Стихотворения - Давид Самойлов

Сказано: остановиться!

Остановиться мгновенью!

1980

ЧАСОВОЙ

Л. К.

Нельзя не сменять часового,

Иначе заснёт на посту.

Нельзя человека живого

Во всём уподобить кусту.

Горячего чаю в землянке

Напиться ему не грешно.

Пускай переменит портянки

И другу напишет письмо.

Пусть тело, что стыло и дрогло,

Задремлет — и вся недолга,

Забыв о величии долга,

Не помня себя и врага.

1980

«Милая жизнь! Протеканье времён…»

Милая жизнь! Протеканье времён.

Медленное угасание сада.

Вот уж ничем я не обременён.

Сказано слово, дописана сага.

Кажется, всё-таки что-то в нём есть —

В медленном, в неотвратимом теченье, —

Может, о вечности тайная весть

И сопредельного мира свеченье…

Осень. Уже улетели скворцы.

Ветер в деревьях звучит многострунно.

Грустно. Но именно в эти часы

Так хорошо, одиноко, безумно.

1980

«В какие-то новые дали…»

В какие-то новые дали

Меня от тебя позвали

Какие-то новые вести,

И радости, и печали.

Пошёл я белой дорогой

С лукавой судьбой тягаться

Вослед весне босоногой,

За шалью её цыганской.

1981

СТАНСЫ

Начнём с подражанья. И это

Неплохо, когда образец —

Судьба коренного поэта,

Приявшего славный венец.

Терновый, а может, лавровый —

Не в этом, пожалуй что, суть.

Пойдём за старухой суровой,

Открывшей торжественный путь.

И, сами почти уже старцы,

За нею на путь становясь,

Напишем суровые стансы

Совсем безо всяких прикрас.

В тех стансах, где каждое слово

Для нас замесила она,

Не надо хорошего слога

И рифма пусть будет бедна.

Зато не с налёту, не сдуру

Не с маху и не на фуфу,

А трижды сквозь душу и шкуру

Протаскивать будем строфу.

Великая дань подражанью!

Нужна путеводная нить!

Но можно ли горла дрожанье

И силу ума сочинить?

И как по чужому каркасу

Своё устроенье обжать?

И можно ли смертному часу

И вечной любви подражать?

Начнём с подражанья. Ведь позже

Придётся узнать всё равно.

На что мы похожи и гожи

И что нам от бога дано.

1981

«Запиши мне в жизнь кусок…»

Запиши мне в жизнь кусок

Марта с долгою метелью.

Занеси ещё лесок,

Где берёза рядом с елью.

Подверстай ещё сугроб,

Что от сумрака сиренев.

Подведи потом итог

Ветра, снега и деревьев.

Это всё соедини

В зимнем облике природы

В завершающие дни

Холодов и непогоды.

1981

«Тогда я был наивен…»

Тогда я был наивен,

Не ведал, в чём есть толк.

Купите за пять гривен,

А если надо — в долг.

Тогда я был возвышен,

Как всадник на коне.

Не знал, что десять пишем

И держим два в уме.

Тогда я был не этим —

Я был совсем другим.

Не знал, зачем мы светим

И почему горим.

Тогда я был прекрасен,

Бездельник молодой.

Тогда не падал наземь

Перед любой бедой.

1981

АКТРИСЕ

Л. Т.

Тебе всегда играть всерьёз.

Пусть поневоле

Подбрасывает жизнь вразброс

Любые роли.

Хоть полстранички, хоть без слов,

Хоть в пантомиме —

Играть до сердца, до основ.

Играть во имя.

Без занавеса, и кулис,

И без суфлёра,

Чтоб только слёзы пролились

На грудь партнёра,

Чтоб лишь леса поры потерь,

Поры печали.

Рыжеволосы, как партер,

Рукоплескали.

Играть везде — играть в толпе,

Играть в массовке,

Но для себя и по себе,

Без подтасовки.

И, наконец, сыграть всерьёз

В той мелодраме.

Где задыхаются от слёз

Уже над нами.

1981

ЗА НЕПРЯДВОЙ

Ходят кони по елани,

Меж собою говорят.

Дескать, едут басурмане

К нам с набегом, говорят.

— Скрыты в чащах наши веси, —

Отвечает конь коню, —

Не сыскать их в чернолесье

Ни мечу и ни огню.

— Ой, отыщут, ой, отыщут,

Никого не пощадят.

Их ведь тыща, да две тыщи,

Да три тыщи, говорят.

Оседлают нас, буланых,

Оседлают вороных

И угонят от желанных,

Далеко от сёл родных.

Ой, увидим, как в тумане

Сёла дальние горят,

Ох, сердиты басурмане,

Ох, жестоки, говорят.

Пропадут следы в полыни,

Порастёт вокруг быльём.

Будем сохнуть на чужбине,

Слёзы горькие прольём.

— Нет, на речке на Непрядве

Стяги русские стоят.

Будут биться наши рати,

Одолеют, говорят.

И себя не пожалеют

Ради Родины в бою.

Одолеют, одолеют, —

Отвечает конь коню.

1981

«Я слышал то, что слышать мог…»

Я слышал то, что слышать мог:

Баянов русских мощный слог,

И барабанный бой эпох,

И музы мужественный вздох.

Мы шли, ломая бурелом,

Порою падая челом.

Но долго будет слышен гром,

Которым мы ещё живём.

1981

ФАНТАЗИЯ О РАДНОТИ

В сорок пятом году

Возле Ораниенбурга

Пара задумчивых кляч

Тащила большую фуру

По пустынной дороге.

Возница в чёрном жилете,

В старой фетровой шляпе

Шёл рядом с той колымагой,

Похожий на итальянца.

— Кто вы? — спросил по-немецки

Я у того человека.

Возница пожал плечами.

Остановилась фура.

Выглянули из неё

Несколько бледных, курчавых

И перепуганных детских

Рожиц. За ними — старик.

Старик одет был в тряпьё,

Торчали седые патлы.

Он явно был не в себе

И закричал по-немецки:

— Я — Радноти Миклош,

Великий венгерский поэт,

В городе Будапеште

Меня знает любая собака!

Меня подобрали цыгане.

И я теперь стал цыганом.

Это великое племя,

Которого не уничтожить,

Ибо ему суждены

Свобода, музыка, кони.

Нет никого прекрасней

На свете, чем цыгане!

Здесь я хочу умереть

Под скрипку и ржанье коней!

К чёрту — былая слава!

К дьяволу — бывшее счастье!

Я люблю только вас,

Цыгане, музыка, кони!..

Так орал этот странный

Старец с цыганской фуры.

Слушали молча цыгане.

Слов его не понимая.

Наши солдаты стояли,

Думая: старый рехнулся.

Я много позже узнал,

Что поэт Радноти Миклош

Погиб совсем молодым

В Сербии, в лагере смерти.

Может, ослышался я.

Но нет, хорошо помню.

Как сумасшедший старик

Орал, что он Радноти Миклош.

1981

ЦЫГАНЕ

Нас в детстве пугали няни,

Что уведут цыгане.

Ах, вы, нянюшки-крали,

Жаль, что меня не украли.

Бродил бы с табором лунным

(Странно-туманно).

Кони под месяцем юным.

Запах тимьяна.

Где вы, мои цыгане,

Плясуны, конокрады?

Где вы, мои цыганки,

Где вы, сердца отрады?

В поэзии нашей великой

Есть цыганская нота.

И звучит эта нота,

Когда уже жить неохота.

(«Странно-туманно.

Расстались нежданно.

На сердце рана,

И жизнь не желанна».)

Пока луна не погасла,

На свете будет цыганство:

Песня, обман, лукавство.

Скрипка и постоянство.

Я помню цыгана Игната

В городе Кишинёве.

Он мне играл когда-то

О давней моей любови.

(«Странно-туманно

Вечером рано.

Расстались нежданно,

И на сердце рана!»)

Узел моей печали,

Скрипка, стяни потуже…

Ах, если б нянюшки знали.

Как спасать наши души!

1981

«Всю ночь сегодня буря выла…»

Всю ночь сегодня буря выла