Галерея призраков - Альфред Хичкок

Капитан попытался отговорить меня от принятого решения, однако я настоял на своем, предпочтя занимать каюту один, нежели оказаться обузой для офицеров. Не знаю, был ли я прав, но если бы я согласился на предложение капитана, то тем бы моя история и закончилась. Все происшедшие события так и остались бы всего лишь фатальной цепочкой самоубийств, которые по странному совпадению совершали пассажиры одной и той же каюты, и не более того.

Дело, однако, обстояло совсем иначе. Я настойчиво убеждал себя не обращать внимания на опасения капитана и преуспел в этом настолько, что даже вступил с ним в спор. Я уверял его, что дело в самой каюте. В ней слишком сыро. И иллюминатор оказался распахнутым ночью. Мой сосед, вероятно, был нездоров, когда поднялся на борт, а в постели он, должно быть, впал в бредовое состояние. Теперь же он, возможно, прячется где-то на корабле, и позже его непременно найдут. Необходимо тщательно проветрить каюту и, быть может, отремонтировать запор иллюминатора. Если капитан позволит, я лично прослежу, чтобы все работы были выполнены незамедлительно.

— Конечно, вы имеете полное право оставаться там, где считаете нужным, — ответил капитан, не скрывая недовольства, — однако я был бы вам очень обязан, если бы вы все же поменяли каюту и позволили мне запереть сто первую. Тогда вопрос можно было бы считать исчерпанным.

Я взял на себя смелость не согласиться и покинул капитана, еще раз пообещав ему молчать об исчезновении моего попутчика. У последнего на борту знакомых не было, поэтому никто и не обратил внимания на его отсутствие. Ближе к вечеру я снова повстречал судового врача, и он поинтересовался, не передумал ли я оставаться в своей каюте. Ответ мой был отрицательным.

— Все же скоро вы измените свое решение, — мрачно сказал он.

Вечером мы сыграли несколько партий в вист, и спать я отправился довольно поздно. Должен признаться, что, входя в каюту, я чувствовал себя весьма неуютно. Я не мог отделаться от навязчивых мыслей о своем высоком попутчике, которого видел только прошлой ночью, и все представлял себе, как он, мертвый и уже начинающий раздуваться, лежит сейчас на океанском дне далеко за кормой под двухсот- или трехсотфутовой толщей холодной воды. Пока я раздевался, готовясь отойти ко сну, его лицо так и стояло перед моим внутренним взором, и я даже не смог удержаться от искушения отдернуть занавеси, скрывающие верхнюю койку, и убедиться, что его там действительно нет. Я запер дверь каюты и уже собирался ложиться, когда вдруг обнаружил, что иллюминатор снова открыт и закреплен снаружи. Смириться с этим было выше моих сил. Я торопливо накинул халат и отправился на поиски Роберта, стюарда, ответственного за порядок в моей каюте. Я был вне себя от ярости, и когда я отыскал его, то притащил за шиворот к двери сто первой и буквально толкнул к распахнутому иллюминатору.

— Как это понимать, негодяй?! Почему иллюминатор каждую ночь остается открытым? Или тебе не известно, что это противоречит правилам? Может, ты не знаешь, что если корабль накренится и вода начнет поступать в каюту, то и десяти человек не хватит, чтобы сдержать ее? Будь уверен, я доложу, капитану, что ты подвергаешь опасности жизни всех присутствующих на судне!

Гнев мой не знал границ. Мертвенно побледневшего стюарда била крупная дрожь, затем он, не говоря ни слова, достал инструменты и принялся за работу.

— Почему ты не отвечаешь? — крикнул я, кипя от негодования.

— С вашего позволения, сэр, — робко проговорил Роберт, — на борту нет ни единого человека, который смог бы заставить этот иллюминатор не раскрываться по ночам. Вы в этом сами убедитесь, сэр. Нет, как только придем в порт, надо бежать с этого корабля. Ноги моей на нем больше не будет, сэр. А вам, сэр, я бы посоветовал собирать вещички да переезжать к доктору или еще куда. Поверьте на слово, сэр, на вашем месте я бы так и поступил. Вот посмотрите, сэр, сейчас он надежно закреплен или нет, как вы считаете? Попробуйте сами, проверьте, сможете вы сдвинуть его с места?

Я подергал иллюминатор и нашел его закрепленным очень прочно.

— Так вот, сэр, — продолжал Роберт чуть ли не торжественно, — ставлю свою репутацию стюарда первого класса, что не позже чем через час он снова будет открытым и, помяните мое слово, закрепленным снаружи! Вот что самое ужасное, сэр, — закрепленным снаружи!

Я внимательно осмотрел массивный болт и глубоко накрученную на него тяжелую гайку.

— Если он этой ночью окажется открытым, Роберт, я дам тебе соверен. Но это попросту невозможно. Ты свободен.

— Вы сказали, соверен, сэр? Очень хорошо, сэр. Премного вам благодарен, сэр. Доброй ночи, сэр. Желаю вам самых приятных сновидений, сэр.

Роберт заспешил по коридору, весьма довольный тем, что я его отпустил! Разумеется, я был уверен, что своими дурацкими историями он стремится прикрыть собственную халатность, напугать меня, и потому не поверил ни единому его слову.

Я улегся в постель, и через пять минут после того, как я уютно завернулся в одеяла, Роберт погасил в коридоре лампы, свет которых проникал в каюту через матовое стекло окошка в двери. Неподвижно лежа в темноте, я всеми силами старался заснуть, но вскоре понял, что это вряд ли мне удастся. Я был излишне возбужден после своей гневной вспышки, однако должен признаться, что она отвлекла меня от мыслей об утопленнике, который недавно был моим соседом по каюте. Сон как рукой сняло, и некоторое время я просто лежал, то и дело бросая взгляды на хорошо видимый с моей койки иллюминатор, который в ночном мраке был похож на тускло светящуюся суповую тарелку, подвешенную в пространстве. Так прошел, наверное, час, и я, насколько помню, уже начал понемногу погружаться в сон, когда внезапно был разбужен порывом холодного воздуха с солеными каплями морской воды, брызнувшими мне прямо в лицо. Я резко вскочил на ноги, позабыв о качке, потерял равновесие, и в следующее мгновение меня швырнуло через всю каюту на скамью, расположенную под иллюминатором. Мне хватило нескольких секунд, чтобы прийти в себя и подняться на колени. Иллюминатор опять был распахнут и закреплен снаружи!

Не верить собственным глазам я не имел оснований. Я определенно не спал, когда встал с койки, но если бы и спал, то неизбежно проснулся бы после падения. Более того, я сильно разбил локти и колени, и эти ссадины не исчезли наутро, подтверждая истинность происшедшего ночью, даже если бы меня и одолели сомнения. Иллюминатор был распахнут и закреплен снаружи — это было столь невероятно, что я, как сейчас помню, при виде этого необычайного феномена испытал не страх, а удивление. Я снова закрыл его и изо всех сил, на которые только был способен, закрутил гайку на болте. В каюте было очень темно. Не приходилось сомневаться, что иллюминатор открылся через час после того, как Роберт закрепил его в моем присутствии, и я вознамерился проследить, откроется ли он вновь. Болт с гайкой были очень массивными и тяжелыми, и я ни на секунду не допускал, что гайка может сползти с болта от простого раскачивания. Я стоял у иллюминатора и задумчиво смотрел через толстое стекло на серые штрихи пены, возникавшие при движении корабля на черной воде. В этом положении я пребывал, пожалуй, с четверть часа.

Вдруг я отчетливо услышал странный звук, как будто что-то шевельнулось позади меня на одной из коек, а в следующую секунду, когда я инстинктивно оглянулся, хотя в такой темноте, разумеется, невозможно было ничего рассмотреть, мне показалось, что я различил в тишине сдавленный стон. Я стремительно прыгнул через всю каюту и, резко рванув занавеси на верхней койке, сунул туда обе руки, пытаясь определить, есть ли на ней кто-нибудь. И мои предположения оправдались.

Я хорошо помню, как, протянув вперед руки, испытал ощущение, будто опустил их в сырой погреб, и в тот же момент в лицо мне ударил порыв ветра, вонявшего застоявшейся морской водой. Я ухватился за что-то, напоминавшее формой человеческую руку, которая была скользкой, влажной и холодной как лед. Но в ту секунду, когда я потянул на себя этот омерзительный предмет, с койки на меня прыгнуло какое-то существо, представлявшее собою липкую илистую массу, как мне показалось, тяжелую и сырую, но обладавшую вместе с тем некой сверхъестественной силой. Я рухнул на пол, а через мгновение дверь распахнулась, и тварь выскочила из каюты.

У меня просто не было времени, чтобы испугаться, и, быстро придя в себя, я выбежал следом за ней и помчался в погоню во всю прыть, но было уже слишком поздно. В десяти ярдах перед собой я видел — я уверен, что видел, — черную тень, бегущую по тускло освещенному коридору, бегущую быстрее, чем тень самой легконогой лошади, озаряемой темной ночью светом прикрепленной к повозке керосиновой лампы. Но уже в следующее мгновение она скрылась из виду, и я остановился, с трудом переводя дыхание и держась за полированные перила, ведущие к переборке, где коридор поворачивал в сторону сходного трапа. Волосы у меня стояли дыбом, а по лицу стекали крупные капли холодного пота. И я ничуть не стыжусь этого, ибо напуган был сверх всякой меры.