Мой, твой, наш Владимир Высоцкий. О поэте, пророке и человеке - Владимир Жердев

Песня самолёта – истребителя

Я – «ЯК», истребитель, – мотор мой звенит,Небо – моя обитель, —А тот, который во мне сидит,Считает, что он – истребитель.

В этом бою мною «юнкерс» сбит —Я сделал с ним, что хотел, —А тот, который во мне сидит,Изрядно мне надоел!

Я в прошлом бою навылет прошит,Меня механик заштопал, —А тот, который во мне сидит,Опять заставляет – в штопор!

Из бомбардировщика бомба несётСмерть аэродрому, —А кажется – стабилизатор поёт:«Мир вашему дому!»

Вот сзади заходит ко мне «мессершмитт», —Уйду – я устал от ран!..Но тот, который во мне сидит,Я вижу, решил – на таран!

Что делает он?! Вот сейчас будет взрыв!..Но мне не гореть на песке, —Запреты и скорости все перекрыв,Я выхожу из пике!

Я – главный, а сзади… Ну, чтоб я сгорел! —Где же он, мой ведомый?Вот он задымился, кивнул – и запел:«Мир вашему дому!»

И тот, который в моём черепке,Остался один – и влип, —Меня в заблужденье он ввёл – и в пикеПрямо из мёртвой петли.

Он рвёт на себя – и нагрузки вдвойне, —Эх, тоже мне – лётчик ас!..Но снова приходится слушаться мне, —Но это – в последний раз!

Я больше не буду покорным – клянусь! —Уж лучше лежать на земле…Но что ж он не слышит, как бесится пульс:Бензин – моя кровь – на нуле!

Терпенью машины бывает предел,И время его истекло, —И тот, который во мне сидел,Вдруг ткнулся лицом в стекло.

Убит! Наконец – то лечу налегке,Последние силы жгу… Но что это, что?!Я– в глубоком пике, —И выйти никак не могу!

Досадно, что сам я немного успел, —Но пусть повезёт другому!Выходит, и я напоследок спел:«Мир вашему дому!»

Баллада о Земле

Ярким примером таланта проникновения Душой в суть вещей и явлений также могут служить произведения Высоцкого о Земле. Так мог говорить только человек планетарного масштаба, для которого не существует ни времени, ни пространства. Он живёт как бы вне мира и всё видит со стороны, в очень высоких вибрациях чувств и энергий. Именно поэтому всё, что он творит, и живёт в вечности.

Песня о Земле

Материнства не взять у Земли,Не отнять, как не вычерпать моря.Кто поверил, что Землю сожгли?Нет, она почернела от горя.

Как разрезы, траншеи легли,И воронки – как раны зияют.Обнажённые нервы ЗемлиНеземное страдание знают.

Она вынесет всё, переждёт, —Не записывай Землю в калеки!Кто сказал, что Земля не поёт,Что она замолчала навеки?!

Нет! Звенит она, стоны глуша,Изо всех своих ран, из отдушин,Ведь Земля – это наша душа, —Сапогами не вытоптать душу!

Кто поверил, что Землю сожгли?!Нет, она затаилась на время…

Мосты сгорели, углубились броды,И тесно – видим только черепа,И перекрыты выходы и входы,И путь один – туда, куда толпа.

И парами коней, привыкших к цугу,Наглядно доказав, как тесен мир,Толпа идёт по замкнутому кругу —И круг велик, и сбит ориентир.

Течёт под дождь попавшая палитра,Врываются галопы в полонез,Нет запахов, цветов, тонов и ритмов,И кислород из воздуха исчез.

Ничье безумье или вдохновеньеКруговращенье это не прервёт.Но есть ли это – вечное движенье,Тот самый бесконечный путь вперёд?

Мне скулы от досады сводит:Мне кажется который год,Что там, где я, – там жизнь проходит,А там, где нет меня, – идёт!

А дальше – больше, каждый день яСтал слышать злые голоса: —Где ты – там только наважденье,Где нет тебя – всё чудеса!

Ты только ждёшь и догоняешь,Врёшь и боишься не успеть,Смеёшься меньше ты и, знаешь,Ты стал разучиваться петь!

Как дым, твои ресурсы тают,И сам швыряешь всё подряд.Зачем? Где ты – там не летают,А там, где нет тебя, – парят.

Я верю крику, вою, лаю,Но все-таки, друзей любя,Дразнить врагов я не кончаю,С собой в побеге от себя.

Живу, не ожидая чуда,Но пухнут жилы от стыда —Я каждый раз хочу отсюдаСбежать куда – нибудь туда.

Хоть все пропой, протарабань я,Хоть всем хоть голым покажись,Пустое всё: здесь – прозябанье,А где-то там – такая жизнь!

Фартило мне, Земля вертелась,И, взявши пары три белья,Я шасть – и там! Но вмиг хотелосьНазад, откуда прибыл я.

Посвящается первому космонавту Ю. Гагарину

Я затаился и затих, и замер,Мне показалось: я вернулся вдругВ бездушье безвоздушных барокамерИ в замкнутые петли центрифуг.

Сейчас я стану недвижим и грузенИ погружён в молчанье, а покаГорн и меха земных газетных кузенРаздуют это дело на века.

Хлестнула память мне кнутом по нервам,В ней каждый образ был неповторим:Вот мой дублёр, который мог быть первым,Который смог впервые стать вторым.

Пока что на него не тратят шрифта:Запас заглавных букв – на одного.Мы с ним вдвоём прошли весь путь до лифта,Но дальше я поднялся без него.

Вот – тот, который прочертил орбиту,При мне его в лицо не знал никто.Всё мыслимое было им открытоИ брошено горстями в решето.

И, словно из-за дымовой завесы,Друзей явились лица и семьи:Они все скоро на страницах прессыРасскажут биографии свои.

Их – всех, с кем вёл я доброе соседство, —Свидетелями выведут на суд.Обычное моё босое детствоОденут и в скрижали занесут.

Чудное слово «Пуск!» – подобье вопля —Возникло и нависло надо мной.Недобро, глухо заворчали соплаИ сплюнули расплавленной слюной.

И вихрем чувств пожар души задуло,И я не смел или забыл дышать.Планета напоследок притянула,Прижала, не желая отпускать.

Она вцепилась удесятерённо,Глаза, казалось, вышли из орбит,И правый глаз впервые удивлённоВзглянул на левый, веком не прикрыт.

Мне рот заткнул – не помню, – крик ли, кляп ли,Я рос из кресла, как с корнями пень.Вот сожрала всё топливо до каплиИ отвалилась первая ступень.

Там, подо мной, сирены голосили,Не знаю – хороня или храня.А здесь надсадно двигатели взвылиИ из объятий вырвали меня.

Приборы на земле угомонились,Вновь чередом своим пошла весна.Глаза мои на место возвратились,Исчезли перегрузки, – тишина.

Эксперимент вошёл в другую фазу.Пульс начал реже в датчики стучать.Я в ночь влетел, минуя вечер, сразу —И получил команду отдыхать.

И неуютно сделалось в эфире,Но Левитан ворвался в тесный зал —Он отчеканил громко: «Первый в мире!»Он про меня хорошее сказал.

Я шлем скафандра положил на локоть,Изрёк про самочувствие своё…Пришла такая приторная лёгкость,Что даже затошнило от неё.

Шнур микрофона, словно в петлю, свился,Стучали в рёбра лёгкие, звеня.Я на мгновенье сердцем подавился —Оно застряло в горле у меня.

Я отдал рапорт весело, на совесть,Разборчиво и очень делово.Я думал: вот она и невесомость,Я вешу нуль, так мало – ничего!

Но я не ведал в этот час полёта,Шутя над невесомостью чудной,Что от неё кровавой будет рвотаИ костный кальций вымоет с мочой.

Ещё древние греки предполагали, что Вселенная – не только бесконечное пространство, но и разумное вещество, которое является информационным полем, где содержится информация о всей её истории. И мировая наука сегодня подтверждает, что Вселенная – это разумный океан планет, где космический разум отражает все мысли человека вне зависимости, когда и где он жил.