Хроники Вторжения - Ярослав Веров

А предрасположенности-то никуда не делись. И повлиять на них никакой микрочип не мог. Поэтому количество разводов, впрочем, как и браков, было чудовищным.

Сеня, наконец, ухватил сложность проблемы и заскучал. Умом-то он понимал, что можно и в самом деле снова развестись и жениться, но разводиться все равно не хотел – все-таки он был из иного мира и боялся, что с другой женой вообще ничего не получится. Кроме того, любил он, бляха-муха, высоких женщин, и все тут.

Сеня поймал руку супруги и усадил ее к себе на колени.

– Отдохни, лапушка.

Он провел рукой ей по волосам и только хотел было приласкать жену, как оба мгновенно выпали в виртуальный ступор – снова начался евросекс. Из этого ласкового забытья их вывел звонок телефона – видимо, программа предусматривала срочный выход по внешнему воздействию.

Сеня вздохнул, его вновь взяло кроличье недовольство, и он, тяжело сопя, поплелся в спальню. Взял трубку и плюхнулся на кровать. Звонил Куст.

– Привет, Кроль! Ну как?

– Что как?

– Как евростандарт? Стоит мне в Тринадцатом заказывать?

– Забудь. Я такие деньги на это барахло угрохал! Один торт – десять килограмм сухих сливок! Бунгало, лимузин. А программа – фуфло. Даже пожрать не дали. Двенадцать раз перед брачной ночью – ты же меня знаешь, – ужин при свечах, половину торта употребишь. И чтоб послизывать друг у друга со всех мест. Чтоб потом по-настоящему...

– Ну, а что евросекс?

– В том-то и дело, что полная виртуальность. Только мы сходимся, что-то с мозгами делается, дурь какая-то мерещится. Удовольствие, конечно, но я так не люблю.

– Значит, не советуешь?

– Нет.

– Да-а, – разочарованно протянул Куст, – а рекламировал-то, а убеждал. Говорил – Запад, цивилизация...

– Фуфло этот Запад, если они все там так...

– А мне Гребешок про них рассказывал, что они все там в анабиозе лежат и виртуальное кино для разнообразия смотрят. А удовольствия прямо от чипа идут. У них там чип прямо на центр удовольствия ставится. Слышь, Кроль, вокруг них роботы суетятся, арабы всякие там, негры, какие-то еще латино. Обслуживают, значит. А те только лежат и балдеют. А этим доступа к их удовольствиям нет, все сплошь закодировано. За зарплату трудятся и рады.

– Да, полная демократия, – Сеня вложил свое умозаключение в уста Кролика.

– Демократия, Кролик, – это виртуальный секс! Я-то это давно знал. Не пойму только, почему ты за него так агитировал? Теперь, наверное, разведешься?

– Не твое дело, – резко бросил Сеня.

– Ну, Кроль, не ожидал. Влюбился?

– Да пошел ты, в натуре! – Сеня швырнул трубку.

Полежал, глубокомысленно созерцая потолок. Потом решил помыться. Взял полотенце и пошел в ванну. Под струями горячей воды мысли Сени обрели плавное течение. Он решил держаться и ни в коем случае не разводиться. Кролика в себе затоптать, в общем, укорениться здесь. Про то, что это не его мир, что он здесь по творческой необходимости, он и думать забыл.

А лампочка на приборчике, между тем, давно уже горела непрерывным тревожным сигналом, требуя немедленно сменить явление. Сеня ничего этого не видел, поскольку ремень на талии прокрутился, и коробочка висела где-то сзади. Сеня блаженно кряхтел, ухал, размазывая по телу душистую пену, и неизвестно, чем бы все обернулось, не нажми он случайно кнопку. Когда по своей привычке вминал, растираясь, полотенце в тело.

И он увидел сон. Он сидит в Машине, а в голове – совершенно гениальный роман, только важно его не забыть, записать скорее. Он просит у Модеста и Матвея быстрее отдать ему его вещи, его одежду, чтобы скорее домой, к ноутбуку. А Матвей говорит: зачем тебе теперь одежда, ты больше не писатель Татарчук, ты даже не человек, посмотри на себя. А Модест начинает злорадно, по-вороньи хохотать, так что кровь в жилах стынет. Сене становится страшно, он смотрит на себя, – и не видит своего тела, смотрит вниз, на ноги, а там пустота, он начинает соскальзывать в эту пустоту и – просыпается.

Он лежал на широкой койке, в полумраке каюты. Он знал, что это комфортабельный астролайнер «Титаник», что курс звездолет держит на курорт – астероидное скопление в системе двойной звезды, и что до цели путешествия остается ровно двое суток.

Вдруг над дверью запульсировало красным табло, высвечивая слово «Тревога», а киберсистема корабля приятным женским голосом, словно приглашая на веселое мероприятие, сообщила:

– Уважаемые господа пассажиры! Наш астролайнер «Титаник» терпит бедствие. Аварийная ситуация по десятибалльной шкале оценивается как авария девятой степени. Желающие оставить или изменить завещание приглашаются в отсек «два А», который расположен на третьей кормовой палубе, сразу за диско-клубом «Ночной Дракон». В вашем распоряжении по оперативной оценке не менее трех астрочасов. Просьба не беспокоиться – и организованно выйти в шлюзы ваших отсеков, где ожидать прибытие корабля-спасателя...

Киберстюардесса что-то еще продолжала говорить, а Сеня, уже одетый, спешил в шлюзовую.

В шлюзовой – обширном полукруглом помещении, полностью выстланном пластик-амортизатором, уже собрались пассажиры. Сеня вбежал последним. Не прошло и нескольких минут, как все та же сладкая киберстюардесса обрадовала новым сообщением. Оказывается, лайнер катастрофически терял атмосферу. В связи с этим, все шлюзовые герметически изолируются. После этого объявления в отсеке раздалось громкое всхлипывающее чавканье запечатываемых герметикой дверей. Все каналы связи, соответственно, были разъединены, а освещение переведено на местное аварийное, и контроль над шлюзовой перешел к локальному киберстюарту.

Тот, бархатным мужским голосом, как будто ничего серьезного даже в принципе не могло случиться с вверенными ему пассажирами, поведал:

– Господа терпящие бедствие, прошу минутку внимания. С вами говорит киберстюарт Горацио. Здесь, в шлюзовой, вы находитесь в полной безопасности. До прибытия спасателей осталось два часа сорок три минуты ориентировочно. Запаса воздуха осталось ровно на два часа пятьдесят минут, на двенадцать человек стандартной загрузки. Не о чем беспокоиться. Быть может, вы желаете послушать музыку или посмотреть видеофильм? В вашем распоряжении богатая аудиовидеотека...

Сеня мало прислушивался к бархатистым раскатам голоса стюарта. Он пересчитывал пассажиров. Вместе с ним выходило тринадцать. Наверное, кто-то по ошибке заскочил не в свою шлюзовую камеру. И где-то сейчас сидят одиннадцать счастливчиков, которым уж точно можно спокойно наслаждаться Вивальди и смотреть какой-нибудь «Армагеддон».

Подсчеты Сени были подтверждены женским воплем:

– Но нас здесь тринадцать! Тринадцать!.. Боже мой, нас тринадцать!!!