Ремесленники душ - Дмитрий Распопов

— Это очень плохо! — он отпустил меня и повернулся спиной, — мне придется сообщить об этом в цех. Ты говорил об этом полиции?

— Да, но без подробностей, я и сам об этом толком ничего ведь не знаю, — меня удивила его реакции, он явно что‑то знал.

— Сэр?!

— Пора тебе выдать доступ к третьей секции Рэджинальд, — он серьезно посмотрел на меня, — ознакомься с трудами сэра Винкеля и сэра Огюста. Там будет ответ на твой вопрос.

Вот этой новости я очень обрадовался, хоть он и не ответил на мой вопрос, но хотя бы сказал, где я могу об этом узнать.

— Подожди пока придут мои помощники, — попросил меня он, — и проследи пожалуйста, чтобы к нему больше никто не прикасался. Мне нужно срочно уведомить совет о том, что ты мне сейчас рассказал.

— Хорошо сэр, — я склонил голову.

Ждать пришлось долго, и от нечего делать я вспомнил о том, что обещал инспектору. Преподаватели запрещали нам пользоваться прибором, когда рядом не было кого‑то из них, но блин, если сейчас его заберут, то чужая душа просто раствориться в моей! Тем более, как я на уроке объясню, что мне нужно слить чужую душу? Ведь переносить в себе души, как и насильственно их забирать могут только антианиманты.

Воровато оглянувшись по сторонам, я пошел и закрыл дверь, подперев её стулом, чтобы дать себе время, если в класс кто‑то попытается войти. Быстро запустив прибор, я достал из кармана монету в пять пенни и подключив её к прибору, положил руку на другую его часть. Передачу души животных мы начали проходить, поэтому я ориентируясь на свои собственные чувства, протянул в ладонь все то, что не являлось моей сущностью. Мотор устройства, работающий на эссенции зажужжал, колбы окрасились привычной зеленью, и я понял, что все получилось. Быстро выключив прибор, я вернулся к двери, убрал стул и только после этого забрал монету с устройства. Вначале я не поверил своим глаза, но зеленые риски на монете, показывающие степень её заполнения, твердо и устойчиво показывали, что в руках у меня одна гинея, не больше и не меньше.

— «Как?! Как такое возможно?! — мысли замелькали в голове с бешенной скоростью, — да там было‑то души с два — три пенни не больше! Откуда так много эссенции?!».

Мои размышления были прерваны старшекурсниками, которые зашли за аниматроном. Задумчиво проводив их взглядом, я подкинул в руке монету.

— «Похоже мне предстояла сегодня долгая ночь в библиотеке, только сначала нужно будет сходить к мистеру Трасту и получить на своем жетоне третий прокол».

Получив доступ к третьей секции, я под удивленным взглядом дежурного заперся в кабинете, который был предназначен для работы с книгами этой категории, выносить их в общий зал мистер Траст мне категорически запретил, пригрозив в случае обнаружения таких фактов, отнятием пропуска.

Открыв первую книгу, я углубился в чтение, почти сразу же поняв, почему её нет в общем доступе. Книга описывала продолжение экспериментов на людях, которые начал первый ученик ван Червиваля. Вот только методы были вовсе не так гуманны, как в первом случае. Дотошно и подробно, да так, что у меня волосы вставали дыбом, там описывались методы как положительной, так и отрицательной стимуляции людей, перед отбором души. По ним выходило, что люди полные положительных эмоций давали в трое насыщеннее эссенцию, чем в своем обычном состоянии, если же их выводили из себя или били, эссенция была в пятеро или даже в десятеро концентрирование.

Я пока не очень понимал, каким образам эти конечно же интересные знания могли дать мне ответы на заданные вопросы, вот только открыв вторую книгу, мне сделалось по — настоящему дурно. Автором сего творения был антианимант, который описывал свои опыты над пленными республиканцами. Людей пытали, жгли, насиловали, чтобы получать такую концентрацию эссенции, которой хватило бы для подзарядки мощного концентратора. В книге была расчерчена целая таблица, линейной зависимости от уровня степени пытки и получаемой концентрации. Я провел пальцем от высшей точки концентрации вниз, и рука у меня замерла, в строке соответствия нижней строчки значилось «Расчленение» и «Выемка органов» у живых людей.

Меня забила дрожь от понимания, кто такой Кукольник и для чего он это все делает! Он иссушает людей, забирая максимально концентрированные души, оставляя полиции не поврежденные части тела, при этом пряча тела и органы, проверив которые опытный ремесленник сказал бы, для чего это было сделано. Видимо у убийцы не было крупного камня как у меня сейчас, и он также не видел, как и я ранее, что внутренние органы оставляют на себе часть следов концентрации души, иначе бы никогда не оставил их на месте преступления.

От волнения у меня пересохло в горле и затряслись колени, с трудом преодолевая дрожь, я продолжил чтение, открывая для себя то, зачем вообще велась сейчас война и какую роль на самом деле выполняли на ней антианиманты. Это были по сути палачи, которые сами или с помощью специально приставленных к ним людей пытали и истязали пленных, чтобы получить высококонцентрированные эссенции душ. Автор подробно описывал пять лет своей службы в армии и все творимые собой ужасы с научной точки зрения. У меня холодела спина, едва я представлял себе, что обладая схожим даром, я также попаду на фронт и буду заниматься теми же вещами. Дочитав книгу до конца, я устало откинулся на стуле. Мне открылась другая, оборотная сторона работы ремесленников и она была отвратительна.

Вернув книги на стеллажи, я вышел в темноту ночи, а за мной ругаясь и шипя за мой поздний уход, вышел дежурный, который из‑за меня не мог пройти дальше второй секции и терпеливо ждал, когда я вернусь из комнаты, куда ему доступ был запрещен.

Не обращая на него внимание, я пошел к себе, зайдя мимоходом к мистеру Трасту и попросив его отправить пневмопочтой письмо инспектору, с просьбой о встрече. Ответ пришел только на следующий день, он предлагал встретиться, если не произойдет очередного убийства, неподалеку от участка в приличном кафетерии.

У меня оказалось целая уйма времени подготовиться к своему рассказу лучше, я перечитал еще раз книги по антианимантам и их работе, а также пару личных дневников ремесленников, которые проводили схожие опыты, но только их подопытные сознательно давали себя мучить и добровольно отдавали души. Конечно же в этих случаях обходилось без тех ужасов, которые творились над пленными.

Добираться пришлось самому, поскольку это была частная встреча и фургон полиции мне не полагался, к счастью у ворот квартала всегда дежурили извозчики и не оставило труда, хотя и скрипя сердцем, отдать деньги. Сам я боялся идти туда, так как помнил неприятные мгновения, связанные с собственным ограблением, именно поэтому я и не взял с собой никаких ценных вещей, а уж тем более камень, но все равно первый самостоятельный выезд в Ист Энд, вызывал у меня страх.

Кафетерий располагался чуть выше Вайт Чепла, на Черч стрит и по меркам квартала ремесленников с трудом дотягивал до уровня «приличного». Расплатившись с извозчиком, я огляделся по сторонам, поскольку угнетающая атмосфера местных улиц всегда действовала мне на нервы. Был день и улицы были полны народа, вот только по сравнению с нашими улицами, мне тут было страшно и днем. Босоногие и в рванной одежде беспризорники носились туда — сюда, и очень часто вслед за ними неслось.

— Держи вора! Стой, убью!

Лоточники, которые были лучше всех здесь одеты, продавали всякую всячину, начиная от шелковых косынок и заканчивая стеклянными баночками с шариками опиума внутри. Я один раз пытался купить пирожок, но выкинул его едва надкусив, вид мяса внутри еще долго потом вызывал во мне тошноту.

Горожане, спешившие по своим делам, не были так нарядны и веселы как у нас, печать бедности, тяжелого труда и голода была практически на каждом втором лице. Как ни странно, но только молодые девушки, прогуливающиеся обязательно в сопровождении родителей или своих ухажёров, радовали взор. В остальном кругом было почти тоже что и везде в Ист Энде, грязные узкие улочки с выщербленной мостовой, серые невзрачные здания с нависающими окнами из которых могли в любой момент вылить нечистоты и вечный полумрак от смога. Если в Мидл тауне и у нас в квартале везде были газовые фонари, которые включали ближе к вечеру, то здесь такой был один на пять — шесть домов и подаваемый очень экономно газ позволял осветить утренний или вечерний туман лишь на пару шагов вперед. Как тут жили люди я не представлял себе, ведь каждый раз выбираясь с колледжа я с содроганием думал, что будет, если останусь один на этих улицах без прикрытия полиции.

Дверь звякнув колокольчиком, пустила меня внутрь. Увидев меня, от барной стойки сразу же отошла симпатичная девушка и быстро подошла ко мне, услужливо склонившись.

— Сэр, заходите пожалуйста у нас лучшие чизкейки в этой части города.