Люблю тебя, мама. Мои родители – маньяки Фред и Розмари Уэст - Нил Маккей

Хезер, Стив и я никогда даже не сомневались, что все остальные дети были от папы. Но когда мы стали старше и история про «гены» перестала выглядеть убедительно, у нас возникали сомнения по поводу Тары и ее младших сестер. Так продолжалось до суда, на котором мама наконец призналась, что папа не был их отцом, а сам папа, который к тому моменту уже был мертв, так в этом и не признался. Я помню, как дети дразнили нас в школе по этому поводу, когда видели Тару в коляске. Они говорили злые вещи, например: «Как так вышло, что у тебя смуглая сестра?» или «Так твой папа с Ямайки?»

Я не думаю, что кто-то из них на самом деле имел представление, при чем здесь отец Тары или как она была зачата. Никто в школе не знал много обо мне или моей семье. Мама не разрешала приводить в гости тех немногих друзей, которых мы пытались заводить. Но тем не менее мне было неприятно выслушивать эти шутки о внешности Тары, а позже ее двух сестер.

Конечно, эта травля оставила с годами глубокий след: Тара была особенно обидчивой – и ее можно понять – по отношению к людям, которые дразнили ее за цвет кожи.

Сейчас, разумеется, уже стало очевидным, что отцами Тары и двух ее младших сестер были мамины клиенты. Когда мы подросли, то стали замечать, что в дом заходят мужчины-посетители. Мы знали, что это не родственники и не жильцы, потому что они оставались всего на час, а то и меньше. Они пользовались не тем входом в дом, которым пользовалась вся семья, а отдельным, который папа сделал для жильцов. Кое-кто из них появлялся регулярно, и когда они приходили, мама ждала их наверху. Постепенно мы выяснили, что она занималась с ними сексом. Я не уверена, когда мы это поняли, но точно задолго до нашего пубертатного возраста.

Я знала, что такое секс, с ранних лет, и не только из-за того, что случилось между мной и дядей Джоном. О сексе постоянно говорил папа. Он буквально не стеснялся абсолютно ничего. Бывало, он сидел в туалете с открытой дверью. Он всегда отпускал грубые комментарии и шутки об интимных делах других людей или о мастурбации. Он очень живо и подробно рассказывал о том, как сексом занимаются животные. Он часто ласкал и лапал маму, а порой просовывал руку между ног мамы, а затем заставлял нас нюхать эту руку:

– Да, дети, вот так пахнет ваша мать!

Мы при этом чувствовали невероятное омерзение, корчились и пытались убежать от папы, и это его только смешило. Мама не делала ничего, чтобы остановить его. Она тоже была достаточно откровенна и раскрепощена в этих делах и часто ходила голой по дому. Никогда не поднимался вопрос о целомудрии детей до той поры, когда они уже будут готовы узнать о сексе.

С другой стороны, мама не пыталась как следует рассказывать нам о жизни. Наверное, она полагала, что мы сами дойдем до всего, что нам пригодится, и так и вышло. Но я точно помню, что в один ужасно жаркий день, когда мне было семь или восемь лет, мама решила преподать нам крайне мерзкий урок об этом. Мы были с ней в гостиной, она сидела на диване и говорила о сексе.

– Вам обеим нужно осознать: чтобы девочка научилась понимать свое тело, ей нужно его изучать.

Я не поняла, что она имеет в виду, и поэтому спросила:

– О чем ты, мам?

– Смотри, я покажу тебе.

К нашему ужасу, она задрала подол юбки. Нижнее белье она никогда не носила.

– Я хочу, чтобы вы протянули руку и пощупали. Мэй, ты первая.

Мне стало дурно от одной мысли об этом.

– Я не хочу, – сказала я, стараясь не смотреть туда.

– Какого хера, делай, что говорят!

Это было куда хуже, чем когда папа трогал маму под юбкой, но маме нельзя было сказать «нет», эта мысль внушала ужас. Так что у нас не было выбора, кроме как сделать это. Это было очень странно, и я чувствовала сильнейшее отвращение.

– Вот так же там все будет и у вас, когда вы подрастете, – твердо сказала она. – Вам нужно об этом знать.

Она объяснила, что обязанность матери – научить дочерей этим вещам. Возможно, она и правда так считала. Или получала от этого некоторое сексуальное удовольствие. Я не знаю точно. В любом случае, этот эпизод показывает, что у нее не было четкого понимания, что такое границы в области сексуальности, которые должны существовать между детьми и взрослыми.

В то время папа еще не оборудовал местечко для мамы на верхнем этаже дома, где она могла работать – замысловатый будуар с драпированным кружевным балдахином и глазком, через который папа мог смотреть и снимать, – но даже без него, в дополнение к общей с папой спальне, у мамы была еще одна спальня для развлечений с мужчинами.

Намного позже мама рассказала мне, что папа очень часто сам находил ей клиентов. Хотя он и был расистом, его впечатляла идея приводить к ней для секса чернокожих мужчин, он был без ума от размера половых органов у некоторых из них. Папа был убежден, что чем размер больше, тем лучше, и поэтому, чем больше мама имела дел с ними, тем в больший восторг его это приводило.

Мама призналась мне в этом, когда я уже выросла, и когда у них с папой был особенно мрачный период в отношениях. Она настаивала, что ее работа проституткой была ей омерзительна и что она занималась этим только потому, что семья нуждалась в средствах, а папа заставлял ее. То же самое она говорила