Повседневная жизнь старообрядцев - Кирилл Кожурин

Вместе с тем, будучи потомками предприимчивых новгородцев, выговцы, когда это стало необходимым, смогли посвятить себя и чисто материальным, житейским делам. С самого начала они вели не только натуральное хозяйство, но занимались торговлей, промыслами, ремёслами, благодаря чему Выговское общежительство стало играть весьма значительную роль в хозяйственной жизни Русского Севера. «Духовная и материальная жизнь человека и общества нераздельно связаны друг с другом. Хозяйственный стиль в большинстве случаев выступает проекцией определённой “картины мира”, “символического выражения мирочувствия”. Особенно это справедливо по отношению к традиционному или средневековому обществу, в котором мировоззрение определялось религиозными ценностями, поскольку большинство людей верили в Бога»[59].

Уже к 1698 году, как явствует из челобитной крестьянина Толвуйского уезда Мартемьяна Никифорова сына Ивантеева, в Выговской пустыни были построены часовня с трапезной и четырнадцать келий, где размещалось до двух тысяч человек, сооружены две мельницы, подготовлены пашни, имелось более ста лошадей и ста пятидесяти коров, поддерживались рыбный и звериный промыслы. Уже в эти годы строились складские помещения для хлеба, закупаемого выговцами сперва для собственных нужд, а затем и на продажу в Северную столицу. Староверы «ездят со всякими торгами к городу Архангелскому и в Весь Ехонскую и к Москве и в иные городы, а называютца чюжими имянами и становятся в городцах и в волостях у своих знакомцов…»[60]

Благодаря организаторскому таланту Андрея Дионисьевича через несколько лет Выговская пустынь превратилась в обширное поселение — Данилов. В ограде монастыря помещалось уже 193 строения. Кроме того, Выговскому общежительству принадлежало 27 скитов и 12 пашенных дворов. Здесь было создано крупное многоотраслевое хозяйство, включавшее в себя земледелие, скотоводство, охоту, морские рыбные и звериные промыслы. В 1710 году на Каргополье выговцами была основана Чаженгская пустынь площадью около 250 вёрст, которая стала основной житницей Выга, а в 1731 году — пристань Пигматка на Онежском озере, через которую осуществлялась вся выговская торговля. Выговцы имели свой небольшой флот и занимались рыбным промыслом на Выгозере и Водлозере, на Белом море, между Печорой и Мезенью, на Мурманском берегу, а позднее — на Новой Земле и Груманте (Шпицбергене), занимались перепродажей хлеба из Поволжья в Петербург. По некоторым данным, выговские мореходы в своих плаваниях добирались даже до Северной Америки! На Выге появились кузнечный промысел, обработка кож, выгонка смолы и дёгтя, изготовление пряжи. Здесь добывалась медная и серебряная руда. Даниловские рубли ходили по всему Северу и ценились выше казённых. В год вырабатывалось до 300 пудов медных изделий: литых старообрядческих крестов, икон, складней. В результате уже в 1720-е годы выговцам удалось добиться экономического процветания пустыни.

Однако и эту часть своей жизни выговцы рассматривали с религиозной точки зрения — как жертву Богу, как служение общей религиозной цели, которая была задачей всей их деятельности. Об этом читаем в «Выгорецком Чиновнике» (особых статьях, составленных Андреем и Симеоном Дионисьевичами в 1720—1730-е годы и регламентирующих внутреннюю жизнь общежительства). В главе об обязанностях казначея говорится: «Казначию тщательну быти братское соблюдати, не яко простая вещи, но яко Богу возложенныя, чтоб како не истратолися, чтоб от кого что не похищено было, и чтоб лишнаго и не в потребу, и дважды за одно не дати чего»[61].

В основе внутренней жизни насельников Выговской киновии лежала строгая аскеза. Именно аскетическими подвигами должна была приводить киновия людей ко спасению и сиять для всего мира в последние времена, как сияла Церковь в пустыне в первые века христианства. Главными составляющими аскетической жизни выговцев были молитва, пост, девственное житие, трудоделание, нестяжание и послушание. Но на первом месте, без сомнения, стояла молитва. Так уж повелось на Святой Руси — всякому делу предшествовала молитва.

Учитывая первоочередное значение богослужения для жизни старообрядцев, не стоит удивляться тому вниманию, которое уделяли насельники Выговской киновии благолепию и уставности церковной службы, а также внутреннему украшению своих часовен. С 1694 года на Выге началась новая жизнь. Услышав об организации киновии, с окрестных мест стал стекаться народ. Поставили часовню — первую в Выговской пустыни. «По сем, умножившимся братиям их, поставиша храм молитвенный, сиречь часовню, во имя Богоявления Господня…»

Первоначально на Выге было «вельми скудно» — не было ни знатоков пения, ни древних почитаемых икон. Богослужение приходилось совершать при лучине. Не было и колоколов — их заменяла простая доска. Однако со временем, благодаря усилиям выговских киновиархов, ситуация изменилась кардинальным образом.

Уже к началу XVIII века сложился архитектурный облик общежительства: в центре — соборная часовня с трапезной и столовой, колокольня, по периметру — больница, жилые кельи, хозяйственные службы. Монастырь был окружён высокой стеной, за которой располагалась гостиница для паломников. Через реку Выг был построен мост.

Образование Лексинской женской обители

Со временем образовалось и женское общежительство. «И видеша отцы настоятели, яко людие умножаются, положиша совет, како устроити житие и положи им Бог в разум, чтоб построити особь девический монастырь подале»[62]. Выбрали место на живописном берегу реки Лексы — в 20 километрах от Выгорецкого общежительства и в 12 километрах от Сергиева скита (где некогда спасались старцы Корнилий и Виталий). В 1706 году основали здесь женскую обитель, получившую название «Пречестной обители девственных лиц Честнаго и Животворящаго Креста Господня». В том же году была освящена соборная часовня монастыря — во имя Крестовоздвижения. Первой настоятельницей Лексинской обители стала родная сестра Андрея Дионисьевича Соломония, пришедшая на Выг вслед за братом ещё в 1694 году.

Большое внимание в Лексинской обители уделяли образованию. Здесь была построена «грамотная изба» для обучения грамоте взрослых и детей. Из «Лексинской Академии», как называли школу при обители, вышло немало искусных грамотниц и начетчиц. Со временем была организована специальная мастерская по переписке книг. В «Описании Олонецкой губернии», изданном в 1816 году, о Лексинском монастыре, где в то время находилось 720 насельниц, говорится: «Упражнение их состоит в зимнее время в пряже, тканье и вышиванье золотом и серебром, которые вещи они продают и получаемые деньги кладут в общую казну». Насельницы обители вышивали лестовки, бумажники, кички, предметы домашнего обихода.

Вообще в состав так называемого старообрядческого суземка (то есть всей заселённой староверами территории Выговской пустыни) входили два монастыря: мужской Богоявленский (на Выге) и женский Крестовоздвиженский (на Лексе), их подворья: женское — на Выге, называвшееся Коровьим двором, и мужское — на Лексе, а также находившиеся в округе 20 скитов, в которых разрешалось проживание семьями.

Вынужденно оказавшись без священства, выговцы столкнулись с рядом серьёзных проблем, которые всё же сумели успешно разрешить, не прибегая к разного рода новшествам и не отступая от церковных канонов. В своём богослужебном уставе, приспособленном к условиям отсутствия священства, Выговская киновия стала следовать уставу Соловецкого монастыря. «И прииде к ним Соловецкий отец священноинок Пафнутий, муж вельми духовен, много лет живый в Соловецкой обители и весь чин церковный и монастырский добре ведый, они же его с великою любовию прияша к себе. И начаша общее житие и церковную службу уставляти по чину и уставу»[63].

Беспоповская практика, ещё задолго до раскола бытовавшая на Русском Севере, получила своё теоретическое обоснование именно во время трагического «соловецкого сидения». Первый шаг в этом направлении сделал соловецкий инок Герасим Фирсов (умер в 1667 году), сформулировав за десять лет до начала восстания основные теоретические положения, которые легли впоследствии в основание беспоповства.

С началом Соловецкого восстания беспоповская практика стала как нельзя более актуальна. «Недоверие к священству на Соловках усиливалось за счёт несовпадения позиций большинства повстанцев и местных иеромонахов… В годы восстания большинство священников… проявили лояльность по отношению к властям… Тот факт, что большинство соловецких священников не проявляли решительности, настраивал повстанцев негативно по отношению к священству вообще… К весне 1669 г. на Соловках появляется беспоповская практика, наиболее ранняя из зафиксированных в старообрядчестве. Причём инициатором и защитником этой практики стал священник Никанор. К концу восстания (с 1673—74 гг.) беспоповская практика становится в монастыре нормой… Выходцы из обители неоднократно сообщали, что радикально настроенные миряне и иноки в церковь не ходят, “и на исповедь к отцам духовным не приходят, а исповедываются промеж собою у простолюдинов, и помирают без покаяния и без причастия”, “и в ямы их кладут без отпевания священническаго”. Трое священников — Никанор, Леонтий и Селивестр — отказались служить. При этом Никанор заявил: “Мы де и без священников проживем, и в церкви де часы станем говорить, а священницы де нам не нужны”. Высказывание Никанора очень похоже на утверждение протопопа Аввакума в Послании “всей тысящи рабов Христовых”: лучше “исповедатися искусному простолюдину, нежели невеже попу, паче же еретику. Аще нужда привлечет, и причаститися без попа можно”… Чтение богослужебных текстов перешло от священников к верующим. Исповедь, погребальный обряд были видоизменены по причине убеждённости повстанцев в том, что священники, не поддерживающие радикальных новшеств, — еретики»[64]. Все эти факты являются лишним доказательством преемственности традиций Соловецкого монастыря в Выговской киновии.