Главные вещи - Юрий Серов

Игра началась. Папа с утра уезжал на работу на машине, мама провожала мужа, убиралась, готовила, и они с детишками завтракали. Сын уходил в школу, он учился в первом классе, а дочка оставалась с мамой и помогала по хозяйству. Вечером семья собиралась за ужином, слушала новости и садилась в гостиной перед телевизором. Часто на огонёк приезжали родственники, вроде дяди, тёти и племянников, и для них выделяли целую комнату, дом наполнялся шумом и весельем.

Я играл в «Семью» долго, почти целый год. Ящик обрастал мебелью, менялись обои, техника, папа покупал детям подарки и гостинцы. Я задумывал о покупке второй квартиры, потому что сын со временем подрос и начал зарабатывать деньги, но в один прекрасный момент игра прекратилась. Забыв по рассеянности ящик на подоконнике, утром я обнаружил поплавленный солнцем пластилин. Промелькнула мысль начать заново, но я отказался от неё и поставил точку.

Что в детстве может занимать мальчика, кроме игрушек и сладостей? Конечно, машины! Дедовы, отцовы, старшего брата или дяди, да любые! «Москвичи», «Волги», «Лады», иномарки. Каждый пацанёнок во дворе хвалился чем-то своим, у кого не было машины, тот оказывался не в почёте, игнорировался, а особое внимание уделялось обладателю «восьмёрок» или «девяток». В послесоветские годы эти модели считались культовыми, а их хозяева настоящими счастливчиками. Приехать во двор на «зубиле», особенно когда все дворовые на месте, означало стать героем на ближайшую неделю. А если ребятам удалось посидеть внутри, покрутить баранку и с горящими глазами понажимать кнопок, то и на месяц.

У моих родителей машины тогда не было, и вся радость доставалась дедову «Москвичу» 412 модели. Яркого красного цвета, с мощным мотором и незабываемыми форточками, которые мне нравилось открывать и ехать, подставив лицо под струю воздуха, – автомобиль был семейной гордостью, редко ломался и всегда выручал. Надо перевезти арбузы с бахчей – без проблем, картошку из гаража – легко, домчаться до родственников за тысячу километров – и это выдержим, вылезти из грязи на просёлочной дороге – даже трактор не нужен!

Впервые за руль я сел года в четыре. До этого дед выделял мне переднее сиденье, пристёгивал ремнём и трогать ничего не разрешал. Но однажды после долгих уговоров он посадил меня на колени и возил за городом. Я рулил, и пусть скорость не превышала десяти километров, счастье моё зашкаливало мыслимые пределы. С той поры я влюбился в нашу машину.

Особенно мне нравился салон «Москвича». Даже сейчас, закрыв глаза, я вижу всё до мельчайших деталей: широкое ветровое стекло, под которым располагается чёрная панель, рулевая колонка с аббревиатурой «ИЖ» и тонкой ручкой поворотника, спидометр, измерительные приборы с надписями «бензин» и «ампер», замок зажигания, рычажки подсоса и переключения света с ближнего на дальний, педали, коробка передач, радиоприёмник, бардачок, где всегда валялись пластиковый стаканчик, соль и раскладной нож.

С дедовым «Москвичом» связано много смешных и запоминающихся историй. Например, как мы возвращались из Днепровки и сбили на трассе корову, выбежали на помощь, а она вскочила и со всех ног бросилась наутёк. Или как застряли в грязи, опровергнув утверждение, что ижевская лошадка скорее танк, чем автомобиль. А однажды сломались на безлюдной дороге, и я помогал старшим ремонтироваться, подавая необходимые ключи.

Дед и сам мог рассказать с десяток случаев. Часто вспоминал, как отец с друзьями перевернулся на рыбалке, или как сам врезался лоб в лоб с другим «Москвичом» – он называл то столкновение поцелуем взасос. Бывали и мелкие казусы вроде отлетающих колпаков, оторванной ручки передач и найденного в салоне шипящего ёжика.

Пожалуй, наша большая дружба с дедом началась именно с машины. Я ходил с ним в гараж, мы много общались и привязывались друг к другу, вместе копались и перебирали двигатель, мыли «Москвич» у реки и катались по делам. Дружба поколений крепла год от года, перерастая в нерушимый бастион.

Множество детских воспоминаний связано с дворовыми похождениями. Будь то футбол, игра в «банку» или в «клёк», обычные догонялки или катание на качелях, бессмысленные ковыряния в песке или кувыркания на заборе, мальчишеская память хранит эту суету до глубокой старости.

У нас с ребятами моего возраста был дефицит. Девчонок оказалось много, они держались всегда дружной группкой, а парни в основном перешли границу первого десятилетия и мелких к себе не принимали. Им нравилось казаться взрослыми, бегать за гаражи курить, подтрунивать над девчатами, что в окружении карапузов выглядело смешно. Нас старшие не замечали принципиально, а мы старались лишний раз не лезть.

В чужие дворы я не ходил и дружил с ребятами из соседних подъездов. Выглядывал с балкона, кричал Сашке из четвёртого или Серёге из второго, ждал, пока кто-нибудь из них откликнется, хватал мяч и бутылку воды и спускался вниз. С Сашкой дружили недолго. Он часто задирался, хулиганил и скоро отыскал подобающую компанию, куда с радостью и перебрался. Особо не горевали.

Так мы остались вдвоём с Серёгой. Он, как и я, приезжал к деду в гости, поэтому договаривались о встречах заранее, чтобы не скучать поодиночке. Шли обычно на стадион, играли в «тридцать три» или оставались во дворе и чеканили в «олимпийку». Серёга в чеканке был редкий мастер, мог запросто на спор набить ногой двести-триста раз без передышки, при этом беззаботно болтал о вчерашних автогонках. И по деревьям лазил здорово: по гладкому стволу без веток и сучков, за которые можно зацепиться, забирался словно Маугли.

Ещё мы играли в сыщиков Шерлока Холмса и доктора Ватсона. Целый час спорили, кому быть Холмсом, и я наплёл, что доктор – важный и образованный, к тому же со званием: не просто детектив, а доктор. Серёга поразмышлял и стал Ватсоном, а я довольствовался ролью Шерлока. Из дома я взял большую лупу – непременный атрибут сыщика, Серёга повесил на шею старый неработающий фотоаппарат, выдал мне пистолет, чтобы отстреливаться от преступников, и мы вышли во двор, чтобы приступить к первому нашему делу.

Дело предстояло сложное и запутанное: выследить мальчика Ромку. Ромке недавно стукнуло четырнадцать, и он стал по вечерам где-то пропадать. Где – нам и предстояло выяснить. Мы уселись на карусель, не подавая виду, что за кем-то наблюдаем, а сами косились на компанию старших, сидящих в беседке, и строили догадки. Когда Ромка попрощался с компанией и заторопился, мы двинулись следом.

Подозреваемый долго петлял по дворам, озирался и останавливался, проверяя нет ли хвоста, – видимо, не хотел раскрывать карты. Мы прятались, либо делали вид, что гуляем, а сами ждали, куда же приведёт Ромка. Он продолжал вилять, углубляясь в переулки, и один раз мы его едва не потеряли из виду. Благо зоркий глаз доктора углядел вдалеке знакомый силуэт, и дело не провалилось.

Ромка дошёл до спорткомплекса «Юбилейный», свернул налево, к частным домам и громко свистнул. Тогда и выяснилась причина, из-за которой он шифровался. Оказалось, что паренёк гуляет по вечерам с девушкой. Мы с Ватсоном хлопнули по рукам, разгадав загадку, сфотографировали парочку на память, и хотя древний «Зенит» не включался, посчитали, что улик хватит.

В Холмса и Ватсона играли целое лето. Следили за дворовыми, родителями, а осенью нам предстояло идти в школу, и сыщики отложились до каникул. С Серёгой увиделись уже зимой. Ему подарили «Полароид», лупа пригодилась для рассмотрения снежных следов, и мы почувствовали себя настоящими детективами.

Той же зимой повстречался нам и Сашка. С сигаретой, не стесняясь возраста, он разговаривал матом и цыкал слюной через зубы, хлопал нас по плечу и предлагал глотнуть по пивку. Я смотрел на него и не узнавал в грязном беспризорнике бывшего друга, так он изменился за это время: осиротел, погрубел и вцепился в жизнь хулигана острой хваткой.

Мы с Серёгой от пива отказались, но Сашка не огорчился. Залихватски попрощался и ушёл, оставив сыщиков в недоумении. Я предложил организовать слежку, но Ватсон не согласился, сказал, что результаты не порадуют, а наоборот шокируют, ведь Сашкина мать умерла, отец мотается по стране в поисках лучшей жизни, а друга уже не вернуть. Он выбрал плохой путь. Я удивился словам Серёги, они были серьёзны и вдумчивы. С тоской мы побрели домой, молчали, хотя на душе моросил дождь, и хотелось поговорить о Сашке, однако никто не проронил ни слова. Дошли до дома, пожали руки и разошлись.

Этот слайд из беззаботного детства впервые столкнул двух маленьких детей со страшным взрослым миром, миром, выплюнувшим Сашку на улицу. В сыщиков играть расхотелось, лупа и фотоаппарат отправились на покой, а мы с Серёгой занялись строительством ледового дворика: возводили горку, лепили снеговиков, благо снега навалило по пояс, и отдыхали.

В первый раз – в первый класс. Вот я и ученик. В английском сером костюме, при галстуке, с букетом хризантем, а рядом двадцать нарядных одноклассников, все переглядываются и знакомятся, показывают на нашу учительницу. Что-то говорит директор, что я уже и не помню, из динамиков доносится легендарная «Учат в школе», и мне кажется, я уже взрослый, раз буду учиться.