Дожить до завтра - Марина Серова

Наутро я вышла из дома вместе со всеми, предупредив, что, возможно, сегодня же и уеду, и еле отбилась от Людмилы Ивановны, непременно желавшей меня проводить и посадить на поезд.

— Я уже большая, — улыбнулась я. — Да и сама пока точно не знаю, когда управлюсь. — И отправилась на встречу с Громом — Суров еще вчера предупредил меня о предстоящей смене места и времени контакта.

Когда я вышла из метро на «Киевской», до встречи оставалось полторы минуты, но Гром подошел ко мне сразу.

— Молодчага, Юлька! — похвалил он меня. — Слышимость была великолепная. Сейчас нас ждет парная работа.

Он никогда не говорил: «Вот закончим, и тогда…» И я знала, почему: это специфическое суеверие оправдывалось, и не раз — стоит запланировать успешное завершение любого, даже самого маленького задания, и начиная с этого момента все пойдет наперекосяк.

— Вчера, — продолжил Суров, — была только предварительная встреча, и как раз на ней сторонами достигнута договоренность о сегодняшней, основной, части переговоров…

— Между кем и кем? — невежливо поинтересовалась я.

— Ну, скажем так: между представителями государственных и коммерческих структур. Достаточно? — Гром ехидно посмотрел мне в глаза.

— Достаточно! — засмеялась я. — Что делать будем?

— Сечкина прослушивать. Слава богу, его партнеры — ребята самонадеянные и дополнительную защиту на даче устанавливать не стали…

— Так мы что, к Сечкину подобрались? — выдохнула я.

— Пока нет — только к его партнерам.

Я сосредоточилась и приготовилась слушать.

— Я проверил: у них на даче стоит самое обычное остекление, поэтому прослушивание технически возможно. Но в какой именно комнате будут вестись переговоры, мне неизвестно: придется ориентироваться на месте.

— Едем прямо сейчас?

— Конечно. Но сначала сделаем покупки — я тут присмотрел кое-что — и съездим на квартиру.

— Снимать будем?

— Да. Береженого бог бережет.

Через полчаса мы заполнили сумки «обмундированием» нормальных подмосковных грибников: плащи, бывшие в употреблении финские трико, дешевые кроссовки, рюкзак — у Сурова и квадратная объемистая сумка — у меня.

По дороге за город Гром рассказал, что когда-то на этой даче жила семья известного космонавта. Но космонавт умер в самом начале эпохи великой прихватизации, и семья, не привыкшая мыслить коммерческими категориями, вместо того, чтобы навечно захватить так удачно занимаемую недвижимость, тихо-мирно вернула ее в собственность государства. С тех пор дорогостоящий объект менял хозяев довольно часто: одни садились, других убивали.

Как оказалось, Гром уже работал на этом объекте лет шесть назад и когда узнал, что переговоры пройдут именно здесь, страшно обрадовался и боялся только одного: что какой-нибудь из хозяев все-таки додумался поставить специальное остекление, не допускающее прослушивания.

Технология мне была известна назубок — само устройство, с которым предстояло работать, состоит из двух частей: лазера и принимающего оптического устройства. Невидимый лазерный луч направляется на стекло и, отражаясь от него, идет в приемник. Как только в доме раздается какой-нибудь звук, оконные стекла начинают подрагивать — незаметно для глаза, но вполне ощутимо для современной техники. Оптическое устройство записывает колебания отраженного луча, и потом только остается их расшифровать. Единственной проблемой в этой технологии оставалось точное размещение обоих устройств: если оконное стекло неровное или наклонено под неизвестным углом, найти место для размещения приемника бывает очень непросто. На это и рассчитана технология «непрослушиваемых» окон: стоит наклонить все стекла в доме так, чтобы они отражали лазерный луч вверх, и принимающее устройство придется размещать где-то наверху. И если в городе эта проблема часто оказывается пусть трудно, но решаемой, то, учитывая ситуацию с расположенной в лесу дачей космонавта, нам пришлось бы искать место для приемника где-нибудь на верхушках сосен, что делало прослушивание нереальным — ветки имеют свойство качаться и делать прием нестабильным.

Мы проехали на метро почти до конца Филевской линии, пересели на автобус и через каких-нибудь сорок минут езды уже были в Рублево, на «своей» квартире. Гром загодя снял целых две: одну — под легенду и еще одну — для работы.

Легенда была проста: я оставалась сама собой с тем маленьким отличием, что приехала в Москву по делам наследства. Здесь умерла моя дальняя родственница, и мне предстояло пройти склочное судебное разбирательство, чтобы столичная недвижимость досталась мне, а не еще одному «родственничку». Все детали были организованы: по двум фигурирующим в легенде адресам меня «не любили», но мое физическое наличие и предстоящие «разборки» готовы были подтвердить. Гром показал мне фотографию «родственника» и моего адвоката, сунул на изучение кипу документов и сел ждать.

— Я здесь снимаю жилье, потому что дешевле? — поинтересовалась я.

— Конечно. Ты ведь не богата, а Москва город дорогой.

— А ты, Андрей Леонидович, мне кто?

— Случайный попутчик. Ты меня вообще не знаешь. Грибы вместе собираем…

Я качнула головой: меня это устраивало.

— Пора, — поднялся Гром.

Мы вышли из квартиры, пересекли Рублевское шоссе и через сорок-пятьдесят минут ходьбы по прекрасному летнему лесу вышли к забору.

Я с сожалением посмотрела на собранные мной по пути грибы: это был какой-то рок — стоило мне прийти в лес специально за грибами, и они сразу же прятались от меня в самые немыслимые места. Сегодня, когда грибы нужны только для конспирации, они попадались мне на каждом шагу: десяток великолепных подосиновиков, два невероятной чистоты и крепости белых, а уж сыроежек было столько, что я отказалась от мысли собирать их метров через пятьдесят после входа в лес. Это было ужасно.

Забор оказался высоким: два метра десять сантиметров. Значит, размещать устройства придется на деревьях. Но хилые, выросшие без солнца рябинки для этой цели абсолютно не годились, а ближайшие ветки у огромных двухсотлетних сосен начинались в лучшем случае метрах в восьми от земли. Я издевательски посмотрела на Грома.

— Ну и как ты себе это представляешь?

— Очень просто, — улыбнулся майор Суров и достал из рюкзачка монтажные «когти». — Надевай и полезай. А я побуду на страховке.

— Не-е, Суров, так не пойдет! Давай я побуду на страховке…

— А поймаешь? — с сомнением посмотрел на меня Гром. — Я ведь восемьдесят пять кило… вешу.

Я свирепо засопела и присела на хвойный ковер — надевать «когти»: столько «кэгэ», если они просвистят вниз, мне действительно не поймать.

Мы провозились с установкой восемь часов. Пунктуальный Гром начал переживать и даже попытался меня сменить, но я не поддавалась: худо-бедно, но я приспособилась, и установка шла. Да и крепежный материал Гром подобрал удачно: ленты притягивали лазерные излучатели к стволам сосен достаточно жестко. «Смотрите, — говорил нам инструктор, — не окажитесь в ситуации, в которой вам придется крепить оборудование собственными шнурками! Всегда просчитывайте все: пять минут думаешь — потом два часа работаешь, два часа думаешь — на месте в пять минут управишься». Это была чистая правда.

Намного больше хлопот доставляли оптические приемники: я тщательно выполняла все предварительные процедуры, но все равно, как только я делала пристрелочную фокусировку луча, оказывалось, что истинный фокус находится где-нибудь выше на метр и левее на полметра от ствола. И тогда приходилось искать подходящее дерево где-нибудь сзади или спереди — лишь бы на директрисе, а то и вовсе демонтировать лазер и искать для него более подходящее место.

К пяти мы закончили, «обложив» дачу с трех сторон из четырех возможных. Как сказал Гром, четвертая сторона не имела для нас никакого значения: там находились кухня, ванная и две маленькие спальни — места для переговоров, как правило, не используемые.

Мы уселись под сосной неподалеку от забора и принялись ждать. Без трех минут пять где-то вдалеке хлопнула дверь, и Гром насторожился. Затем послышался неясный скрип, потом — отчетливый визг железа.

— Это — ворота, — тихо прокомментировал Гром.

— Я поняла. На въезде…

— Точно, — кивнул головой он.

Часов через пять-шесть, а если повезет, то и через два-три можно снимать аппаратуру.

— А если в бане будут договариваться? — спросила я.

— Вряд ли, — качнул головой Гром. — Это не в духе Сечкина… Генерал все-таки — фамильярностей не терпит ни от кого. Сотрудничать с ними он будет, но в баню вместе не пойдет — тем более на чужой территории. Я вообще не понимаю, как он на эту встречу согласился. Сечкин людей на дистанции держит…

Снова заскрипели ворота — теперь их закрыли.