Из записок мага - Козырь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но настал день, когда место умершего раба никто не занял. И в этот же день над дромоном разразилась буря. Сначала Мильгар пытался заставить рабов грести на один борт, но это не помогло, судно швыряло, как пушинку по бурным неверным волнам. Тогда он приказал убрать весла, и дромон отдался на волю бога. Кидало и крутило так, что вода через отверстия для весел заливалась бурными потоками. Мильгар не выдержал и убежал наверх.
Положение рабов становилось отчаянным, они не могли уйти от своих скамей, прикованные цепями, на них хлестала холодная соленая вода, судно скрипело и готовилось стать общей могилой.
Буря продолжалась несколько дней, никто за это время не спустился в весельное, не принес рабам еды и воды, и через три дня в живых осталось только пятеро рабов. Остальные, прикованные к лавкам, разбухшие, плавали на поверхности соленой воды, которой было в достатке. Но и по окончанию шторма никто не спустился в весельное, словно не осталось ни одного человека, которого могла бы заботить судьба дромона.
Мальчишка (только теперь его уже нельзя было так назвать) постучал кулаком в переборку, но лишь молчание услышал он в ответ. Тогда заорал кузнец, колотя веслом по скамье:
– Да есть ли хоть кто живой там, наверху!
– Наверное, их всех унесло бурей, – сказал один раб, пожилой уже мужчина, в бороде которого серебрились седые волоски. – А если они все подохли, то мы свободны.
– Ты сначала попробуй освободиться от цепей, – усмехнулся молодой раб, его привели последним, поэтому он был бодрее всех.
Пятый раб уже умирал: он наглотался морской воды, не вынеся мук жажды.
Тогда голос подал Гордый:
– Доски, в которые вколочены цепи, разбухли от морской воды, если использовать весло, как рычаг, железный штырь может легко поддаться.
Он взял весло, зацепил за него свою цепь и протянул конец весла кузнецу.
– Навались на весло, – велел он кузнецу, а сам что есть силы ухватился за цепь чуть подальше от кандалов, окольцевавших руки музыканта.
Цепь натянулась от двойных усилий, несколько секунд поборолась, и железный штырь, скрипя, вышел из подгнившего от постоянной влаги дерева, и впервые за многое время Гордый сделал шаг, его ноги едва не подкосились от непривычки. Таким же образом он помог освободиться остальным рабам, и вскоре все четверо были свободны, отковали и умирающего, который все равно не понимал, что происходит.
Освобожденные рабы, гремя цепями, выползли на свет Божий, и свет этот ударил им в глаза. Яркое солнце поливало пустынную палубу, только сказать, что палуба была пустынна – значит, врать немилосердно. Возле сломленного и изорванного паруса лежал человек, или останки его, весь обсаженный крысами, выползшими из весельного на пир. При появлении людей они резко кинулись в разные стороны, открыв их взорам почти совсем обглоданные останки человека. От качки по палубе катались пустые бутылки, зловеще бренча, слабый ветер трепал остатки паруса. Жалкое судно окружала зеленая вода без всякого намека на близость земли, небо было чисто и прозрачно.
Гордый с вожделением смотрел на это небо, будто бы не замечая ужасной картины, поразившей его товарищей.
– Великие боги! – прошептал Пожилой. – Никак это Мильгар, цепь-то его.
– Зверю – звериная смерть, – сплюнул Кузнец.
– О чем вы толкуете! – насмешливо бросил Молодой. – Вас-то самих, какая участь ожидает. Смотрите: вокруг вода.
Все прониклись этими словами Молодого, они лишь ненадолго отложили свою гибель, или они уйдут ко дну при очередном шторме, или умрут от жажды и голода.
Гордый, наконец, очнулся от лирического созерцания чистого неба и сказал:
– Давайте-ка для начала избавимся от цепей и мертвецов, мертвецы несут заразу.
Его собратья по несчастью презрительно уставились на Гордого.
– Зачем? Какая разница? – спросил Молодой. – Все равно мы погибнем.
– Зачем тогда ты родился, все равно ведь погибнешь? – спокойно ответил Гордый и обратился к кузнецу. – Пойдем, найдем, чем сбить колодки.
И они сбили колодки, они спустили за борт всех мертвецов из трюма и троих с палубы, которых нашли у руля, а еще они нашли Родерика, бесконечно пьяного, погрызенного крысами и почти выпавшего за борт. С помощью ведра воды его привели в чувство. Родерик открыл глаза и зачем-то одновременно рот, но увидел, или смотрел только на Гордого.
– Ты жив еще? – как-то сумел он удивиться.
– Чему дивишься, ведь и ты жив! – сказал Гордый.
– Меня спасло то вино, что эти недоумки зачем-то наливают в дорогие стеклянные бутыли.
– Куда ты плывешь, Родерик? – спросил Гордый, и Родерик наконец-то увидел злых и нетерпеливых рабов за спиной у Гордого.
– Скажи лучше, где у вас еда и вода, – зло рявкнул Молодой.
Родерик хотел, было, ответить, но Гордый, уверенный, что его ответ не понравится Молодому, сказал последнему так властно, что рабу оставалось только послушаться:
– Заткнись!
– Мы плыли в Эльдеру, но теперь мы плывем в Вал-Халлу, – улыбаясь, ответил Родерик.
– Что это – Эльдера?
– Это рай на земле, – ответил за Родерика Пожилой. – Там золотые берега, а на деревьях вместо листьев самоцветы.
– Ты потому и стал рабом, Армах, что до сих пор веришь сказкам! – насмешливо сказал Родерик, поднимаясь. – Что за Эльдера? Эльдеры нет, разрази ее гром! Путь морской ведет к краю земли. Мы доплывем и сорвемся в Бездну!
– Я видел мореходов, которые возвращались с края земли, – тихо сказал Гордый. – И они говорили, что он прекрасен.
– Не говори глупостей, раб! – фыркнул Родерик. – У нас нет воды, только вино, у нас нет еды – одни только крысы.
– Я много лет по твоей воле питался крысами, – усмехнулся Гордый. – Так ничего же – выжил. Нам нужно установить парус и плыть дальше, только так мы сумеем спастись. Эльдера, не Эльдера, но хоть куда-нибудь мы доплывем, а вот так кружиться на месте – равнозначно смерти.
Родерик уважительно склонился перед рабом и сказал:
– Назови хоть теперь свое имя.
– Раб я, – усмехнулся Гордый. – Покажи ребятам, где вино, пусть утолят жажду, и пора уже браться за дело.
Жажду утолили, утолили и голод, изловив и поджарив несколько крыс, которые дотоле питались человеческим мясом. Родерик с помощью кузнеца и Молодого поставил парус, затянутый новой материей, заткнул дыры в весельном, – и печальное судно подхватил ветер, и понес по волнам к краю земли.
На дромоне командовал
