Записки Виктора Толстых - Василий Купцов

Кстати, откуда нам, в Москве, было все это так хорошо известно? Дело в том, что в отличие от местных, мы знали точно о существовании взаимосвязи между затонувшей подводной лодкой и этими убийствами. И факт гибели подлодки удалось, в целом, сохранить в тайне. Вернее, что-то такое они знали, ну что у русских что-то случилось, но ни подробностей, ни точного местонахождения этих неприятностей они не ведали. Так вот, кроме погибшего несколькими неделями раньше у нас были в стране и другие агенты. Один из них, пожилой уже человек, коренной житель и при этом — убежденный коммунист, был нашим осведомителем еще со времен гитлеровской оккупации. А его сын работал в полиции в крупном чине. Была и другая агентура, по линии средств массовой информации. Почему я это рассказываю? Тот агент уже давно умер, да и кому все это нужно сейчас, в середине девяностых годов, когда все и вся в нашем государстве разрушено…

Вернемся к нашей истории. Итак, все полицейские части, задействованные в этом районе, занимались поисками. И поиск дал результат. Нашли труп молодого человека. Прямо в прибрежных скалах, в расщелине, на камнях. Без каких-либо внешних повреждений. А вот рядом лежал меч. Тот самый, из музея. Но прекрасно заточенный и чистый. Напрашивался естественный вывод, что именно этот покойный и был тем самым убийцей, которого искали уже на протяжении нескольких недель. Естественно, были сделаны фотографии и описания того места. Труп был отправлен на вскрытие в столицу, а меч решено было исследовать в криминалистической лаборатории, имевшейся поближе.

И вот тут происходит первое из ряда вон выходящее событие. Тело перевозили ночью. Водитель фургона, в котором перевозился труп, услышал, даже почувствовал сильный удар по корпусу машины. Остановился. Они оба, вместе с сопровождавшим труп полисменом, сидевшим спереди рядом с водителем, выскочили из машины. И обнаружили выбитую дверь в своем фургоне. И полное отсутствие трупа. Была срочно вызвана специальная группа. А пока ее ждали, полицейский не утерпел и сам отправился посмотреть, что там было, после того, как выломали дверь. И нашел. Отпечатки босых ног на земле. С относительно слабым отпечатком пяток и глубоким — передней части. Итак, труп не только ушел своими ногами, он еще и резво бежал…

Оперативная группа ничего не прибавила к тому, что уже обнаружил тот полицейский. Собака следа не взяла, просто отказалась идти по этому следу, только поджала хвост — и все! А след был потерян, как только он достиг каменистой поверхности.

Событие номер два. Был похищен меч из криминалистической лаборатории. Думаете, полуголым мужчиной с босыми ногами? Как бы не так! Меч был похищен неизвестной личностью, одетой в приличный костюм — хоть в лимузине разъезжай. На лице вора была обыкновенная карнавальная маска. Случилось это ночью. Свидетелей не было, что же касается внешности похитителя, то это были данные, записанные видеокамерой наблюдения. Вор, по всей видимости, видел камеру, но не посчитал нужным ее повредить. Странно. Кем-то была даже высказана мысль, что он специально показал себя — я мол, не тот, кто убивал! Похититель, кстати, был ростом ниже предполагаемого убийцы. Вот и сгодились фотографии и обмеры, сделанные тогда в скалах!

И вот, наконец, случилось это. Самое большое по масштабу событие во всей истории с маньяком-убийцей. Началось просто — в ту ночь многие из тех, кому спать не положено, проспали. Сначала были выговоры, потом кто-то заметил, что это несколько странно в ту ночь спали беспробудным сном и полиция, и «скорая», и пожарные. В единственном во всей округе ночном заведении доход оказался равен нулю. Копнули глубже. И оказалось, как это не дико звучит, что во всем районе не было ни одного человека, который бы прободрствовал с часу до четырех в ту ночь.

А утром была первая сенсация. В том самом музее, откуда был похищен меч. Так вот, его положили на место. Очень аккуратно. И с очевидным намеком, что больше убийств не будет. Но этому так сразу не поверили. Особый режим в районе сохранялся.

Точка была поставлена, когда нашли убийцу. На этот раз живым. Но отнюдь не здоровым. Он находился в совершенно невменяемом состоянии. Что-то бормотал. И был направлен к судебном психиатрам.

Как попал? Была вызвана «скорая помощь». На улицу. Кто вызвал — неизвестно. Убийца сидел на лавочке и что-то бормотал. Сопротивление медицинским работникам не оказал. В больницу сразу же прибыли полицейские. Опознали сразу, фотографии были у всех.

История могла бы считаться законченной, но существовала вероятность того, что к убийце вернется память. А это было недопустимо с точки зрения военных в Москве. Да и на катастрофу с подводной лодкой этот человек мог бы пролить некоторый свет.

Дело кончилось новым исчезновением маньяка. Но на этот раз были заподозрены чьи-то спецслужбы. Дело провели довольно чисто. Все документы были в порядке. Приехали, забрали больного и как в воду канули. Подозревались все. И все обиделись, включая ЦРУ и израильскую разведку. Но всем было ясно одно — кошмар закончился, больше убийств не будет. Ведь не для этого же устраивали похищение…

Несмотря на то, что я не оказал никакой существенной помощи на первых этапах этого дела, меня продолжали держать в курсе. И даже отметили участие. После беседы с Ганом я написал подробный отчет. Просто связно пересказал все предположения. И одно предположение Гана сошлось один в один. Это момент в уборной. Матрос Быстров действительно справлял нужду в туалете в тот момент, когда «это» случилось. Откуда узнали? Догадаться просто. Ведь похищение из тюремной больницы было заказано нашими. Нельзя было допустить, чтобы Быстров вспомнил и заговорил. В детали похищения меня, естественно, не посвящали. В то, какими способами лечили матроса у нас — тоже. Кажется, были использованы даже «народные целители», как сейчас говорят. Но настоящие — те, которые пользовали ЦК.

Итак, передо мной бумаги. Допросы Быстрова. Я прочитал их многократно, дабы запомнить наизусть. И суметь пересказать, когда пойду ругаться с Ганом. Почему ругаться? Да потому, что мне было ясно, как день, что не Ган явился источником информации для меня, а я — для него. Начиная с места аварии подводной лодки. И прочие детали. Я ему все рассказал. А он явно передал…

Вернемся к допросам Быстрова. Итак, все было нормально, никаких предвестников беды и прочего. До того самого момента, когда матрос уселся на унитаз. В этот момент свет начал сначала помигивать, потом лампочка стала тусклой. И появился звук. Сначала тихий и нежный, потом все нарастал, парализовывал волю и способность двигаться. Что происходило снаружи — неизвестно. Потом были несколько криков. Потом был легкий толчок. И внезапно наступила тишина. Что же касается Быстрова, то способность двигаться так к нему и не возвращалась. Он пролежал на полу несколько часов без движения. В лодке не было слышно ни звука. Никто не наведывался и в уборную. Матрос знал, что они находились под водой в тот момент, когда он отправился в туалет. Никаких мероприятий по подъему не производилось, такое трудно не заметить. Вообще, было ощущение, что судно лежит на грунте. Может, тот толчок и означал, что лодка, оставшись без управления, легла на грунт? Надо отметить, что матроса не посвящали в обстоятельства и детали поиска и подъема подводной лодки, на счет лежания на дне матрос предположил сам. Похоже, что к моменту этого допроса к нему полностью вернулась способность логически мыслить.