Николай Бердяев - С. Шевчук

Еще одна характерная черта Николая Бердяева – любовь к животным. Он очень горевал, когда покидая Советскую Россию вынужден был оставить скайтерьера Шульку. А в Страстную субботу 1936 года Лидия шла на почту и увидела черную собаку, голодную, грязную, без ошейника. Она подозвала ее. И животное с радостью откликнулось на зов. Опасаясь, что собаку могут забрать в фургон для бродячих животных, Лидия Юдифовна забрала ее в дом. Николай Александрович собаке очень обрадовался, но боялся, что найдется хозяин и им придется отдать ее. После Пасхи Бердяевы сообщили о своей находке в мэрию. Им ответили, что если собака без ошейника, и никто не заявил о ее пропаже, то они могут считать ее своей. Так в доме Бердяевых появилась собака. Николай Александрович радовался ей, как ребенок.

У соседей Бердяевых жил котенок, серый, пушистый, с белыми лапками и грудкой. Однажды он пробрался во двор к Бердяевым и не хотел уходить. Евгения несколько раз относила его к соседям, но котенок упорно возвращался. В конце концов соседка сказала, что котенок не хочет жить у нее, Бердяевы нравятся ему больше, и если они хотят, то могут забрать его к себе. Николай Александрович в это время был в Париже. Когда он вернулся, то первым в передней его встретил котенок. Он быстро освоился и, совершенно не боясь Бердяева, стал взбираться по его брюкам. Назвали котенка Мурри. Так в доме Бредяевых появился еще один домашний любимец.

Живя в Париже, Николай Александрович почти не общался с эмигрантами. С Мережковским, писавшим о нем грубые статьи, он не встречался долгие годы, не виделся и со Струве, также нападавшем на него в печати. С отцом Сергеем Булгаковым у Бердяева не было разрыва, но встречались они очень редко, разве что на собраниях и философских диспутах.

В 1938 году Бердяев получил скромное наследство от Флоранс Вест, друга семьи и поклонницы его философии – дом с садом в Кламаре. Несмотря на наследство, Бердяевы оставались стесненными в средствах. У философа было довольно странное отношение к деньгам. В эмиграции он не бедствовал, но часто нуждался и иногда не знал, чем будет жить через несколько месяцев. И поэтому он очень дорожил своим кабинетом с окнами в сад и библиотекой, но собственность интересовала его только как возможность быть независимым, свободным от проблем быта. Для Бердяевых завещание Флоранс Вест было поистине спасительным. Из-за поднявшихся цен они вынуждены были оставить квартиру, где жили десять лет. Дом оказался очень уютным, с небольшим садом, высокими каштанами, чем-то отдаленно напоминал старинную русскую усадьбу. Как только Бердяевы переехали, Лидия сразу повесила в столовой портрет Флоранс, чтобы их благодетельница всегда незримо присутствовала в доме.

1 сентября 1939 года германские войска вторглись в Польшу, 9 апреля 1940 года – в Норвегию и Данию, 10 мая – в Бельгию, Нидерланды, Люксембург, а затем через их территории – во Францию. 10 июня французское правительство эвакуировалось из Парижа и 14-го числа немцы без боя вступили в Париж.

Николай Александрович давно предчувствовал катастрофу, надвигавшуюся на Европу, и начало Второй мировой войны не стало для него неожиданностью. Начались бомбардировки, но философ к воздушным налетам относился довольно равнодушно. Ночью, просыпаясь от взрывов бомб, он переворачивался на другой бок и снова засыпал. В погреб Бердяевы не спускались. Николай Александрович даже увидел в налетах какую-то эстетическую сторону – иногда он смотрел на воздушный бой и находил это красивым зрелищем.

То, что происходило в Париже, напоминало первые годы Советской России. Во Франции введены карточки, повсюду очереди, пустые магазины, неуверенность в завтрашнем дне.

Войну Николай Александрович переживал не только как внешние события, но и субъективно, как внутренний опыт, как ощущение конца цивилизации и гибели культуры, несовместимость тоталитаризма с учением Христа. Оккупация была унизительна, Бердяев не мог спокойно смотреть на немецкие мундиры, и в июле 1940 года он решает покинуть Париж. На парижском вокзале паника – толпы людей стремятся уехать. Бердяевы попали в давку, едва не погиб кот Мурри. Чудом выбравшись из людского столпотворения, Николай Александрович сказал Лидии, что придумал последнюю главу своей книги, – работа мысли, как уже говорилось, не прекращалась у него ни при каких обстоятельствах. Бердяевы уехали в Пила под Аркашон. По злой иронии судьбы, через несколько дней после приезда в Пила появились немецкие войска.

Три месяца Бердяевы прожили на небольшой вилле в лесу. У философа была возможность эмигрировать в Америку, но он остался во Франции. В начале сентября Бердяевы вернулись домой.

Тем временем германские войска вторглись в СССР. Немцы заняли Украину и дошли до Кавказа. Николай Александрович верил в непобедимость России, но опасность, нависшую над страной, переживал мучительно. Он часто раскладывал на столе карту военных действий и следил за продвижением германских войск по территории России. В это время философ делил людей на тех, кто желал победы СССР, и тех, кто видел в Гитлере освободителя России от большевизма. Последних Бердяев считал изменниками. Он верил в великую миссию России, и считал ее освободительницей мира от фашизма. Не любивший все, что связано с военными с детства, философ видел в действиях Красной армии проявление воли Провидения.

Видимо, под влиянием трагических событий Второй мировой войны, в работах Бердяева начиная с книги «Опыт эсхатологической метафизики» (1941) появились эсхатологические мотивы, зазвучали предчувствия конца мировой истории и человека. Во время войны тема конца мира не оставляет мыслителя, он пишет «Экзистенциальную диалектику божественного и человеческого» (1943–1945), «Истина и откровение» (1945), посвященную основным проблемам христианства, и свою философскую автобиографию «Самопознание» – свое самое известное произведение, которое было издано лишь после смерти философа.

Обстановка в Париже оставалась тяжелой. Продолжались аресты и депортации в Германию, в концлагеря. Однажды к Николаю Александровичу пришли гестаповцы, расспрашивали его о роде занятий. Своих убеждений философ никогда не скрывал, он открыто осуждал русских, сотрудничавших с оккупантами, передавал в тюрьмы пакеты с едой. Когда же в одной швейцарской газете промелькнуло сообщение о том, что Бердяев арестован, из Берлина был сделан запрос по этому делу и через несколько дней к нему снова явились двое гестаповцев выяснить, чем вызван этот слух. По их словам, сообщение в газете вызвало настоящий переполох. Оказалось, что у Бердяева были покровители в высшем эшелоне национал-социалистов, – кто-то из почитателей его философии в Берлине не допускал его ареста.