Покоя больше нет. Стрела бога - Чинуа Ачебе

и подробно доложил обо всем, что произошло между ним и мисс Марк до прихода Клары.

Когда он закончил, Клара какое-то время задумчиво молчала.

– Довольна? – поинтересовался Оби.

– Полагаю, ты был слишком суров с этим человеком, – заметила она.

– Ты считаешь, я должен был навести его на разговор о взятке?

– Все-таки предлагать деньги не так плохо, как предлагать тело. А ей ты, тем не менее, налил колу и довез до города. – Клара рассмеялась. – Такой есть мир.

Оби удивился.

Глава 10

Год назад мистер Грин проявил неожиданный интерес к личным делам Оби, если, конечно, это можно назвать интересом. Оби как раз пригнали новую машину.

– Вы должны помнить, – сказал начальник, – что отныне каждый год в это время будете вынуждены выкладывать сорок фунтов за страховку. – Прозвучало это как глас Иоиля, сына Вафуила. – Не мое дело, конечно, но в стране, где даже образованный человек не достиг еще той ступени, чтобы думать о завтрашнем дне, я просто обязан предупредить.

Слова «образованный человек» он будто выплюнул. Оби поблагодарил его за совет.

И вот этот судный день настал. Письмо о продлении страховки Оби разложил перед собой на столе. Сорок два фунта! На счету у него оставалось чуть больше тринадцати. Он сложил письмо и сунул в один из ящиков, где хранил личные мелочи вроде почтовых марок, рецептов и ежеквартальных выписок о состоянии банковского счета. Ему бросилось в глаза письмо, написанное полуграмотной рукой. Оби вытащил его и еще раз прочитал.

«Уважаемый сэр!

Мои дела очень плачевны поэтому должен просить вас со всем уважением дать мне помощь. С одной стороны мне смотреть стыдно что прошу помощь, но если только честно с собой, правда я хочу так как очень надо. Пожалуйста простите меня. Мой просьба на вам 30.00 (тридцать шиллинг). Заверяя вас по всей правде вернуть быстро, в день когда зарплата.

26 ноябрь 1957,

Ваш преданный слуга

Чарлз Ибе».

Оби напрочь забыл об этом. Нечего удивляться, что теперь Чарлз постоянно заходил в его кабинет переброситься парой фраз на ибо. Этот человек был посыльным в департаменте. Оби спросил, что у него за нужда, и он ответил, что жена только-только родила пятого ребенка. Оби, который обычно носил с собой около четырех фунтов, сразу отсчитал ему тридцать шиллингов и совсем об этом забыл – до сего дня. Он послал за Чарлзом и спросил его на ибо (чтобы не поняла мисс Томлинсон), почему тот не сдержал обещания. Чарлз почесал в затылке и повторил обещание, на сей раз продлив срок до конца декабря.

– Мне будет трудно доверять тебе в будущем, – заметил Оби по-английски.

– О нет, Ога, хозяин. Я не попрошай. Конец месяца плачу. – И перешел на ибо. – У нас говорят, что долг может заплесневеть, но никогда не сгниет. В этом департаменте много людей, но я не пошел к ним. Я пришел к вам.

– Весьма любезно с твоей стороны, – усмехнулся Оби, прекрасно понимая, что собеседник не оценит его тонкой иронии. Так и вышло, не оценил.

– Да, здесь много людей, но я к ним не пошел. Вы мой хозяин, я вас очень уважаю. У нас говорят, малое дерево пристраивается к большому и ползет у того по спине, чтобы пробиться к солнцу. По годам вы юноша, но…

– Ладно, Чарлз. Конец декабря. Если не сдержишь слово, мне придется доложить мистеру Грину.

– Ах! Я сдержишь. Если я подведу моего Ога, куда пойти следующий раз?

И на этой риторической ноте в истории была поставлена точка с запятой.

Оби еще раз просмотрел письмо и, мрачно усмехнувшись, обратил внимание, что изначально автор написал: «Мой просьба на вам всего 30.00 (тридцать шиллинг)», а затем, несомненно, хорошенько поразмыслив, зачеркнул «всего».

Он убрал письмо обратно в ящик, решив посвятить вечер требованию страхового взноса. Тут ничего больше не оставалось, как пойти завтра утром в банк и попросить у управляющего повысить кредитный лимит до пятидесяти фунтов. Ему рассказывали, что высокопоставленному чиновнику, жалованье которого переводится на банковский счет, подобное повышение получить довольно легко. В данный момент все равно больше ничего не придумать. При сложившихся обстоятельствах установка Чарлза весьма здравая. Если не смеешься, то придется плакать. Как будто вся Нигерия построена по этому принципу.

Но никакая доза философии не могла надолго отвлечь Оби от этого письма. «Никто не вправе утверждать, что я расточителен. Если бы я в конце прошлого месяца не послал тридцать пять фунтов на лечение матери в частном госпитале, у меня был бы порядок. Ну, если не полный порядок, то я хотя бы был на плаву. Ладно, выкручусь, – убеждал он себя. – Вначале всегда непросто. Как у нас говорят? Плакать трудно только начать. Не самая веселая поговорка, но верная».

Если бы Прогрессивный союз Умуофии предоставил ему четыре месяца отсрочки, все могло сложиться иначе. Но это уже старая история. Оби помирился с Союзом. Было совершенно ясно, что они не желали ему дурного. А если бы даже и желали, то ведь гнев сородича на сородича, как сказал президент во время примирения, проникает в плоть, но не в кость. Разве не так? Союз очень просил его согласиться на отсрочку в четыре месяца, начиная с сегодняшнего дня, но он отказался, солгав, будто обстоятельства удачно изменились.

А если рассуждать объективно – как если бы речь шла о ком-то другом, не о нем, – разве можно пенять бедным людям за то, что они осудили высокопоставленного чиновника, который, как им показалось, не захотел выплачивать двадцать фунтов в месяц? Они наложили на себя немилосердную дань, собрав восемьсот фунтов, чтобы отправить его в Англию. Некоторые зарабатывали не больше пяти фунтов в месяц. А он получал почти пятьдесят. У них есть жены и дети, которые учатся в школе. У него нет.

После уплаты двадцати фунтов у Оби оставалось тридцать. А очень скоро появится прибавка, она одна будет, как заработная плата у многих. Оби признавал: у этих людей есть своя правда. Но они не знали того, что потрудиться в поте лица, в слезах, дабы их сородич вошел в блистательную элиту, недостаточно. Они должны еще удержать его там. Да, они сделали его членом закрытого клуба, где приветствуют друг друга вопросом: «Вы довольны своей машиной?» Неужто они ожидали, что он станет отвечать: «Простите, но я не езжу на машине. Понимаете, не смог уплатить страховой взнос»? Ведь это означало выкинуть немыслимый фортель. Почти как если бы дух с маской на лице в общине ибо сказал на приветствие посвященных: «Прости, приятель, но я не понимаю твоего странного языка. Я всего лишь человеческое существо, которое надело маску». Нет, это просто невозможно.

Народ ибо с его высокими представлениями о порядочности создал поговорку о