Хроники Вторжения - Ярослав Веров

– ... и я должен поставить последнюю точку в кровавом Пути Марсианского Монстра. Но, должен заметить, так просто его не уничтожишь. Ни пулей, ни ядом. Взорвать звездолет, на котором он сейчас летит, – вот единственный разумный способ! – Сеня выложил на стол полученную у механика схему. Собеседники так и впились в нее взглядами. Константин даже забыл перевести последнюю Сенину тираду.

– Все в руках Путеводителя Смертных, великого Охримы-бога! – воскликнул на весь бар Константин. А Фергюссон закатил глаза. Завел их Сеня.

– Знай, – торопливо продолжил Константин, – что мы – террористы-смертники, и что наши с тобой цели совпадают. Мы тоже намерены взорвать звездолет! Авария помешала нам, к печали Путеводителя Смертных, взорвать «Титаник», но теперь мы видим – тебя нам послал он сам! Да будет воля его исполнена неукоснительно!

Сеня был уже полный дурачок – марсианская дурь, приправленная «Обреченным», сделала свое дело.

– Хрена взорвете! – заявил он. – Взрывчатку на корабль не пронести! Я вам это ответственно заявляю. Но! Если бы она у вас была, то заложить ее надо было в пяти местах. Вот они, указаны на схеме. Взрыв будет – чу-удовищный.

Константин развернул схему и, улыбнувшись, рыкнул по-звериному, приведя Сеню в немалое изумление:

– Гр-рррр!

Ему отозвался Фергюссон:

– Р-ррррх-х!

Они поднялись и исчезли из суженого нетрезвостью Сениного поля зрения.

Из бара террористы прямым ходом отправились в прачечную. Там сбросили свои шикарные костюмы и поместили в стиральную центрифугу. Затем, открыв чемодан, наполненный веселыми цветными коробками стирального порошка, принялись их вскрывать и ссыпать содержимое туда же, в центрифугу. Пустили воду и включили машину. Через пять минут вместо стирального раствора с плавающей в нем одеждой, центрифуга была заполнена белой губчатой массой. Террористы аккуратно вырезали из нее куски и складывали обратно в чемодан. Чемодана не хватило, они развернули большую пластиковую сумку, в нее и уложили остатки вещества. Переоделись в комбинезоны звездолетчиков и, подхватив «ручную кладь», отправились по пяти указанным на схеме адресам.

Сеня не помнил, как добрался до каюты. Обратил только внимание, что соседа не было, громко сказал: «Сбежал, крыса!» – и завалился спать.

Ему приснился Марсианский Монстр, во все свои три метра роста. Монстр сидел в сортире, зловеще ухмылялся и, пыхтя, выдавливал из себя взрывчатку. Предварительно съеденные порции «терки» превращались в аккуратные брикеты с надписью «Динамит» и изображением оскаленного черепа. Методично разложив брикеты под дверями кают и рубки, Монстр забрался в спасательный челнок. Отплыл в космос на безопасное расстояние, холодно усмехнулся и нажал красную кнопку дистанционного взрывателя...

Ударило страшно в барабанную перепонку и вмиг стихло. Во все стороны разлетались обломки звездолета и расплывалась пыль жидких составляющих.

Сеня, не видя своих рук-ног, висел в космическом пространстве, на невидимом поясе светилась зеленым огоньком коробочка. Вокруг бешено блистали звезды, и космос был не черным, а фиалковым.

Внезапно перед Сеней возникли две исполинские фигуры в светящихся зеленых одеждах, закрыв собой половину космоса. Сеня глянул в их огромные глаза, изумрудные, и закричал от ужаса. Но не услышал своего крика.

Они смотрели и молчали. Сене казалось, что он исчезает, а может, уже исчез, и остался лишь его предсмертный ужас...

– Допуск, – раскатно прогрохотал голос космического существа.

Голос возвратил Сене ощущение себя живым человеком, которое мы обычно не замечаем в себе, пока не случится что-нибудь непоправимое. Сеня даже начал думать. И даже думать в обычной для себя манере: «Какой допуск? Какой, нахрен, допуск? Я же погибаю!» Но как-то сообразил, что речь идет о приборе-коробочке. Он протянул руку к поясу, но не обнаружил у себя живота. Тела не было, не было и руки, которой он якобы пытался взять коробку. А коробка была. Сеня взвыл.

Внезапно коробочка сама собой отделилась от «пояса» и, лениво кувыркаясь, уплыла к загадочным пришельцам.

– Все правильно, – произнес «странник». Почему-то Сене пришли на ум именно Странники. – Допуск настоящий.

Коробочка описала дугу и вернулась к Сене.

– Так я не умер? – вырвалось у него.

– Ты погиб в катастрофе.

– Я жить хочу, – испуганно сказал Сеня.

– Это запрещено законом.

– Почему запрещено? Откуда вы знаете?!

Сене стало обидно: ему только что отказали в жизни. Дурацкая эта обида только усиливала накатывающую панику.

– Мы – Хранители Миров и удерживаем в действии мировые законы.

– Есть же жизнь после смерти! Я книжку читал!

Сеня имел в виду знаменитого доктора Моуди, над которым он в свое время от души поиздевался в одном из рассказов, который, помнится, так и назывался: «Разве это жизнь?» То есть, ну никак не верил Сеня в жизнь после смерти, а тут до смерти захотелось этой самой жизни.

– Разве вы не можете воскресить?..

– Можем, – раскатистый голос Хранителя был невозмутим.

– Воскресите, молю!.. – взмолился Сеня.

Заговорил второй Хранитель. Его голос был как дыхание ветра:

– Ты принадлежишь Затененным мирам. Там нет воскресения.

– Но я же читал! – не унимался Сеня. – В Библии! Умоляю!..

Хранитель повторил:

– Ты принадлежишь Затененным мирам. Таких, как ты, не воскрешают.

– А какой я? – в страхе, что вот сейчас откроется его истинное, и он не узнает сам себя, спросил Сеня.

– Ты не хочешь жизни в Просветленных мирах. Бессмертие только там. И воскресить можно только туда. Но ты туда не хочешь.

– Я хочу! Очень хочу! Пустите! Сделайте!

Сеня кричал с таким надрывом, что даже услышал свой голос как бы со стороны – словно медный колокол вдалеке гудел.

– Нет. Туда ты не хочешь, – камнепадом обрушился голос первого.

– Ты хочешь только этого, – и Сеня вдруг увидел перед мысленным взором всю свою жизнь, только не ту, что была на самом деле, а откорректированную его желаниями. И удивился себе – да, именно такую жизнь он и хотел.

– Разве это плохо? – робко спросил он.

– Мы не Судьи. Мы Хранители.

– Но в тебе есть последняя страсть. Ты ее ото всех скрываешь. Поэтому мы не знаем, куда ты сейчас уйдешь, если сменишь явление, – в смерть или за Грань миров.

– А если не менять явление?

– Тогда только смерть.

– А как там, за Гранью? – ухватился Сеня за соломинку.

Противопоставление «смерть» – «за Гранью миров» показалось ему противопоставлением смерти и жизни. Наверное, и в самом деле, есть в нашем Сене какая-то роковая страсть, она-то, наверное, и влекла его туда.