продолжается напряженная боевая работа. Крутень вылетает на разведку, старается брать на себя самые трудные задания. Надо разведать Августовский лес, обнаружить там артиллерийские, батареи и сфотографировать — он летит, долго кружит над объектом, обстреливаемый зенитной артиллерией врага, и выполняет задание.

Боевой вылет по маршруту Варшава — Вышеград — Ржечица. Штабс-капитан, как всегда, внимателен, сосредоточен, замечает все, что делается на земле. Четыре колонны пехоты противника, идущие из Черновице на Раву. Наблюдатель наносит их на карту. Крутень ведет "вуазен" еще дальше, в глубь территории врага. Аэродром с палатками для самолетов, семь штук. Их тоже засекает экипаж разведчика. И вдруг над Новогеоргиевском летчик видит немецкий аэроплан "фоккер", атакующий наш "фарман". С обоих самолетов ведется огонь, посверкивают пулеметные трассы.

— На выручку нашему, — оборачиваясь к наблюдателю, кричит командир.

"Вуазен" меняет курс и летит к месту воздушной схватки. Увы! Завидев еще один русский самолет, немец резко снижается и на полном газу спешит в свое расположение. И тут самолет Крутеня попадает под зенитно-артиллерийский огонь. Слева и справа рвутся снаряды. Четко выполнив противозенитный маневр, пилот уходит из-под обстрела. И все-таки машина получает несколько отметин от осколков.

"Нет, видно, не удастся сбить немца, восседая на тихоходном, маломаневренном "вуазене" — не тот аэроплан и оружие не то. Нужен истребитель — быстролетный, маневренный, с надежной огневой мощью. Почему иные считают мою идею навязчивой, неосуществимой? Нельзя же довольствоваться тем, что есть! Должны же наверху уметь заглядывать вперед!"

…Напрасны были ожидания и надежды штабс-капитана Крутеня. От великого князя Александра пришел сухой ответ: разрешить создать истребительный отряд в данное время не представляется возможным. В дальнейшем, может быть… Словом, отказ, несмотря на оговорки.

— Не горюйте, командир, — постарался утешить поручик Хорунжий. — Когда-нибудь истина дойдет и до них.

— Когда-нибудь?! — взорвался Евграф Николаевич. — Разве они не знают, что делается на фронтах, на каких аппаратах мы летаем, какой крови стоит столкновение с немецкими асами в воздухе?

Он был прав, военный летчик Крутень, тысячу раз прав. Каждый день подтверждал его правоту.

В скором времени вылетел на боевое задание летчик 4-го корпусного авиаотряда поручик Белокуров с наблюдателем унтер-офицером Кокориным. Им приказано было разведать глубокий тыл противника. Вооружение — только револьверы. На пути повстречался "альбатрос", направляющийся в нашу сторону. Белокуров и Кокорин знали, что немец вооружен пулеметом, и все же атаковали его. Враг отчаянно отстреливался из пулемета, Белокуров был ранен в лицо, летную куртку заливала кровь. Однако он не ушел от схватки, стремясь максимально сблизиться с "альбатросом", чтобы поранить вражеского летчика из револьвера. Но противник повернул обратно и исчез.

Командующий 2-й армией Западного фронта генерал от инфантерии Смирнов издал специальный приказ, в котором по достоинству оценивал "удаль и решимость" авиаторов, приказал представить их к награде. Правда, в конце генерал заметил: "Вся выдающаяся доблестная работа летчиков… наглядно доказывает, что нашим летчикам не хватает одного — достаточного числа хороших самолетов".