Предвестники Мельтиара - Влада Медведникова

— Спасибо, — сказал я.

Я снова почувствовал, как устал: прозрачная красота Атанга, балкон, увитые плющом стены, ветер, доносящий звуки города, — все стало хрупким, готово было рассыпаться от неверного движения или слова.

— Но вот что меня тревожит, — проговорил Керген. — Ты привез с собой врага… Ты уверен, что это безопасно?

Лаэнар сейчас где-то внизу, на улицах города, опутанный моим волшебством. Я помнил, как он смотрел на меня, — так в штормовую ночь на море смотрят на мерцающий огонь маяка. Я и был теперь его путеводным огнем — ведь я уничтожил его жизнь и дал ему новую.

— Он не враг! — Я не успел обдумать ответ, слова вырвались сами. — Я стер все, что делало его врагом. Мы знаем, кто он. Нам не нужно гадать, кто перед нами. Каждый может оказаться врагом, и я, и вы, но про Лаэнара мы знаем все!

— Эли, прошу тебя…

Я знал, советник хочет, чтобы я успокоился.

Все мы помним, что враги скрыто живут среди нас. Но если говорить об этом и обвинять друг друга, жизнь станет невыносимой.

Я зажмурился на миг и пробормотал:

— Простите…

Керген примирительно улыбнулся и сказал:

— Я лишь имел в виду, что нам не все известно. Кто знает, как враги могут использовать этого мальчика против нас? Ты мог бы отвести его в Рощу, к волшебникам? Ты ведь не сможешь следить за ним все время.

— Я подумаю, — пообещал я.

— Пойдем, — сказал Керген. — Тебе надо отдохнуть.

Он говорил что-то, пока мы шли к дверям приемных покоев, но я едва ловил слова. Я думал лишь о том, что наконец-то доберусь до дома, засну, забуду обо все хотя бы на час, хотя бы на полчаса.

У выхода на лестницу Керген остановился, вновь улыбнулся мне и сказал:

— Ты так повзрослел, Эли. Так и должно быть.

И, не прощаясь, скрылся за дверью.

Браслеты звали меня в небо.

Едва я вышел на широкую лестницу, спускающуюся от дворца на площадь, — и песня полета зазвенела вокруг запястий и лодыжек, льдистыми искрами оцарапала кожу и проникла внутрь, слилась с биением сердца.

Моя душа словно раскололась. Силы покинули меня, я готов был опуститься на землю и заснуть прямо здесь, у дворцовой стены. Но песня полета владела мной, и сети сна расступились, не удержали меня.

Я не дал браслетам увлечь меня в небо, но каждый шаг стал легким, словно я спускался не по каменным ступеням, а по лестнице, сплетенной из ветров.

Но я знал, я не во сне, — явь вспыхивала острыми гранями, не давала забыть о себе.

Я никогда прежде не ходил здесь босиком. Только в Роще — там я знал каждую тропинку, скрип опавшей хвои, колючий песок, теплую землю поляны и холод ручья. Но на улицах все было иначе — даже бедняки не выходили из дома необутыми.

Я спускался по дворцовой лестнице и чувствовал солнечное тепло — оно касалось ступеней, но не проникало вглубь камня. С каждым шагом город становился все громче, его запахи и звуки накатывали на меня, как волны. Скрип колес и дробный перестук копыт, окрики и смех, дальние удары гонга.

Стража у подножия лестницы расступилась, пропуская меня. Я отсалютовал в ответ и зашагал дальше — по цветной брусчатке, то неровной, то скользкой — истоптанной бессчетными прохожими, иссеченной следами повозок.

Голубь вспорхнул у меня из-под ног, белые крылья сверкнули на солнце. Птицы курлыкали, толпились, клевали зерно, — его разбрасывала маленькая девочка. Она кружилась на месте, смеялась и подзывала голубей.

Белых голубей Атанга.

Я вернулся. Я действительно здесь.

Песня полета стала тише, затаилась в браслетах. И тише стал город, — площадь осталась позади, я углубился в лабиринт улиц.

Я приближался к дому, и усталость догоняла меня, окутывала темной пеленой. Я уже видел белую каменную лестницу — она изгибалась, прямо от мостовой поднималась на второй этаж, к тяжелой дубовой двери. Там, за этой дверью, мой дом.

— Эли!

Я обернулся.

Нима подбежала ко мне, запыхавшаяся и радостная. Солнце вспыхивало на ее волосах, дрожало в глубине карих глаз.

— Нима, — сказал я и сжал ее руки.

— Я не могла ждать, — проговорила Нима. Она улыбалась, но я слышал, как торопливо бьется пульс в ее запястьях, и знал — она сдерживает слезы или сдерживала их все эти дни. — Я знала, что ты вернулся… Я зашла к тебе, но дома пусто…

Нима всегда была мне как сестра. Когда я переехал из казармы в этот дом, то дал Ниме ключи. Учитель никогда не выходил из Рощи, но Нима часто бывала в городе. Я хотел, чтобы она в любое время могла заглянуть ко мне.

— Я хотел сразу прийти к вам, — сказал я. — Но мне нужно было доложить обо всем…

Я едва заметил, как мы поднялись по ступеням. Отпирая дверь, Нима говорила что-то о том, как гордится мной учитель и все в Роще, но я только кивнул, отвечать уже не было сил.

— Разбуди меня через одну стражу, — сказал я, когда мы зашли внутрь. — Я хочу пойти вечером в Рощу.

Усталость накатила с новой силой, я едва различал знакомые стены, еле слышал собственный голос. Переступив порог комнаты, я рухнул на кровать и сон накрыл меня как волна, увлек в темную глубину.

26

Я не дошла до своей комнаты. Оставалось сделать лишь несколько шагов, но я не могла заставить себя идти дальше.

Все было привычным, прежним, — словно мир не изменился, не треснул, как хрупкое стекло. Как и раньше, белый свет отражался на поверхности стен, шумели лопасти вентиляторов, ветер касался лица, душа города переплеталась с зовом неба. Как и прежде, люди в коридоре расступались передо мной, приветствовали, будто ничего не случилось. Но отводили глаза и шепотом повторяли мое имя — оно шелестело за спиной как тень.

Я не могла идти дальше, я не могла сделать ни шага. Я стояла перед дверью Лаэнара.

Остался ли хоть след его души здесь? Откроется ли дверь, когда я назову свое имя? Или ответом будет лишь пустота?

«Мы вернем его», — сказал Мельтиар. Он не сказал, будет ли Лаэнар таким, как прежде.

Я коснулась металлической поверхности и прошептала:

— Арца.

Стена разошлась, с тихим шорохом выскользнула из-под моей руки, и я шагнула в комнату Лаэнара.

Мне не нужен был свет — я знала здесь все не хуже, чем у себя, могла наощупь найти любую вещь. Но белые лампы замерцали, одна за одной зажглись под потолком. Я закрыла глаза и позвала:

— Лаэнар…

Он должен был быть здесь. Как он мог исчезнуть, бродить по столице захватчиков, если здесь ничего не изменилось? Отсветы его магии, следы его силы и отголоски чувств, привычные запахи и звуки — все осталось прежним. Стены помнили меня и впустили, услышав мое имя, — как же Лаэнар мог забыть обо мне?

Но я помнила, что видела в зеркале предсказателей.

Даже себя Лаэнар не помнит.

Я поняла, что глотаю слезы, — они душили меня, не давали сделать вдох. Наощупь нашла выключатель, и свет погас, я смогла открыть глаза. Еще два шага — и я упала на кровать. Я не могла успокоиться, душа мне не повиновалась, и я рыдала, вцепившись зубами в одеяло. Мои глаза горели, и весь мир отдалился, растворился в высоте, осталась только едкая горечь, только вкус соли.

Словно море забрало меня, словно я ушла на дно.

Во сне было темно, пусто и тихо. И, когда я открыла глаза, то сперва не смогла отличить реальность от забытья. Но потом время снова пришло в движение, мир ожил. Я услышала, как гудит вентиляция в толще стен, почувствовала движение воздуха. Темнота расступилась — сигнальная лампа была включена, красный свет мерцал над дверью.

Я вспомнила, где я, вспомнила почему.

Что бы ни случилось, я буду сражаться, я буду сиять.

Мне хотелось снова нырнуть с головой под одеяло, скрыться от мира, от сновидений и мыслей. Но нужно идти вперед, а для этого достаточно сделать первый шаг. Я встала, пересекла комнату, коснулась выключателя. Белый свет залил комнату, но я не зажмурилась. Глаза болели, словно я летала в пыльной буре без шлема, но это не страшно, это пройдет.

Я шагнула в ванную. Повернула рычаги — вода хлынула с потолка, горячая, смывающая следы слез, растворяющая мысли. Я долго стояла так — под раскаленными струями, слушая шум воды и сияние магии. Мне казалось, я могу простоять так вечно — но нужно было делать следующий шаг, идти дальше.

В комнате Лаэнара всегда хранилась часть моей одежды, ведь я ночевала у него не реже, чем у себя. Я нашла чистые вещи в стенном ящике. Я сама положила их туда, всего несколько дней назад. Бесконечно давно, когда невозможно было представить, что я буду ночевать тут одна.

Я оделась, защелкнула крепления крыльев, застегнула ботинки. Браслет на запястье показывал время, говорил, что мне пора торопиться на тренировку. Но я не могла.

Весь мир жил и двигался дальше и только в этой комнате время застыло. Только здесь все еще блуждали осколки мыслей и чувств Лаэнара, только здесь он еще помнил меня. Но и это ненадолго — пройдет день или два, лопасти вентиляторов будут рассекать воздух, и ветер по крупице унесет запахи, сила постепенно растворится, смешается с магией, пронизывающей город, превратится в электрические искры, во вспышки в глубине колодцев. И тогда я смогу только смотреть на Лаэнара в зеркалах прорицателей и помнить о том, как я подвела его. Как я подвела всех.